Братва: Век свободы не видать - Евгений Монах

— Отлично! Где валюта и золото?

— Их сейчас принесет ваш бандитский приятель, все в рубке под сиденьем рулевого лежит. Что еще?

— Совсем немного, — подбодрил я излишне нервного собеседника. — Зачем вы хотели меня подставить?

— В каком смысле? — Рафаил прекратил наконец поедать меня своими жгучими фальшивыми «агатами», в глазах явственно проявилось теперь затравленное выражение, что выглядело даже слегка забавно.

— Убийство несчастного Романа Борисовича имею в виду. Некрасиво, знаете ли, сваливать собственное преступление на невинного человека. Весьма неэтично.

Отвечать милейший Рафаил Вазгенович явно не спешил, да я и не настаивал на ответе. Он мне уже известен, и вопрос являлся чисто риторическим, в натуре.

Цыпа буквально скатился с лестницы, радостно сияя физиономией.

— Нашел, Евген! — пыжась от самодовольства, громко сообщил он, брякнув на стол тяжелый кожаный пояс и упитанный брикетик стодолларовых купюр, перетянутых желтой резинкой.

— Ты прямо как известный старинный ученый выражаешься, — усмехнулся я, взвешивая пояс с драгоценными слитками в руке. — Кажется, десять кило. Верно, Рафаил Вазгенович?

Тот молча кивнул, стараясь не встречаться со мною взглядом. Это не позднее раскаяние, ясно, а просто проявление банального животного страха. Мне даже стало немного жаль Рафаила в глубинах души.

Чтобы дать ему время чуток прийти в себя и освоиться с отчаянно-печальной для него мыслью о моей полной осведомленности, я отошел к иллюминатору.

На непроницаемо черную воду падала с неба зыбкая серебряная дорожка, словно указывая таинственный путь в неведомое. Этот таинственный вид затронул в душе какие-то нежные струнки, мне даже захотелось тут же совершить что-нибудь доброе и красивое. Я повернулся к столу:

— Знаете что, Рафаил Вазгенович, ежели желаете, то можете поужинать напоследок. Одну руку я вам отвяжу. Говядина еще не остыла, по-моему.

— Да пошел ты, хряк моржовый! — прорычал тот, неприлично брызгая слюной и бешено вращая глазами, будто я предложил что-то дико несусветное. Явно не оценил, козел, моего благородного порыва скрасить последние его минуты на этом свете. Давно уж я заметил, что люди в большинстве своем наглые неблагодарные животные, но Рафаил Вазгенович побил все рекорды скотства. Плюнул прямо мне в душу, можно сказать.

Я ненадолго задумался. Нет, о такой разновидности, как «хряк моржовый», мне ни в одной научно-популярной брошюрке читать ранее не приходилось. Тут Рафаил наверняка что-то напутал. Может, он хотел сказать «хрен моржовый»? Но что-либо уточнять у нахала я посчитал сильно ниже своего достоинства. Западло то бишь.

Как человек воспитанный, я не стал выказывать раздражения. Сердиться на созревшего кандидата в покойники просто смешно. Да и грех к тому же. Ну, переволновался клиент децал и вспылил — дело обычное и вполне понятное. Как гласит народная мудрость, понять — это наполовину простить. Я максималист и поэтому сразу простил его полностью, строго следуя святому библейскому постулату: «Прощайте врагам вашим, как и Я прощаю вам».

— Ладушки! Хозяин — барин. Не хочешь есть — твое законное право. Я не садист, чтобы насильно кормить. Цыпа, заканчивай тут, а я пока на палубе покурю, полюбуюсь на звезды.

Поднявшись по короткой лесенке на палубу, я запалил «родопину», глубоко вгоняя дым в легкие, чтобы хоть слегка согреться. Ветер почти отсутствовал, но было довольно свежо, по моей спине словно чьи-то суетливые холодные пальцы бегали.

На темном небе волей Господа ярко светились целые бриллиантовые россыпи, но я практически не замечал этой возвышенной красоты, прислушиваясь к звукам из кают-компании.

Цыпа показал себя настоящим молодцом — работал интеллигентно тихо и аккуратно, никаких криков или стонов даже мои чуткие уши не уловили.

Докурив сигарету до самого фильтра, я швырнул окурок за борт и не спеша вернулся в каюту. Здесь меня ждала некоторая неожиданность: братья — и даже их тела — в помещении отсутствовали. Как корова языком слизала.

— А я и не подозревал, братишка, что ты у нас натуральный живоглот. Кровожадный людоед то бишь, — чисто по привычке слегка подковырнул я верного подручного, уже все уяснив — круглое окно иллюминатора было настежь распахнуто.

Цыпа, по заведенной между нами традиции, поддержал игру, оскалившись в широкой «крокодильской» улыбке:

— Зажевал интриганов вместе с их шмотками. Боюсь теперь, изжога будет аль несварение желудка.

— И все же, почему ни одного всплеска не было слышно? — полюбопытствовал я, так как с детства люблю расставлять все точки над «и».

— А я клиентов через иллюминатор очень нежно выпихивал, держа за шиворот, — хвастливо пояснил Цыпленок. — До воды с полметра всего, ушли на глубину, как гвозди, — без шума и пыли.

— Ладушки! Все хорошо, что хорошо кончается. Кстати, ты, случаем, не умеешь с парусами управляться?

— Нет, — телохранитель растерянно захлопал своими пушистыми ресницами, только сейчас, видно, сообразив, что нам как-то ведь надо еще до берега добираться. — А ты, Евген?

— К сожалению, из меня такой же яхтсмен, как из тебя законопослушный гражданин. Не смыслю в этом деле ни бельмеса. Ну и черт с ним! И не из таких ситуаций благополучно выбирались. Давай-ка шмоном займемся. Где-то здесь должны быть спасательные жилеты. До берега вплавь придется добираться, ничего не поделаешь, браток.

Два спасательных жилета отыскались без особых проблем — в стенном шкафу на вешалке. Резиновый надувной матрац я еще раньше заметил на койке в углу. Сдернул его на пол — тоже весьма нам пригодится в сложившихся «мокрых» обстоятельствах — как в прямом, так и в переносном смысле этого прилагательного.

— Ашот, оказывается, хозяйственным мужиком был, запасливым, — вслух громко похвалил я покойника, свято блюдя добрую старинную заповедь: о мертвых говорить либо хорошо, либо ничего.

На камбузе среди солидных запасов различных продуктов питания я нашел бутылку подсолнечного масла и прихватил ее с собой в кают-компанию.

— Ты это чего? Жарить картошку собрался? — поинтересовался явно изумленный телохранитель, воззрившись на меня как на реального кандидата в дурдом.

— Пальцем в небо, братишка! — тут же опроверг я его идиотское предположение. — Без маслица мы с тобою моментально околеем от холодрыги. Вода-то наверняка меньше десяти градусов. Раздевайся! — и первым показал наглядный пример, скинув с себя одежду и оставшись в одних узеньких плавках. — Шмотки погрузим на резиновый матрац, чтоб не намокли.

— А с этим что, на себя наденешь? — Цыпа кивнул на пояс с золотыми слитками.

— Нет уж! Опасаюсь грыжу заработать, — усмехнулся я. — Цепляй груз на свой живот, браток, я тебе полностью доверяю. Как говорится, молодым везде у нас дорога, молодым всегда у нас почет!

Пока телохранитель пристраивал драгоценную ношу на своей талии, я вскрыл бутылку с растительным маслом и старательно натерся им до противно-липкого состояния тела. Плохо досягаемую для моих рук спину мне смазал Цыпа. Я ответил ему тем же, после чего мы оба надели спасательные жилеты.

— А теперь нам край необходимо отыскать кингстоны, — заявил я, рыская взглядом по сторонам. — Тут я пошукаю, а ты порыскай в машинном отделении.

— А что это за фиговины? — спросил любознательный, но явно малообразованный подручный.

— Книжки полезные надо читать! — в который уже раз дал я Цыпе ценный совет. — Например, военные мемуары. В них точно указано: чтобы затопить судно, следует открыть кингстоны и впустить забортную воду. Отправим яхту на дно, не станем дарить ментам свои личные отпечатки. Все концы в воду, так сказать. Усек?

— Это я понял. Но как они выглядят, кингстоны? — продолжал упорствовать непонятливый соратник.

— Ну… — я задумался, но быстро бросил это глупо-бесперспективное занятие и был вынужден признаться: — Точно не знаю. Наплевать! Ищи что-то похожее на закрытые отверстия в днище яхты.

— Типа винного горлышка, заткнутого пробкой? — предположил утомительно-дотошный Цыпленок.

— Черт его знает. Возможно. Давай ищи, короче, — отмахнулся я, теряя терпение и деятельно принимаясь за следопытские изыскания загадочных кингстонов.

Но как ни старались мы с Цыпой отыскать какие-нибудь закамуфлированные дырки в деревянных бортах — все дохлый номер. Четверть часа пропала впустую. Впрочем, не совсем. Мне на глаза попался тяжелый полутораметровый стальной лом, и я его сразу торжественно вручил соратнику:

— Не мытьем, так катаньем! Собственными силами знатный кингстон сварганим. Пробей-ка отверстие в посудине!

Когда под ногами весело забулькало, мы поднялись на палубу. Осадка яхты была довольно низкой, и нам удалось аккуратно спустить на воду надувной матрац вместе со шмотками. Следом за ним спрыгнули за борт сами.