Оружие Хаоса - Колин Капп

Преподавательский стол был маленьким арсеналом передовой технической мысли.

В этой щекотливой ситуации Брон позволил взять верх гипноличности. Он позволил своим пальцам свободно бегать по клавишам и кнопкам.

Через какое-то время он понял смысл этих жестов, и приборы раскрыли ему свои тайны. Он начал свой доклад, понимая слова только после того, как их произносил. Рубашка причиняла ему теперь такую боль, что он только большим усилием воли не терял сознание. Его организм реагировал на боль сильнейшим аллергическим раздражением.

— Джесси, эта рубашка убьет меня. Спроси Лидера, как избавиться от нее.

«Я уже спрашивала, Брон. Это невозможно без хирургического вмешательства. Волоски реагируют на гистамин. Когда аллергическая реакция организма приведет к повышению содержания гистамина, волоски отойдут сами.»

— О, боже! Сколько времени это может продолжаться?

«Это зависит от индивидуальных особенностей организма. Может, и двое суток.»

— Понимаю, — пробурчал он. — Ты спрашивала нашего приятеля Лидера, сколько человек умерло от действия этой рубашки?

«Да, около десяти процентов. Поверь нам, что если бы мы об этом знали, то не позволили бы тебе надеть ее.»

— На кого работает Андер?

«На нас. До сих пор. Он говорит, что выбор рубашки соответствует именно его личности. Мы недооценили тот факт, что большинство Галтернов — сумасшедшие.»

Доклад длился около пяти часов, после чего Брон вернулся в келью. Эти пять часов все же кое-как отвлекли его от боли. Он вернулся к безделью с опаской, реакция его организма приобрела беспокойный характер. Мышцы ног и рук стали вялыми и страшно болели. Ему показалось, что он впервые в жизни начинает понимать, что такое белая горячка.

Однако выбора не было. Он растянулся на камне и, не мигая, уставился на дырку в потолке. Вскоре он впал в состояние самогипноза и, когда начал замечать черные и белые пятна, погрузился в сон.

«В омерзительных потемках какой-то нечеловеческой инквизиции какой-то разум…»

— Перестань, Джесси. Что случилось?

«Кто-то стучится. Двое людей.»

— Боже! Я больше ничего не вижу. Если меня не освободят от этого, клянусь, что покончу с собой!

«Док работает, без перерыва расспрашивая Андера о химическом составе волосков. Поверь, это непросто. Биология Онариса сильно отличается от земной.»

Брон постарался встать. Его парализованные болью суставы не позволяли ему сделать какое-либо движение. Наконец, он все же встал и, пошатываясь, побрел к двери.

Мужчины были одеты в плащи, ничем не напоминавшие его плащ или одежду послушника.

Больше всего это было похоже на светло-желтые спортивные тупики.

— Мастери Галтерн, пришло время молитвы на вечернем собрании.

Под действием гипноличности разум Брона среагировал тотчас же.

— С каких пор появился обычай экспортировать отбывающих кару?

В его голосе звучала гордость всей семьи Галтернов.

— Старший Брат требует гарантий духовной дисциплины.

— Дисциплину нельзя требовать! Она исходит из глубины души. Старший Брат превышает свою власть. Я пойду сам.

Стражники стояли, неловко переминаясь с ноги на ногу. Брон воспользовался этим и вышел в коридор, собрав все свои силы.

Сначала ему помогал гнев, который ощущал Галтерн, потом… он этого и сам не знал.

Они вошли в зал и пошли прямо вдоль главного алтаря к Святой Реликвии. Поддавшись неконтролируемому импульсу, Брон благоговейно застыл перед святыней: распятым на кресте животным. Он дотронулся ладонью до лба и долгую минуту стоял неподвижно, затем попытался двинуться, по ослабевшие ноги не слушались его.

Он зашатался, и стражники подхватили его, не давая упасть. Они затащили его в один из альковов, расположенных на другой стороне, на стенках которого были расположены захваты для поддерживания жертвы за руки, когда та теряла сознание, и заковали его.

Прошел час, потом пришли члены Братства.

Много раз сознание Брона отлетало в кошмарную глубину беспамятства, теряя ощущение времени. В какой-то момент он очнулся и увидел, что послушники занимают места на каменных скамьях.

Старший Брат, одетый в церемониальные одежды и гордый как судья, вошел в зал последним. Он мельком посмотрел на Брона и начал службу. Торжественно, долго, с псалмами проповедей, полными проклятий и бешеного догматизма.

Между провалами в памяти Брон старался прочесть на лицах присутствовавших их мысли и чувства. Большинство выражало беспокойство и сочувствие. II у всех в глазах горел темный блеск садизма.

«Брон! — закричала возбужденная Джесси. — Настало наше время. Приближается тяжелый разведчик. Разрушители будут через несколько минут.»

В подтверждение ее слов послышался грохот близкого взрыва. Старший Браг на долю секунды прервал молитву. Второй взрыв разнес дверь зала. В брешь ворвались солдаты. Они пробежали через не успевший развеяться дым и образовали полукруг, готовый в любой момент ощетиниться огнем ручных лучеметов.

Старший Брат был уже не в состоянии игнорировать захватчиков.

— Кто вы такие и чего хотите? Вы что, не знаете, что что святое место?

Его голос, усиленный акустикой зала, был яростен и гневен.

— Нас прислал сюда долг, — ответил выступивший вперед офицер. — Где находится тот, кого называют Лидер Галтерн?

— Здесь. Он отбывает кару, и ему нельзя разговаривать.

— Заткнись, старый дурак! Здесь командую я!

Короткая вспышка огня уничтожила несколько стеклянных витражей возле головы настоятеля этой Семинарии.

— Пускай Галтерн покажется нам, иначе мы начнем стрелять не только по окнам.

— Предупреждаю вас, — загремел священник, который никак не мог смириться с гибелью своего мира. — Вы творите святотатство! Я призываю вас покинуть это место!

Раздался одиночный выстрел из энергетического ружья. Заряд попал Старшему Брату в голову, и он рухнул на пол.

Под угрозой оружия монахи указали на Брона.

— Он Андер Галтерн.

Никто больше не пытался протестовать.

Разрушители, как обычно, были готовы к мгновенной стрельбе.

— Ты Галтерн-синкретист?

— Да.

— Что они хотели сделать с тобой? Убить?

Кроме риторики, вопрос свидетельствовал о разуме спрашивавшего. Разрушитель наклонился, раскрывая захваты и толкая Брона вперед, однако тот был не в состоянии сделать сейчас хотя бы один шаг. Его ноги заплелись, и он упал.

Бессознательно он боролся с собой, чтобы подняться, но руки тоже отказывались служить ему. Он поднял голову в сторону язвительных глаз Святой Реликвии.