Том 4. Материалы к биографиям. Восприятие и оценка жизни и трудов - Александр Сергеевич Пушкин

8. Ноябрь

Ноябрь, зимы посол, подчас лихой старик

И очень страшный в гневе,

Но милостивый к нам, напудрил свой парик

И вас уже встречать готовится в Белёве;

Уж в Долбине давно,

В двойное мы смотря окно

На обнаженную природу,

Молились, чтоб седой Борей

Прислал к нам поскорей

Сестру свою метель и беглую бы воду

В оковы льдяные сковал;

Борей услышал наш молебен: уж крошится

На землю мелкий снег с небес,

Ощипанный белеет лес,

Прозрачная река уж боле не струится,

И, растопорщивши оглобли, сани ждут,

Когда их запрягут.

Иному будет жаль дней ясных,

А я жду не дождусь холодных и ненастных.

Милей мне светлого природы мрачный вид!

Пусть вьюга на поле кипит

И снег в нас шапками бросает,

Пускай нас за носы хватает

Мороз, зимы сердитой кум,

Сквозь страшный вихрей шум

Мне голос сладостный взывает:

«Увидишь скоро их! сей час недалеко!

И будет на душе легко!»

Ах! то знакомый глас надежды неизменной!..

Как часто вьюгою несчастья окруженной,

С дороги сбившися, пришлец земной,

Пути не видя пред собой

(Передний путь во мгле, покрыт обратный мглой),

Робеет, света ждет, дождется ли — не знает

И в нетерпеньи унывает…

И вдруг… надежды глас!.. душа ободрена!

Стал веселее мрак ужасный,

И уж незримая дорога не страшна!..

Он верит, что она проложена

Вождем всезнающим и к куще безопасной,

И с милым ангелом-надеждой он идет

И, не дойдя еще, уж счастлив ожиданьем

Того, что в пристани обетованной ждет!

Так для меня своим волшебным обещаньем

Надежда и зиме красу весны дает!

О! жизнь моя верна, и цель моя прекрасна,

И неизвестность мне нимало не ужасна,

Когда все милое со мной!..

Но вот и утро встало!

О, радость! на земле из снега одеяло!

Друзья, домой!

9. Послание к А. А. Воейковой

Сашка, Сашка!

Вот тебе бумажка,

Сегодня шестое ноября,

И я, тебя бумажкою даря,

Говорю тебе: здравствуй,

А ты скажи мне: благодарствуй.

И желаю тебе всякого благополучия,

Как в губернии маркиза Паулучия[319],

Так и во всякой другой губернии и уезде,

Как по приезде, так и по отъезде,

Избави тебя Бог от Грибовского,

А люби и почитай господина Жуковского.

10. К князю П. А. Вяземскому (ответ на его послание к друзьям)

Ты, Вяземский, хитрец, хотя ты и поэт!

Проблему, что в тебе ни крошки дара нет,

Ты вздумал доказать посланьем,

В котором на беду стих каждый заклеймен

Высоким дарованьем.

Притворство в сторону! знай, друг, что осужден

Ты своенравными богами

На свете жить и умереть с стихами,

Так точно, как орел над тучами летать,

Как благородный конь кипеть пред знаменами,

Как роза на лугу весной благоухать.

Сноси ж без ропота богов определенье,

Не мысли почитать успех за обольщенье

И содрогаться от похвал.

Хвала друзей — поэту вдохновенье,

Хвала невежд — бряцающий кимвал.

Страшися, мой певец, не смелости, но лени.

Под маской робости не скроешь ты свой дар,

И тлеющий в твоей груди священный жар

Сильнее, чем друзей и похвалы и пени.

Пиши, когда писать внушает Аполлон;

К святилищу, где скрыт его незримый трон,

Известно нам, ведут бесчисленны дороги,

Прямая же одна;

И только тех очам она, мой друг, видна,

Которых колыбель парнасским лавром боги

Благоволили в час рожденья осенить.

На славном сем пути певца встречает гений,

И, весел посреди божественных явлений,

Он с беззаботностью младенческой идет,

Куда рукой неодолимой,

Невидимый толпе, его лишь сердцу зримый

Крылатый проводник влечет.

Блажен, когда, ступив на путь, он за собою

Покинул гордости угрюмой суеты

И славолюбия убийственны мечты.

Тогда с свободною и ясною душою

Наследие свое, великолепный свет,

Он быстро на крылах могучих облетает

И, вдохновенный, восклицает,

Повсюду зря красу и благо: «Я поэт!»

Но горе, горе тем, на коих Эвмениды,

За преступленья их отцов,

Наслали Фурию стихов;

Для них страшилища и Феб, и Аониды,

И визг карающих свистков

Во сне и наяву их робкий слух терзает,

Их жребий — петь назло суровых к ним судей:

Чем громозвучней смех, тем струны их звучней,

И лира наконец к перстам их прирастает,

До Леты гонит их свирепый Аполлон,

Но и забвения река их не спасает,

И на брегу ее сквозь тяжкий смерти сон

Их тени борются с бесплотными свистками.

Но, друг, не для тебя сей бедственный удел,

Природой научен, ты верный путь обрел.

Летай неробкими перстами

По очарованным струнам

И музы не страшись! В нерукотворный храм

Стезей цветущею, но скрытою от света

Она ведет поэта.

Лишь бы любовью красоты

И славой чистою душа в нас пламенела,

Лишь бы, минутное отринув, в высоты

Она к бессмертному летела —

И муза счастия богиней будет нам.

Пускай слепцы ползут по праху к похвалам,

Венцов презренных ищут в прахе

И, славу позабыв, бледнеют в низком страхе,

Чтобы прелестница-хвала,

Как облако, из их объятий не ушла.

Им вечно не узнать тех чистых наслаждений,

Которые дает нам бескорыстный гений,

Природы властелин,

Парящий посреди безбрежного пучин,

Красы верховной созерцатель

И в чудном мире сем чудесного создатель.

Мой друг, святых добра законов толкователь,

Поэт на свете сем — всех добрых семьянин

И сладкою мечтой потомства оживленной…

О, нет! потомство не мечта!

Не мни, чтоб для меня в дали его священной

Одних лишь почестей блистала суета,

Пускай правдивый суд потомством раздается —

Ему внимать наш прах