Путь Короля. Том 1 - Гарри Гаррисон

Последние слова потонули в яростных воплях. Гаддгедлары завертелись на месте, выискивая глазами ближайшие ворота в стене. Другие викинги тут же обступили их и вцепились в шафрановые пледы. Шефу приходилось теперь кричать во всю мощь своих легких.

— И третье! Обращаться с человеком и воином так, как поступили Рагнарссоны с королем Эллой, — это не drengskapr. Я заявляю, что это — nithingsverk.

Nithing — презреннейший из смертных, положением много хуже любого изгоя, человек, лишенный каких бы то ни было прав, и быть обвиненным в nithingsverk, да еще перед всей армией, — худшего поношения ни один ярл, да и карл вообразить себе не мог. При условии, что воины с этим согласятся.

Оказалось, что таких было совсем немало. Бешено потрясал своей алебардой Бранд; верные ему викинги еще плотнее сомкнули ряды, оттирая наседавших сторонников Рагнарссона щитами. С другого крыла им на подмогу спешил отряд, возглавляемый Эгилем, почитателем Хеймдалля. А это кто там бушует? Да это же Сигвард, с малиновым от гнева лицом, грозит расправой какому-то обидчику. Скули Лысый мнется в нерешительности у трупа Эллы, Убби что-то кричит ему, но слов не разобрать…

Вся армия пришла в движение. И разделилась. Сердце успело отсчитать сотню ударов, а между двумя частями некогда единого войска возник уже явный зазор. Во главе стоявшей вдалеке группы оказались Рагнарссоны; ближнюю же возглавили Бранд, Торвин и несколько других сторонников Пути.

— Путь против всех остальных, — пробормотал почитатель Фрейра. — Да еще кое-кто из твоих друзей. По-моему, их двое против одного нашего…

— Ты расколол армию, — сказал гебридец с ладьи Магнуса. — Молодчина. Только, боюсь, ты поторопился…

— Машина была уже заряжена, — отвечал ему Шеф. — Мне оставалось только выстрелить…

Глава 6

Когда армия потянулась прочь от стен Йорка, с безветренного неба повалили густые комья снега. Ту армию уже не назвать было «великой». Великой Армии более не существовало. Та ее часть, что вышла из-под повиновения Рагнарссонам и не желала далее жить с ними в тесном соседстве, насчитывала двадцать больших сотен, или, по римскому исчислению, две тысячи четыреста человек. С ними по дороге шел длинный обоз, навьюченные лошади и мулы, тащились вперед скрипучие телеги, груженные доверху разным добром: бронзой и железом, кузнечными инструментами и точильными оселками, а также сундуками с местной дрянной монетой вкупе со скудной пригоршней настоящего серебра, доставшегося раскольникам после раздела награбленного.

С городских стен за их уходом наблюдали викинги, пожелавшие сохранить верность Рагнарссонам. Те из них, кто был помоложе и поретивее, провожали недавних товарищей издевками и гиканьем и даже запустили им вдогонку несколько стрел, попадавших в снег за спинами уходивших. Но раскольники не отвечали, молчали и их собственные вожаки — и молодые скоро потеряли задор. Поплотнее закутавшись в свои плащи и глядя на низкое хмурое небо, на подбитую морозом траву на склонах окрестных холмов, они с наслаждением возблагодарили судьбу за заготовленные на зиму поленья и хворост, за заколоченные ставни и не пропускающие сквозняков стены.

— К завтрашнему рассвету по сугробам идти придется, — заметил Бранд, замыкавший колонну на случай какой-нибудь непредвиденной выходки Рагнарссонов.

— Ты же норвежец, — сказал Шеф. — Уж ты-то не должен бояться снега.

— Я его и не боюсь, при условии, что морозы стоят крепкие. Но если снег выпадает и тут же тает, как в Англии, то это значит, что идти мы будем по колено в жиже. Люди устают, скотина выбивается из сил, а телеги вообще еле тащатся. А уж когда человек идет по распутице, он жрет за троих… Ты знаешь, за сколько времени бык проедает свой вес? Ладно, нам нужно отойти от них подальше. Никто ведь не знает, что у них на уме…

— И куда мы теперь направляемся? — спросил его Шеф.

— А я почем знаю? Кто вообще главный в этом войске? По-моему, все считают главным тебя…

Оцепенев от неожиданности, Шеф не смог выговорить ни слова.

Когда последние замыкавшие колонну воины скрылись за изуродованными остовами домов, Рагнарссоны впервые посмотрели друг другу в лицо.

— Скатертью дорожка, — проговорил Убби. — Меньше ртов кормить надо, меньше ручонок будут к добыче тянуться… Да и что такое несколько сотен сторонников Пути? Слизняки, белоручки…

— Вигу-Бранда еще никто белоручкой не называл, — заметил на это Хальвдан. После того holmgang'а нападки братьев на друзей Шефа находили не слишком горячий отклик в его душе. — И потом, он — не человек Пути.

— Какая разница, кто они такие? — сказал Сигурд. — Они для нас теперь враги. Самое главное, что нужно знать о человеке, — враг он или друг. Но пока мы не можем позволить себе разбираться с ними. У нас есть и другие заботы…

И он выразительно ткнул большим пальцем в скопление людей, выжидательно стоящих на стене в нескольких ярдах от братьев. То был архиепископ Вульфир со своими старыми друзьями-бенедиктинцами, среди которых сразу бросался в глаза своим сухопарым сложением и бледным цветом лица архидиакон Эркенберт, новоявленный хозяин монетного двора.

Ивар внезапно расхохотался. Братья смерили его недовольным взглядом.

— А кто говорит, что нам нужно будет с ними разбираться? Они унесли с собой собственное проклятие…

Вульфир, в свою очередь, не спускал хмурого взгляда с удалявшейся колонны.

— Ну что ж, половина своры сгинула, — промолвил он наконец. — Если бы они это сделали раньше, нам, пожалуй, не пришлось бы договариваться с остальными. Но теперь мы пустили их за наши ворота. — Он говорил на латыни, дабы до варварских ушей не дошло ни слова из сказанного.

— В эти дни смуты мы должны быть мудры, как змеи, и хитроумны, как голуби, — на том же языке ответил ему Эркенберт. — Мы еще одолеем и тех, и других. И тех, что остались за воротами, и тех, что из них вышли.

— С теми, что остались, все ясно. Их теперь стало меньше, и с ними вполне можно справиться. Конечно, не нам, нортумбрийцам. Но ведь есть короли на Юге. И Бургред Мерсийский, и Этельред Уэссекский. Для того мы и послали увечного тана из Восточной Англии, привязав его между двумя пони. Пусть южные государи сами увидят, каковы они, викинги. Может, это чуть растормошит их спящие души. Однако скажи мне, Эркенберт, что же управляет теми волками, что ушли зимой бродить по лесу? И как нам поступить с ними?

Лицо архидиакона растянулось в подобии улыбки.

— Те, кто осмелился пойти в лес, быстро проголодаются. А эти головорезы привыкли набивать себе брюхо. Но в это время года любой кусок, вырванный у крестьянина, вырывается изо рта его ребенка. До весны новых припасов не появится. Так что им придется попотеть, прежде чем заставить керлов кормить себя… А уж я прослежу, чтобы каждая деревня загодя узнавала об их приближении.

Вылазки начались сразу после того, как короткий зимний свет просеялся сквозь тучи. Сначала все это напоминало детскую игру: из-за ствола дерева выглядывал керл, что есть мочи размахивался и запускал по ветру камень. Бывало, что и стрелял из лука. Каждый раз он сломя голову пускался наутек, даже не решаясь досмотреть, чем все закончилось. Затем мелкие группки набрались храбрости и стали подбираться все ближе. Тем из викингов, за спиной которых висели луки, приходилось нехотя их расшнуровывать, при этом следя за тем, чтобы не намочить тетиву, и отстреливаться. Другие же ограничивались тем, что прятали головы за щитами и всячески подтрунивали над англичанами, не решавшимися подойти ближе. Наконец один из них, не выдержав, метнул пику в керла, который подошел с камнем ближе прочих; однако промахнулся и тут же с проклятиями ринулся через сугробы ее подбирать. Внезапно поднявшаяся метель на миг скрыла его от товарищей. Когда же она улеглась, викинга нигде не было видно. С большими усилиями воины с его ладьи заставили уныло бредущую колонну остановиться и, не ожидая ничего утешительного, отправились на его поиски. Когда через некоторое время они неуклюже ковыляли обратно с телом на руках, уже раздетым и обезображенным, вдогонку им было пушено еще с дюжину стрел. День клонился к вечеру.

Колонна растянулась по колее едва ли не на милю. Шкиперы и рулевые почем зря кляли и толкали в спины воинов, сбившихся в тесную кучку у телег, по флангам теперь прикрытыми лучниками.

— Они не смогут вас задеть, — раз за разом орал на них Бранд. — У них же только охотничьи луки. Просто кричите и стучите по щитам. Они со страху наделают в штаны и будут драпать не оглядываясь. А если кому ногу продырявит, навьючьте его, как мешок, на лошадь. Можете скинуть хлам с телег, если он вам будет мешать. Но только не останавливайтесь!

Вскоре англичане сообразили, как им действовать дальше. Враги их задыхались под грузом награбленной добычи, были закутаны поверх лат в тяжелые дерюги и плащи. С местностью они знакомы не были. А керлы знали здесь каждое деревце, кустик, тропку и лужу грязи. Спокойно могли остаться в одних рубахах и рейтузах, проворно подскочить к вражеской колонне, нанести разящий удар и столь же молниеносно скрыться. Викинг к тому времени в лучшем случае успел бы выпростать руку из-под плаща. И уж теперь никто из них дальше чем на пару футов не отваживался оторваться в непроглядной тьме от колонны.