Цветы эмиграции - Нина Алексеевна Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Костёр уже почти догорел, когда собравшиеся нехотя разошлись по своим палаткам. Вскоре все заснули, только Дэн с Розой не спали, тихо шептались и строили планы на будущее. Они не сомневались, что впереди их ждёт долгая прекрасная жизнь.
Утром бригадир поднялся раньше всех, обошёл «полевой лагерь», разжёг медный самовар, блестевший желтоватыми боками в предутреннем солнце, и только потом направился к рукомойнику, прибитому около самодельного душа. Четыре палки по углам, обтянутые плотной плёнкой, вместо крыши – тоже палки крест-накрест, а сверху них возвышался огромный алюминиевый бак с краном, в котором вода за день нагревалась и становилась горячей.
Завтрак, обед, ужин и между ними – физическая работа. Эрган с Розой ждали, когда начнётся ломка у наркоманов, немцев. Справляться решили своими силами здесь, в степи. У каждого из них была своя работа, бригадир, он же нарколог, наблюдал за больными, Роза пыталась установить с ними живой контакт. Прошла почти неделя трудов в коровнике, острота восприятия притухла, ребята стали вялыми и равнодушными, как роботы переносили мусор за изгородь, расчищали пространство от сухого навоза, после ужина разжигали костёр, ели печёную картошку, перекатывая её в ладонях, и делились историями из жизни. Они разговаривали о чём угодно: о родителях и друзьях, о праздниках и неприятных случаях; обсуждали и давали советы, что надо делать в разных ситуациях. Роза радовалась, что ей удалось разговорить их. С улыбкой представляла, как будет вечерами слушать своего ребёнка, крепко держать его за руку и не отпускать, пока он не вырастет и не станет взрослым. Послушать ребёнка, дать ему выговориться – психологический метод в воспитании ребёнка не был сложным. Всего полчаса перед сном надо было посидеть около него. Неужели это так тяжело? Да пусть говорит о чём угодно, зато будет знать, что он не один в мире, где ему предстояло жить.
И Дэн пообещал Розе, что никогда их ребёнок не будет тосковать в одиночестве.
Спустя неделю Эрган предупредил:
– Похоже, скоро начнётся.
– Почему? – спросила Роза.
– Время пришло, вижу признаки у одного из них, – он кивнул в сторону немцев. Ждали, но всё равно случилось неожиданно.
Питер сел на кирпич и согнулся. Начал приступами чихать и зевать, из уголков рта потекли слюни.
– Помогите! – сказал нарколог Дэну и Андреасу. Побежал к машине, открыл дверцу и вернулся быстро назад. Втроём поволокли отяжелевшее тело наркомана и уложили на заднее сиденье машины, где он согнулся, корчась в судорогах. Ребята сели по бокам рядом с Питером и крепко держали его за ноги и за руки, прижимая изо всех сил к сиденью, которое уже было в рвоте. Эрган гнал машину по дороге, изрытой ямами, километров через десять они подъехали к пустырю, где стояла палатка. Из неё быстро вышел высокий крепкий мужчина. Подбежал и помог донести до палатки Питера, бившегося в конвульсиях. Вчетвером занесли его внутрь, уложили на кровать. Дэн огляделся. В противоположном от кровати углу находился столик и какой-то длинный штатив, железный сейф с надписью «Аптечка». Зазвенели цепи. Андреас смотрел на всё происходящее широко открытыми глазами и трясся всем телом, потом машинально начал повторять конвульсивные движения наркомана, которого приковывали наручниками к кровати, словно распяли.
Эрган объяснил, что случилось сейчас с Питером:
– Он употреблял героин, самый сильный наркотик. Когда приступы утихнут, начнётся лечение. Пока только изоляция, надо удержать его от попыток сбежать, он захочет раздобыть наркотик. Сейчас Питеру плохо, скручиваются мышцы ног, чешутся вены, которые лишились героина. Родители лечили его очень долго, потеряли всякую надежду и отправили в Казахстан. Жизнь – великий дар от Бога, а люди необдуманно отказываются от неё: употребляют наркотики, играют в азартные игры и вгоняют себя в депрессию из-за того, что нельзя изменить случившееся.
– Эрган, ты нарколог, а не бригадир, как же я сразу не догадался, – удивился Дэн.
– Он не умрёт? – спросил Андреас, всё ещё дрожавший от увиденного.
– Не знаю. Зависит от организма. Главное, не дать ему наркотик. Не говорите второму немцу, где находится Питер, поняли?
Что говорить, если они не знали, где находятся сейчас сами.
Спустя месяц после того, как они прибыли в Казахстан, Роза поехала в город. По условиям договора она должна была отправить отчёт. К нему она приложила фотографии, сделанные из профессионального фотоаппарата: Питер с лопатой в руках, Давид разбирает старые кирпичи, улыбается Андреас в колпаке повара, Дэн вытирает пот со лба. Следующий снимок тёмный, все вместе сидят ночью у костра, на чёрном фоне остались светлые точечки-искры. Приложила подробное описание состояния больных, их изменения в поведении, записи на диктофоне – рассказы больных о себе.
– Может быть, – подумала Роза, – послушав истории своих детей, разделённых расстоянием и временем, родители смогут найти брешь, откуда проползло горе, как оно попало именно в их дом и почему никто не почувствовал его приближения.
Для благотворительного центра необходимы были только сухие цифры расходов за каждый день, а под чертой – итоговая сумма за месяц. Сумма не фиксированная, могла меняться в зависимости от обстоятельств. Две рабочие палатки, аренда коровника и штат медперсонала – врач-нарколог и кардиолог – были обговорены заранее.
Глава 31. В гостях у Ахмеда-ака
Вечером в субботу бригада поехала к Ахмеду-ака. Прошла целая неделя, но казалось, что прошла вечность. Все радовались передышке. Вот и знакомый дом.
Навстречу им выкатился разноцветный клубок ребятишек в национальной одежде, которые смеялись и что-то кричали. Следом из гостиной вышли молодые мужчины и женщины: сыновья и дочери хозяина. Дом ожил, зашевелился настоящей жизнью, вытеснив одиночество и грусть в глазах Ахмеда-ака; из кухни доносился запах жареного лука и ещё чего-то неизвестного. Не успели познакомиться, как гости оказались за длинным низеньким столом. Молодая женщина несла в руках большое блюдо, от которого поднимался пар:
– Бешбармак[9] остынет.
– Я хочу благословить день, когда вы приехали в Казахстан и вошли в мой дом, – начал говорить Ахмед-ака,
