Лес на той стороне, кн. 2: Зеркало и чаша - Елизавета Дворецкая

– Ты – оборотень?

– Не совсем. Это мой брат.

– Какой брат?

– Лютомир.

Зимобор вспомнил чародея, с которым дрался в овине. Действительно, похож на Лютаву, как родной брат.

– А! – На память ему пришли слова княгини Замилы. – Ваша мать, говорят, была чародейка и зналась с Велесом? И Велес, значит, твой отец?

– Мой отец – князь Вершина. А Лютомира – Велес.

По тому, как она это сказала, Зимобор вдруг подумал: а ведь ей очень обидно, что она родилась всего-навсего от какого-то князя Вершины, а не от бога.

И это, наверное, правда. Тот, кто остановил время, чтобы беспрепятственно пройти между чужим вдохом-выдохом, действительно должен быть сыном бога. И если бы не венок Младины, все это могло бы кончиться для Зимобора очень плохо.

Всего этого было слишком много для одного раза. Зимобор чувствовал возбуждение и при этом был так утомлен и обессилен, что его не держали ноги. Ему даже не хотелось задавать вопросов – хотелось только спать.

– Тебя связывать? – спросил он у Лютавы.

– Что?

– Ну, связывать, чтобы до утра не сбежала? Ноги, чтобы не ушла, руки, чтобы не колдовала? Глаза завязать, чтобы не сглазила, рот заткнуть, чтобы не заклинала?

– Вот-вот, правильно, княже! – торопливо одобрил Жилята. – Это все вместе!

– Да куда я убегу! – с досадой ответила девушка и кивнула на перевязанную ногу. Ясно было, что она непременно убежала бы, если бы не рана.

– Ну, смотри. Значит, так! – Зимобор поднял глаза и нашел лица Судимира и Моргавки. – Чья теперь стража?

– Достояна. Только что пошел.

– Значит, перевязывать кого осталось, костры жечь, дозорным смотреть, остальным спать. Да, Сечеслав там как? Не сбежал?

– Любиша там с ним.

– Ну и ладно. Теперь у меня не один, а два заложника получается. Эх! – Зимобор хмыкнул и покрутил головой. – Что же вы все лезете ко мне, вяз червленый в ухо! – Он опять посмотрел на девушку. – Сколько, говоришь, всего детей у князя Вершины?

– Одиннадцать, – ответила Лютава, которая раньше ничего такого не говорила.

– Одиннадцать? – Зимобор поднял брови. – Двое уже у меня, а еще одного видел – еще восемь. Стало быть, гости ожидаются? И все с мечами да с топорами! Ладно, по двадцать гривен за каждого, – Судимир, подсчитай, это сколько же будет?

– Двести двадцать, – невозмутимо ответил десятник, никогда в жизни не видевший сразу столько серебра.

– Да ну! – Зимобор совсем развеселился. – А у арабов дирхемы не кончатся? Дурной вы народ! – вразумлял он Лютаву, которая в недоумении смотрела на него. – Я же непобедимый, меня одолеть невозможно, даже если все одиннадцать не по очереди, а сразу навалятся! И еще батюшку прыткого до кучи прихватят! Непобедимый я, потому что сила неземная за мной стоит!

– Я видела! – вырвалось у Лютавы. – Она…

– Молчи! – Зимобор сообразил, что кмети, напряженно слушающие их разговор, о Младине ничего не знают и знать им не надо. – Язык прикуси! Понимаешь теперь, что нечего на меня бросаться?

Лютава закивала.

– Мы не знали, – сказала она. – Лютомир не знал. Мы бы тогда не стали…

– Поумнеете теперь. Ну, ладно. Я сказал, всем спать. Иди сюда, что ли?

Зимобор снова взял Лютаву на руки и уложил на мешок, где раньше спал сам. Кмети подвинулись, Зимобор лег рядом с ней, укрылся своим полушубком, повернулся к вятичанке спиной и тут же заснул. Не одолеваемый ни тревогой, ни какими-либо иными чувствами.

Но кмети не могли так же спокойно спать в одной избе с оборотнем, и до утра кто-то из них нес дозор, не сводя глаз с неподвижно лежащей девушки-волчицы.

Проснувшись утром, Зимобор ни девушки, ни волчицы рядом с собой не обнаружил. Ее исчезновение его не удивило и не встревожило: приснится же такое! Сказать по правде, все эти передряги уже стали ему надоедать, хотелось скорее домой, в Смоленск.

Рано обрадовался. Дверь из сеней заскрипела, вошел Ждан, осторожно несущий на руках Лютаву. Хвощ придерживал за ним дверь и бормотал что-то вроде «ты там поосторожнее». Как оказалось, девушке понадобилось выйти, но идти своими ногами она из-за вчерашней раны не могла, и ее пришлось нести. Помня, как сбежала Игрелька, кмети до отхожего места провожали новую пленницу вдвоем: один сторожил под дверью, а другой – под задней стенкой. Она не могла ходить, но кметей это ничуть не побуждало ослабить бдительность. В дружине бродили упорные слухи, что она – оборотень. Жилята не собирался скрывать то, что вчера видел, наоборот, рассказывал всем и призывал быть осторожнее. Правда, верили ему не все. Но и не верящие были в недоумении: каким образом девушка, да еще, по слухам, из рода вятичских князей, попала ночью в село?

– А! – Зимобор сел и обеими руками поворошил волосы. Вспомнился дядька Миловид, говоривший: «Обмотки перемотал – все равно что умылся». – Нашлась пропажа!

Он и сам не знал, радует его то, что Лютава ему не приснилась, или огорчает.

– Куды? – спросил Ждан, держа ее на весу.

– Складывай. – Зимобор поднялся и освободил место. – Что, правда ходить не можешь?

– С добрым утром, княже! – с такой выразительной вежливостью ответила Лютава, да еще опустила при этом глазки, как подобает скромной девице, что Зимобор фыркнул от смеха.

– Ну, с добрым утром! Не загрызла за ночь никого? Ребята, никто у нас в дружине за ночь не пропал?

– Из наших никто, а у Предвара я не спрашивал пока, – невозмутимо отозвался с полатей Судимир, отдыхавший после ночной стражи. – Там этот, князь Сечеслав. Волнуется очень, с тобой хочет говорить.

– Не слушай его, он дурак! – так поспешно и тревожно закричала Лютава, что кмети вокруг засмеялись.

А Зимобору вспомнилось далекое детство, их ссоры и споры с Избраной, когда дядька Миловид или нянька растаскивали их за шивороты, а они наперебой начинали оправдываться и валить вину за ссору друг на друга… Где-то она теперь, Избрана? Он думал о ней с беспокойством, но не потому, что боялся ее соперничества, а потому, что не знал, куда она могла деться и где найти приют. Как бы не случилось с ней чего-нибудь худого, все-таки молодая, красивая женщина, почти беззащитная…

– Ну, если хочет говорить, веди. – Выкинув из головы несвоевременные мысли, он повернулся к Судимиру. Тот шевельнулся. – Нет, ты лежи, отдыхай, а вон Хорша сбегает. Слетаешь, сокол?

– Одно крыло здесь, другое там! – бодро рявкнул отрок, вскочив и бегом устремляясь к двери. На пороге он запнулся и чуть не упал, все опять засмеялись.

Даже Лютава смеялась, но, отсмеявшись, закусила губу. На лице ее явно проступило беспокойство. Она даже огляделась, точно искала, куда бы спрятаться. Встречаться с Сечеславом она не хотела.