Большая книга ужасов. Millennium - Елена Усачева

Внезапно ее отбросило от постели с такой силой, что она вылетела из-за занавески и пребольно ударилась спиной об пол.

Дом наполнился пронзительным визгом и скрежетом. Занавеску сорвало, швырнуло на Ксюху, накрыло и зеркало. Вой и грохот сотрясали дом до основания. Занавеска, словно живая, обвилась вокруг Ксюхиных рук, связала, спеленала их, потащила девчонку прочь.

– Пашка! – ошалев от ужаса, крикнула она. – Пашка! На помощь!

Пашка влетел в комнату в тот момент, когда Ксюха уже окончательно запуталась в бешеной тряпке. На кровати корчился колдун, вода из опрокинутой кружки растеклась по темным доскам пола, она была похожа на лужу крови.

– Зеркало держи! – заорал Пашка, стараясь перекричать нечеловеческие вопли, вой и грохот.

Он схватил со стола нож, подскочил к Ксюхе и принялся кромсать занавеску. Освободив руки, Ксюха, поддерживаемая Пашкой, снова приблизилась к умирающему.

– Пошел вон! Я сказала! – она упрямо притопнула ногой. В ответ колдун выгнулся дугой, поднялся над кроватью и дико захохотал. Нож в руках у Пашки заходил ходуном, блеснул лезвием, вырвался и бросился атаковать Пашку и Ксюху.

– Не отступай! – заорал Пашка, сражаясь с ножом при помощи ошметков занавески.

– Убирайся! – завопила Ксюха.

Пашка изловчился и сбил нож на пол. Тот звякнул и остался лежать неподвижно. Пол под ногами больше не ходил ходуном. Комната приняла прежние очертания. Ксюха выдохнула:

– Кажется, все. – Она повернулась к Пашке.

На кровати лежал умирающий колдун. Теперь он выглядел куда спокойнее.

– Надо же, – немного насмешливо произнес он, – у тебя получилось! А ты, Пашка, что, больше не прячешься от меня?

– Нет, – сконфузившись, ответил племянник.

Колдун снова засмеялся:

– Выручили, я и не ожидал…

Ксюха с трудом приходила в себя. Она на негнущихся ногах прошла по комнате, подобрала свою футболку и завернула в нее зеркало. Ей было противно прикасаться к нему голыми руками. Она испытывала какое-то небывалое опустошение, словно прежде она была наполнена чем-то, а теперь – пустая, словно ее выпотрошили.

Колдун поманил ее пальцем:

– Подойди.

Паша пододвинул к кровати стул, и Ксюха села.

– Прежде чем я уйду, – начал колдун, – я хочу, чтоб вы кое-что узнали.

Паша молча встал за Ксюхиным стулом.

– Зеркало это теперь твое, – просипел колдун. – И тебе решать, что с ним делать. Пока ты еще можешь решать…

– Я так и не поняла, зачем вы мне его отдали? – спросила Ксюха. – Хотели чужими руками Хаврониху одолеть?

Колдун хрипло расхохотался:

– Нет. Сам бы я не смог. Баба Люба…

– Но как же так! Я же думала, она мне помогает! – возмутилась Ксюха.

– Она и помогала, как могла, всем нам…

– И что же мне теперь делать?

– А то, что должна, – ответил колдун. – Если не хочешь, конечно, чтоб на твоей совести остался труп невинной девушки.

– Славкина невеста! – воскликнула Ксюха. – Но как мне ее найти?

– А чего ее искать, ты знаешь, где она, – колдун снова усмехнулся, – безымянная могилка, скамеечка, простой крест…

Ксюха вскочила:

– Я поняла!

– А раз поняла, то и иди, – устало распорядился колдун и пробормотал: – Дождя бы! Скорее уж! – и добавил грозно: – Что застыли?! Уходите!

Паша тронул Ксюху за плечо:

– Пойдем…

Колдун вдруг приподнялся и попросил:

– Клуню заберите, пропадет он… – отвернулся к стене и затих.

Ксюха посмотрела на Пашу умоляюще.

– Не бойся, с тобой пойду, – ответил он.

Глава двадцать третья

Возвращение к жизни

Они нашли Наташу в сенях, она сидела в том же самом углу.

– Что там?! – ее глаза были наполнены ужасом.

– Уходим, – коротко приказал Павел и поднял голову. – Клуня, – позвал он летучую мышь. Она пошевелилась, мигнула глазками, медленно расправила крылья и мягко опустилась на его плечо.

– Страсть какая! – сказала Наташа, с опаской поглядывая на Клуню.

– Клуня хороший, – Паша осторожно погладил зверька, – идем!

– Куда? – заволновалась Наташа.

– На кладбище!

Они вышли из дома колдуна под низкое черно-лиловое небо. По-прежнему не было дождя. Сухая пыль и травинки хрустели под ногами. Над лесом, с треском взрывая нагромождение темных туч, свирепствовали молнии.

– Сухая гроза, – произнес Паша, – плохо.

– А по-моему, сейчас ливанет, – предположила Ксюха, – бежим!

И они побежали.

Казалось, гроза бушует повсюду, гром грохотал пушечной канонадой, над их головами то и дело вспыхивали синие стрелы молний, шипели огненные змеи, били в землю с остервенелой злобой.

Ксюха хотела прикрыть голову свертком с зеркалом, но Паша крикнул:

– Не смей!

Испуганного Клуню он сунул за пазуху. Наташка неслась, сверкая голыми ногами. Бегали они с Пашкой отлично! Можно было позавидовать. Ксюха едва поспевала за ними.

Она боялась только одного – что не сможет найти безымянную могилу…

Пашка добежал первым, под порывами ветра хлопнула калитка, пропуская живых к мертвым.

– Не помню, – шептала Ксюха, озираясь. – Было темно, меня домовой вел.

– Разделимся, – предложил Пашка, – ты – прямо, я – направо, Наташа – налево.

Они разбрелись в разные стороны, блуждали среди могил, всматривались в кресты. Ксюха помнила только одно: что могила была свежая. Просто холмик земли и скамейка рядом. Нет, кажется, там еще было дерево, невысокое такое, но раскидистое, может, ива?

Конца и края не будет этим могилам! Но в одной из них лежит живая девушка! А Ксюха помнила, что пообещала ей спасение.

– Есть! – крикнул Пашка.

Девчонки мгновенно побежали на его голос.

– Точно, она! – обрадовалась Ксюха. На кресте из светлого дерева сидела летучая мышь.

– Клуня нашел! – похвалил зверька Паша.

– Ну да, точно, ведь он летал повсюду за хозяином и все знает, – догадалась Ксюха.

– Так, что дальше? – спросил Паша.

Наташа присела на низкую скамейку.

– Точно не знаю, – ответила Ксюха, – но попробую.

Она развернула зеркало и положила его на могильный холм тыльной стороной вверх.

Ничего не произошло. Ребята озабоченно уставились на зеркало.

– Может, сказать что-то надо? – предположила Наташа.

– А что? – Ксюха задумалась. – Ладно… А ну, пошла вон! – заорала она, глядя на могилу.

Над их головами шарахнуло так, что Ксюха с Пашкой невольно присели. Электрическая змея, шипя, вонзилась в зеркало, оно мгновенно раскалилось докрасна и плюнуло вверх зеленым огнем.

Могила стала проседать, зеркало плавилось, истекая горючими слезами. Холм распался, обнажая разверстую яму.

– Сюда, скорее! – крикнула Ксюха, и они втроем склонились над могилой. В яме стояла вода, гнилая, черная, стылая, она покрывала крышку гроба.