Зимний Фонарь (СИ) - Карнов Тихон

Элиот рефлекторно заслоняет глаза. Лишь свечение уменьшается, он слышит цоканье спиц и скрипучий голос машины:

— Молодой человек, — обращается к нему провожатый, — покиньте, пожалуйста, транспорт: вы не вакцинированы.

— А-ха, — выдыхая, охотно соглашается парень и, пробираясь через паутину, стремглав вылетает из трамвая. — Ну и [жесть]…

Провожатый тем временем обходит вагон. Затем возвращается к водительскому сидению и спицевидными конечностями пробуждает двигатель. Двери закрываются, когда роботарий выходит наружу. Транспорт приходит в движение: прототип идёт впереди, расчищая перед трамваем путь.

Портативный аккумулятор садится. Элиот неуверенно оставляет его на остановке. Протофон к тому моменту заряжен на 20 %. Надеюсь, хоть ненадолго хватит, со вздохом облегчения думает парень и включает фонарик.

Дрожащей рукой Элиот обводит улицу. Витрины магазинов целы. За стёклами ателье стоят манекены из прокопчённого пластика. Споры мухами вьются над их телами.

Фонарик начинает мигать.

Нестабильность техники позволяет сохранять дистанцию с андерами. Обходить их на стадии формирования, когда отравленный воздух повышает их осязаемость и плотность. Мерцающие спонтанными вспышками как появляются, так и исчезают. Зародыши, чья плоть иллюзорна, возносят руки к мёртвому солнцу. Некрочтец видит зачатки нервной системы и сосудов, обескровленные и безжизненные… Отголоски прошлого. Пародия на жизнь.

Элиот ловко обходит их. Избегает потенциальных травм. Сохранение собственной шкуры проходит с филигранной точностью, пока на пересечении Гиенрат с Рогманис парень не натыкается на пару андеров.

Большинство домов в пригороде разрушено. Окна уцелевших помечены. Задумчиво качнув головой, Элиот останавливается напротив того, где горит свет. Занавеска подрагивает. Кто-то выглядывает наружу и тут же одёргивает её. Постепенно окна других домов освещаются свечами. Улицы окропляет свет. Туман отступает от немногочисленных освещённых клочков.

Из-за поднятой гаражной двери проступает крематорский доспех прошлого столетия. Находящийся на последнем этапе реконструкции, он едва покрыт краской. Позабыв о предосторожности, Элиот делает шаг вперёд. Затем следующий. И ещё один.

— Будь ты проклят, Крис! — с возгласом возмущения из ближайшего подъезда выбегает разъярённая андера и, оборачиваясь, показывает средний палец. — Чтоб ты сдох!

На дорогу выбегает мерцающая с потёкшим макияжем. Поначалу Элиот принимает её за живую. Потом замечает зияющую в груди дыру.

Придерживая расшнурованный корсет, немёртвая несётся напролом и не замечает стоящего поблизости парня. Она проходит сквозь него, но, лишь почувствовав тепло, удивлённо останавливается. Поворачивается.

— Эй! Можно хоть немного уважения, — взмахнув руками, возмущается некрочтец и оборачивается на мерцающую, — и не ходить сквозь меня?

— Немок честивый, — виновато отвечает та, поднося полупрозрачную руку ко рту, — простите меня… простите…

Сделав ещё несколько шагов, андера растворяется в тумане.

Неприятными покалываниями наполняется каждая клеточка живого тела. Всю левую сторону обдаёт жаром. Кожа раздражённо краснеет. Зуд болью проникает в органы: некогда здоровую почку начинает колоть, лёгкое сдавливается, ухо закладывает. При этом снаружи ожог проявляется и распространяется медленнее, чем внутри.

Грудину стискивает хриплый кашель. Парень добирается до фонарного столба и буквально повисает на нём, когда поражённую андерой сторону начинает лихорадить. Элиот готов сдаться, пока внезапно поблизости не слышатся шаги. В момент отчаяния он готов молить о пощаде, но не находит сил подать голос. Тем временем из густеющей мглы показывается ствол винтовки. От раскалённого дула ещё исходит дым. Красморовцы не выглядят немёртвыми, но защитные линзы уже не горят.

Что-то не так.

Элиот отчётливо чувствует это и прячется за угол. Напротив — витрина рыбного магазина. За толстым стеклом аквариума плавает привлекательная механическая водяная. Верхняя часть туловища неотличима от человеческой, в то время как нижняя повторяет вид рыбьего хвоста. Роботария широко улыбается, принимая парня за покупателя, и начинает биться о стекло. Сторонние шаги приближаются.

Элиот осторожно выглядывает из укрытия. Красморовцы среагировали на шум, и теперь идут в его сторону. Приметив в стороне пожарную лестницу, парень спешно взбирается по ней.

Патрульные оперативно реагируют на звон стекла. Заходят в переулок. Среди осколков они находят выпавшую из-за витрины марионетку — от её конечностей в магазин нитями тянутся провода. Распластавшаяся по асфальту роботария слабо дёргает хвостом: от элегического воздействия лакированные чешуйки покрываются копотью.

Один из охотников поворачиваются к лестнице. Элиот едва успевает скрыться, пригнувшись за куском фанеры. Сбоку находится приоткрытое окно. Недолго думая, Лайн залезает в него и оказывается в многоквартирном доме. Каждая из коридорных дверей помечена литерой Некры, а проёмы промазаны фиалковым воском.

Без особых проблем почитатель спускается на первый этаж и выходит наружу. Злополучный переулок оказывается с другой стороны. Когда начинает казаться, что опасность миновала, поблизости появляется Царевна.

Как и прежде, она бесшумна. Судорогой боли наполняются мышцы, когда она смотрит, и брюнет на подгибающихся ногах приваливается к ближайшей стене. От влажного кирпича пахнет гарью: под ногти забивается сажа.

— Пожалуйста, хватит! — из последних сил взывает он к немёртвой, протягивая дрожащую руку. — Не смотри на меня. Мне больно.

Вопреки опасениям, это срабатывает. Царевна отводит взгляд и, подняв руку, указывает налево. Парень ошеломлённо следит за направлением невероятной кисти и понимает, что там, откуда немёртвая пришла, центр города. Будто в подтверждение его домыслом включается сирена скорой помощи. По заледеневшей стене бежит отсвет спасательных огней.

— С-спасибо… — тихо благодарит Лайн, и, когда изо рта выходят облака пара, ёжится. Прежде чем уйти, он глухо добавляет: — Я буду помнить.

Женщина не реагирует на его слова. Убедившись, что поблизости никого нет, брюнет сворачивает за угол. Пройдя несколько метров, выходит к Дому культуры.

Хлопья снега заваливают площадь. Элиот видит груды тлеющих тел. Сожжённых, уже покрытых инеем. Чёрный дым всё ещё вьётся над ними, и комья отравы продолжают распространяться.

Весь центр заставлен ограждениями. Слепо шаря руками перед собой, Элиот не раз и не два спотыкается о поваленные стойки. Под ногами путаются сорванные чёрно-жёлтые ленты. Вокруг кучи мусора: от раздавленных бутылок до использованных пакетов крови — каплями последней забрызгана плитка. Повсюду валяются кислородные маски: поражённые настолько, что они изнутри чернеют манифестом. Чем дальше Лайн продвигается, тем чаще встречается отпечатки тел.

Как и сутки назад, перед «Витязем» стоят раскрытые кареты. Забравшись в салон одной из них, Элиот наконец находит ингалятор с апейроном и, зубами вскрыв упаковку, впрыскивает аэрозоль.

Когда парень выбирается из кузова, на площади появляется охотница. Форма её пробита десятками дыр, а линзы клюва разбиты. За ней, перебирая механическими лапами, следуют модифицированные прототипы. На их спины водружены набитые мешки. Замыкает группу четвёрка прямоходящих роботариев — на своих плечах они несут массивный бронированный ящик.

На периферии сознания вспыхивает образ «Осколы». Проклятый поезд, гружённый смертельным ядом… Элиот выжидающе прячется за дверью скорой. Он то и дело выглядывает, пытаясь проследить за направлением расхитителей. В их действиях отсутствует всякая координация, и парню кажется, что лишь суровый взгляд надзирательницы заставляет падальщиков продолжать путь. Один из них внезапно падает под тяжестью груза: спицевидные лапы расходятся, и он безвольно распластывается.

Охотница поворачивается к нему и, приближаясь, замахивается в ударе. В этот самый момент замёрзшие пальцы начинают соскальзывать, и Элиот выпадает из своего укрытия. Едва женщина успевает среагировать, как он несётся к Дому культуры.