Обзор Ветхого завета - Уильям Ла Сор

Первоначально, это была одна Книга. Разделение Первой и Второй Книг произошло, по-видимому, в начале христианской эры. Возможно, это разделение было впервые сделано в переводе LXX, которые рассматривают все четыре Книги как одно целое, называемое Книгой Царств. Трагическая смерть Саула знаменует собой конец Первой Книги, однако искусственность такого разделения ясно видна из того, что реакция Давида на это событие помещена в первой главе второй Книги. Разделение между Второй и Третьей Книгой также является искусственным, что видно из общности стиля и содержания между рассказом о последних днях Давида и приходе к власти Соломона (3 Цар. 1–2) и 2 Цар.9-24. Как и в Пятикнижии, разделение Книг было по-видимому произведено по принципу одинакового размера.

Еврейское предание называет Самуила автором первых двух Книг,[441] однако скорее всего, это не так и он является лишь центральным персонажем первых двадцати пяти глав. Возможно он является автором некоторых текстов в 1 Цар., особенно касающихся ранней истории Давида, на что указывает 1 Пар.29.29–30:

"Дела царя Давида, первые и последние, описаны в записях Самуила провидца и в записях Нафана пророка и в записях Гада прозорливца, равно и все царствование его, и мужество его, и происшествия, случившиеся с ним и с Израилем и со всеми земными царствами".

Это место указывает на то, что древние редакторы исторических Книг имели в своем распоряжении несколько источников.[442]

Было предпринято множество попыток проследить влияние Ягвиста и Элогиста в 1–2 Цар.,[443] однако сложности с документарной гипотезой видны здесь еще более отчетливо. Так недавние исследования 1–2 Цар. склонны делать акцент на историческом фоне и происхождении различных частей Книги, вместо того, чтобы искать параллели соединенные редактором.[444] C.Kuhl, например, считает, что рассказы были объединены в "отдельные циклы с особой литературной целью". Эти циклы включают рассказы о приходе к власти Саула и Давида, рассказ о ковчеге, пророчество Нафана,[445] отчет о войне с Аммонитянами и особенно историю наследования Давиду.[446] A.Weiser также выделяет четыре "независимые основные литературные единицы": рассказ о ковчеге (1 Цар.4–6; 2 Цар.6); приход к власти Саула (1 Цар.9.1-10.16, 11, 13–14); приход к власти Давида (1 Цар. 16.14 — 2 Цар.5); и царствование Давида (2 Цар.9-20;ЗЦар.1–2).[447]

1-2 Цар. ссылается на источники, однако так таинственно, что подобные сноски мало что говорят исследователям. 1 Цар. 10.25 указывает, что Самуил, ставя Саула на царство, записал права и обязанности царя в книгу, а 2 Цар. 1.18 ссылается на книгу Праведного, уже знакомую нам из Ис. Нав.10. То, когда эти рассказы были соединены, является спорным вопросом, точно также как и личность редактора. В отличие от Книг Судей и 3–4 Цар., редакционная структура мало заметна; в ней максимум прямого повествования и минимум толкования, советов и наставлений.[448] Благодаря тому, что человек, придавший тексту его окончательный вид, редко вторгался в рассказ со своими наблюдениями, повествования часто имеют замечательную свежесть и незатуманенный взгляд живого свидетеля. За исключением незначительных изменений, Книги, похоже, относятся к концу царствования Давида.[449] Как и в случае Кн. Ис. Нав. и 3–4 Цар., редактор-составитель, видимо, находился под сильным влиянием пророческого взгляда на историю, и подбирал и оформлял материал таким образом, чтобы высветить роль Самуила и Нафана в рассказах о Сауле и Давиде. Делая это, он показал, что царь Израильский должен прислушиваться к пророкам, которые толкуют завет народу.[450]

Самуил, возможно, величайшая ветхозаветная фигура со времен Моисея, сыграл кардинальную роль в переходе Израиля от конфедерации к монархии. Он был последним Судьей и путеводной звездой в процессе установления царства. Истинно харизматический вождь, он воплотил величайшее служение своего времени. Ничто из происходящего среди различных колен не оставалось без его внимания. Проявляя в своих действиях разнообразные способности, он верно служил коленам Израилевым в критический период библейской истории, когда внешнее давление, оказываемое Филистимлянами на Израиль, потребовало коренных социально-политических изменений. К чести Самуила, он сумел придать надлежащую форму будущему Израиля, сохраняя верность древним идеалам.

Детство Самуила (1.1 — 3.21). (1) Богобоязненная Анна (1.1 — 2.11). В Книге Судей нарисована картина почти несменяемой тьмы. Не считая отдельных случаев возрождения во времена вторжений и угнетения, сцена была довольно мрачной. Однако идеалы Израиля, его завет с Господом, не были окончательно забыты; Книга Руфи и рассказ о родителях Самсона (Суд. 13) показывают, что набожность и семейная верность не были полностью отвергнуты. Рассказ об Анне дает еще более ясную картину светлых сторон этого темного времени.

Среди ежегодных паломников, пришедших к центральной святыне в Силоме, расположенной на полпути между Сихемом и Вефилем, были Елкан из Ефрема и его две жены Феннана и Анна. Хотя в Книге Судей имеются ясные указания на существование других святынь, некоторые из которых были личными, существует достаточно свидетельств существования центральной святыни в Силоме со времени поселения до ее уничтожения Филистимлянами во времена Самуила. Эта святыня, возможно, была более стационарной, чем скиния, расчитанная на использование коленами, находящимися в пути. Праздник, который привлек Елкана и его жен не указан. Скорее всего, это был осенний праздник урожая, праздник кущей (Лев.23.33–36; Втор.16.13–15).[451] Похоже, что праздничный церемониал в тот период еще не был тщательно разработан. Наоборот, весь рассказ проникнут атмосферой простоты: еще нет храмового комплекса, наполненного суетящимися людьми, существует лишь скромное святилище, при котором находится священник Илий и его два сына Офни и Финеес. Анна имела свободный доступ к первосвященнику, который проявил личный интерес к ее делу.

Wellhausen и его последователи толковали эту простоту как доказательство того, что сложная структура скинии и ее «персонала», описанная в Книгах Исход, Левит и Числа, была значительно более поздним построением и представляла собой религиозные мотивы периода после пленения.[452]

Другим возможным объяснением является то, что простота была частью общего упадка в период, когда почти не бьшо никакой центральной власти для укрепления законов. В такие времена богобоязненные люди делали все, что было в их силах, чтобы сохранить если не букву, то дух закона.

Главное в этом повествовании — это бесплодие Анны и ожесточенными упреки ее соперницы. Ее положение напоминает Сарру (Быт. 16.1 и далее; 21.9 и далее), однако является еще более драматическим. Феннана является полноправной женой, в то время как Агарь была лишь наложницей. По обычаю Израильтян, находящихся в крайней нужде, она дала обет Господу (1 Цар.1.11). Возможно она рассматривала приношение ее мужа как жертвоприношение по обету — вид мирного приношения (ср. Лев.7.11 и далее). Если так, то жертвоприношение Елкана было праздничным событием, сопровождавшимся едой и питьем (ст.9).[453] Клятва Анны, похоже, указывает на то, что она собиралась посвятить своего сына в назореи, хотя она упоминает лишь наиболее очевидный запрет — "бритва не коснется головы его".[454]

Эти обеты особенно соответствуют личности Самуила, твердо отстаивающего древние Израильские принципы, которые подвергались жестокому испытанию компромиссом и безразличием. Быть назореем значило стоять на древнем пути, выступая за полукочевую простоту ранних поколений против развращающего влияния Ханаана.[455] Возможно, Амос (2.11–12) имел в виду Самуила, когда говорил, что назореи были посланниками Божиими, на которых народ не обратил внимание.

Тихая молитва Анны отличала ее от остальных молящихся и обратила на себя внимание Илия (1 Цар.1.12 и далее). Израильтяне, как и другие восточные народы молились громко, независимо от обстоятельств ("Гласом моим взываю к Господу"; Пс.3.5; "Услышь, Боже, голос мой" 64.1). Израильские молитвы были, по-видимому, довольно громкими, однако Анна была в другом настроении. Упреки Илия, вызванные тем, что он воспринял как нетрезвость, могли указывать как на редкость тайной молитвы, так и на алкогольные эксцессы, имевшие место во время религиозных церемоний. Хананеи постоянно превращали обряды в оргии, и Израильтяне, как указывают Осия (напр.,4.11, 17–18) и другие пророки, были склонны делать то же самое.

Когда молитва Анны была услышана и у нее родился Самуил,[456] она воздерживалась от дальнейших паломничеств пока не отняла его от груди, по-видимому в трехлетнем возрасте.[457] Затем она привела его к Илию и посвятила его служению Господу, по-видимому сопровождая это благодарственным приношением (Лев.7. 11 и далее).