Мозг - Робин Кук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне нужно на Сорок вторую стрит, — решил он, наконец.
— Что же вы раньше не сказали, — пожаловался водитель. — Можно было свернуть на Риверсайд драйв.
— Нет. Я не хочу ехать той дорогой. Я хочу по Ист Сайд.
— Это будет около десяти монет, мистер.
— О'кей. — Мартин достал из бумажника десять долларов и показал водителю, который наблюдал за ним в зеркало.
Машина опять тронулась, и Мартин позволил себе расслабиться. Он все еще не верил тому, что случилось за последние двадцать часов. Рушился весь его мир. Ему приходилось подавлять естественное желание обратиться за помощью в полицию. Почему они передали его ФБР? И чего ради ФБР потребовалось его уничтожить, ничего не спрашивая? Машина въехала на Вторую авеню, и он вновь ощутил страх.
Сорок вторая стрит обеспечивала требуемую незаметность. За шесть часов до этого все здесь представлялось чуждым и таило угрозу. Сейчас та же обстановка вселяла спокойствие. Все эти люди открыто демонстрировали свои психозы. Они не прикрывали их личиной нормальности. Опасность можно распознать и избежать ее.
Мартин купил большую банку свежего апельсинового сока и осушил ее. И еще одну. Потом он пошел по Сорок второй стрит. Должно же быть какое-то рациональное объяснение всему этому. Как врач он знал, что при всем обилии противоречивых признаков и симптомов нездоровья их всегда можно свести к одной определенной болезни. Вблизи Пятой авеню Филипс забрел в небольшой скверик перед библиотекой и присел на свободную скамейку.
Поплотнее запахнув грязное пальто, он устроился поудобнее и стал перебирать в уме события этой ночи. Все началось в госпитале…
Он проснулся, когда солнце было почти над головой. Осмотрелся, не следит ли кто. В сквере к этому времени было много народу, но, похоже, никто на него не обращал ни малейшего внимания. Становилось жарко и он весь вспотел. Встав, он ощутил идущий от тела тяжелый запах. Мартин пошел к выходу из сквера, посмотрел на свои часы и с удивлением узнал, что уже десять тридцать.
В нескольких кварталах он обнаружил греческую кофейню. Скатав пальто, он сунул его под стол. Филипс чувствовал страшный голод и заказал яйца, жаркое, бекон, тосты и кофе. Он сходил в тесный мужской туалет, но решил не приводить себя в порядок. В таком виде никто не узнает в нем доктора. Если его ищут, то лучшей маскировки не придумаешь.
Допив кофе, он отыскал в кармане скомканный листок со списком пациенток: Марино, Лукас, Коллинз, Маккарти и Линдквист. Возможно ли, что эти пациентки и их истории как-то связаны с тем невероятным фактом, что его преследуют власти? Но даже если и так, почему его пытаются убить и что случилось с этими женщинами? Убили их? Не связано ли все это с сексом и преступным миром? Но какое отношение к этому имеет радиация? И почему вмешалось ФБР? Возможно, преступная организация действует в госпиталях всей страны.
Взяв еще кофе, Мартин пришел к выводу, что разгадка находится в Медицинском центре Хобсоновского университета, но ясно, что именно там власти и ждут его. Иными словами, в госпитале всего опаснее, но это единственное место, где есть возможность разобраться во всем происходящем.
Оставив кофе, Филипс направился к автомату. Сначала позвонить Хелен.
— Доктор Филипс! Как я рада! Вы где? — голос звучал напряженно.
— Я не в госпитале.
— Я поняла. Но где?
— А что?
— Просто хотела узнать.
— Скажите, меня кто-нибудь разыскивал…ну…ФБР?
— С какой стати ФБР вас разыскивать?
Теперь Мартин был почти уверен, что Хелен находится под наблюдением. Не в ее правилах было отвечать вопросом на вопрос, в особенности на абсурдный вопрос о ФБР. В обычных обстоятельствах она просто сказала бы, что он рехнулся. Видимо, рядом с ней Сэнсон или один из его агентов. Филипс резко нажал на рычаг. Нужно придумать иной способ заполучить из кабинета карты и другую информацию.
Потом он позвонил в госпиталь и попросил разыскать доктора Дениз Зенгер. Ей ни в коем случае не следует идти в клинику гинекологии. Но она не отвечала на сигнал индивидуального вызова, а передавать что-либо Мартин побоялся. Последним был звонок Кристин Линдквист. Ее соседка взяла трубку с первого гудка, но, когда он назвал себя и спросил о Кристин, девушка ответила, что ничего не может ему сообщить и просит больше не звонить. И положила трубку.
Вернувшись к столику, Филипс развернул список пациенток. Он достал ручку и записал: «сильная радиоактивность в мозге молодых женщин (в других зонах?); нормальный мазок признан ненормальным; неврологические симптомы напоминают множественный склероз.» Филипс смотрел на написанное, мозг его бешено работал. Далее последовало:
«Неврология — Гинекология — полиция — ФБР», потом «некрофилия Вернера».
Представлялось совершенно невозможным установить какую-либо связь между всеми этими вещами, но, похоже, в самом центре находилась Гинекология. Если удастся понять, зачем эти мазки признавали ненормальными, может быть, что-то прояснится.
На него вдруг навалилось отчаяние. Очевидно, ему это не по зубам.
Весь его старый мир с повседневными проблемами уже не казался таким ужасным. Он готов был смириться со скучной рутиной, только бы иметь возможность ложиться ночью в постель рядом с Дениз. Филипс не был религиозен, но поймал себя на попытке прийти к уговору с Богом: если Он спасет меня от этого кошмара, то я никогда больше не стану жаловаться на жизнь.
Он вновь взглянул на бумагу и почувствовал на глазах слезы.
Почему именно он понадобился полиции? Полная бессмыслица.
Мартин еще раз подошел к телефону и попробовал разыскать Дениз, но она не отвечала. В отчаянье он позвонил в клинику гинекологии и обратился к регистратору.
— Скажите, Дениз Зенгер еще не пришла на прием?
— Нет еще. Должна вскоре быть.
Мартин судорожно соображал.
— Это доктор Филипс. Когда она придет, скажите, что я отменил назначение и просил повидаться со мной.
— Я ей передам, — ответила регистратор, и Мартин почувствовал, что она в полном недоумении.
Филипс вернулся в сквер и опять сел. Он не в силах был принять какое-либо разумное решение. Человеку, привыкшему верить в порядок и власть, невозможность обратиться в полицию после того, как в него стреляли, представлялась верхом безумия.
Несколько дневных часов прошли в здоровом сне, но, проснувшись, он опять был в растерянности. Отсутствие решения само стало решением.
Начались и достигли своего крещендо часы пик. Потом толпы начали рассеиваться, и Мартин вновь отправился в кофейню поужинать. Было чуть больше шести.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});