Тёмное наследие - Роберт Сальваторе

Йоклол безжалостно сжимала челюсти, более слабый человек уже давно бы не выдержал.

Но Вульфгар не мог позволить себе умереть, пока Кэтти-бри и Бренор были в опасности.

Он с воодушевлением начал гимн Темпосу, своему богу войны. Пение лилось из самого сердца, мощно стучавшего больше двадцати лет, а легкие варвара быстро наполнялись кровью.

Он пел, позабыв о парализующей боли, пел и слышал, как звуки отражаются от сводов пещеры; словно ему подпевал хор приближенных грозного бога.

Он пел и крепче сжимал Клык Защитника.

Вульфгар замахнулся и ударил, но целью его было не чудовище, а низкий потолок. Молот разбил землю и ударился о камень.

Камни и пыль осыпали варвара и его врага. Снова и снова, не прекращая песню, Вульфгар бил по потолку.

Йоклол, поняв его замысел, рвала тело варвара зубами, но Вульфгар уже не ощущал боли. Клык Защитника отколол большой кусок скалы.

Придя в сознание, Кэтти-бри увидела, что делает варвар. Йоклол уже не обращала на нее внимания И не тащила больше, и девушке удалось вырваться и схватить лук.

— Нет, мой мальчик! — услышала она отдаленный вопль Бренора.

Кэтти-бри наложила стрелу и повернулась.

Клык Защитника снова обрушился на потолок.

Стрела попала в йоклол секундой раньше, чем своды пещеры подались. Огромные валуны покатились вниз, зазоры между ними быстро заполнялись щебнем и землей, вздымая клубы пыли. Земля жутко содрогнулась, эхо пронеслось по всем туннелям.

Кэтти-бри и Бренор бросились на пол, прикрыв головы руками, пока камнепад не закончился. Ни один из них не мог ничего разглядеть среди мрака и пыли; ни один из них не видел, как чудовище и Вульфгар скрылись под тоннами обрушившегося камня.

Часть пятая

ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА

Когда я умру…

Она забрала моих друзей, моего отца, моего наставника, эта величайшая из тайн, называемая смертью. Я познал скорбь в тот самый день, когда покинул родину, когда жестокая Мэлис сообщила мне, что отдала Закнафейна Паучьей Королеве. Это странное чувство, скорбь, не совсем ясно мне… Скорблю ли я о Закнафейне, Монтолио или Вульфгаре? Или о себе, о своей утрате, которую уже никогда не восполнить?

Наверное, это главный вопрос существования смертного, и тем не менее на него нет ответа…

Если только не считать ответом веру.

Я до сих пор грущу, когда вспоминаю учебные поединки с отцом, прогулки с Монтолио в горах и когда воспоминания о Вульфгаре, самые сильные из всех, проносятся в моей памяти. Они нерасторжимо связаны с несколькими последними годами моей жизни. Я помню тот день на Пирамиде Кельвина, когда, обводя глазами тундру Долины Ледяного Ветра, Вульфгар и я заметили костры его кочевого народа. Именно в эту минуту мы стали настоящими друзьями, именно тогда мы поняли, что, несмотря на всю неопределенность нашей жизни, будем вместе.

Я помню белого дракона Ледяную Смерть и племя великанов и что, не будь рядом Вульфгара, я мог бы погибнуть в любом из этих сражений. Я помню, как мы делили победу с моим другом, помню узы доверия и любви — крепкие, но никогда не отягощавшие нас.

Меня не было рядом, когда он погиб, я не мог прийти ему на помощь, как он, несомненно, поспешил бы на помощь мне.

Я даже не мог сказать ему: «Прощай!»

Когда я умру, буду ли я одинок? Если мне удастся избежать пасти чудовищ и лап смертельной болезни, я, безусловно, переживу Кэтти-бри, Реджиса и даже Бренора. Но сейчас мне кажется, что, кто бы ни стоял рядом со мной в мой смертный час, — если не будет этих троих, я действительно умру в одиночестве.

Все эти мысли не так уж мрачны. Я прощался с Вульфгаром тысячу раз. И каждый раз, когда показывал, как сильно он дорог мне, я подтверждал свою любовь словами или действиями. Самой нашей жизнью, существованием мы прощаемся каждый день. Так говорят любовь и дружба, заверяя, что память будет жить, когда плоть исчезнет.

Вульфгар обрел иное пристанище и иную жизнь — я вынужден в это верить, иначе в чем же тогда смысл существования?

Скорбь моя по себе самому, по моей потере, которую я буду ощущать до конца своих дней, сколько бы веков ни минуло. Но внутри этой скорби живет умиротворенность, божественный покой. Гораздо лучше было знать Вульфгара и пройти с ним через все, что теперь питает мою скорбь, чем никогда не ступать рядом с ним, не сражаться бок о бок, не смотреть на мир его ясными голубыми глазами.

Когда я умру… может быть, найдутся друзья, которые будут горевать обо мне, которые сохранят наши общие радости и горести, сохранят память.

Это и есть бессмертие духа, вечное наследие, источник нашей скорби.

Но и источник нашей веры.

Глава двадцатая

ТЕ, КТО ОСТАЛСЯ В ЖИВЫХ

Пыль продолжала оседать, затмевая мерцающий свет; один из факелов попал под обвал, и его пламя погасло мгновенно.

Погасло, как свет в глазах Вульфгара.

Когда обвал прекратился и большие обломки потолка перестали сползать вниз, Кэтти-бри смогла сесть, глядя на обрушенные своды. Она протерла глаза и несколько долгих минут вглядывалась в сумрак, пока до нее не дошла страшная правда.

Единственное видимое щупальце чудовища, все еще обвивавшееся вокруг лодыжки Кэтти-бри, судорожно подергивалось, приваленное обломками.

А дальше была только куча камней. Ужас этой картины ошеломил Кэтти-бри. Она покачнулась, едва не упав в обморок, и пришла в себя, только когда волна гнева и протеста поднялась внутри нее. Она вырвала ногу из петли мертвого чудовища и на четвереньках поползла вперед. Попробовала встать, но не смогла поднять голову. Она опять почувствовала приступ тошнотворной слабости, предвестник обморока.

Вульфгар!

Кэтти-бри подползла к завалу, отшвырнув подергивавшееся щупальце, и стала разгребать камни голыми руками, обдирая кожу и ломая ногти. Этот обвал был так похож на тот, под который попал Дзирт, когда друзья впервые вступили в Мифрил Халл. Но то была ловушка, искусственно созданный камнепад; пол опустился, когда камни посыпались с потолка, и Дзирт невредимым провалился в нижний коридор.

На сей раз это не было ловушкой, напомнила себе Кэтти-бри, и внизу не было спуска в пещеру. Тихий жалобный стон сорвался с ее губ, и она продолжала разгребать камни в отчаянной надежде добраться до Вульфгара, молясь, чтобы камни упали под углом друг к другу и он мог выжить под ними.

Рядом оказался Бренор, бросил на пол топор и щит и изо всех сил стал помогать. Сильный дворф смог отодвинуть несколько крупных камней, но затем остановился.