Лавка антиквара - Александр Лонс

Хоть рассказ пиши.

Не люблю я рассказы. Не вообще, а как литературный жанр. Не нравятся они мне. Причем не только читать, но и писать их не люблю. Неинтересно. Только начинаешь привыкать к главному герою и его обстоятельствам, а тут раз — и всё, как говаривал герой одного советского мультика. Кино закончилось. И потом, писать рассказ сложно, а удовольствия от процесса мало. Такая вот, понимаете ли, эгоистическая причина. Это у меня, а как там у других — не знаю. Правда, рассказ всё ж таки необходим, в качестве тренинга и упражнения. Зарядка такая, дабы жиром не зарасти и ловкости мысли не утерять.

Зато профессиональные писатели, судя по всему, рассказы обожают. То конкурсы всякие себе устраивают, то просто так, чтобы было. А ещё — сборники. Тут особое дело. Вот вообразим себе на минуту, что у некоего маститого, всеми любимого и забронзовевшего от своей уважаемости писателя есть договор с издателем. То, что их обоих кормит. Скажем, на две книги в год. Это я так, с потолка говорю. Может и на одну в год, а может и на четыре — неважно. Причем договор необязательно письменный (умный известный автор подписывает на каждую книгу отдельный контракт), возможна и устная договоренность, некое джентльменское соглашение. Хотя — какое там джентльменство в мире современного бизнеса… впрочем — ладно. Так вот, надо издателю рукопись отсылать, а у нашего придуманного автора — творческий запор. Или, как ещё любят выражаться — творческий тупик. Кризис жанра. Проще говоря, исписался автор, хотя сам себе он в этом никогда не признается. Может и не совсем, не полностью исписался, но ничего значимого в настоящее время сотворить не в силах. Идеи иссякли. Но остался отточенный стиль, хороший до совершенства язык и авторское мастерство. Без идей. Тогда составляет он сборник, дабы натянуть вожделенные пятнадцать авторских листов на полноценную книгу. Пометет по сусекам, полазит по архивам, выберет чего получше, что-нибудь недописанное прицепит, доработает и насобирает надобный объем. Выйдет авторский сборник.

Проходит время. Снова требуется издателю книгу отправлять, а её-то и нет. Опять автор принимается репу чесать и карманы выворачивать, тексты искать. Не пропустил ли в прошлый раз чего? Снова начинает свои архивы шерстить, ранее написанные тексты перебирать. Путевые заметки, случайные записки, статейки. Может и что-то новенькое туда добавит, но в основном — старенькое, часто уже раз или два (а то и больше) опубликованное. Или в другом сборнике, или ещё где-то. Тут и свои первые ученические рассказы в дело идут, недоделанные задумки, всякие наброски, «эссе», отвергнутые сценарии, синопсисы и просто размышления ни о чем. Всё, наскреб нужный объем, отправил. А издатель потихоньку уже бурчать начал — новое, свеженькое, говорит, давай, нефиг всяким старьем пробавляться, а то читатель недоволен, залеживаются твои сборники, покупают их плохо.

Но оригинальных-то идей всё нет и нет. Совсем старые иссякли, предыдущие затерты до дыр, новые не приходят. А если и приходят, то дохлятина какая-то получается, а не идеи. Тогда решается автор на смелый, как ему кажется, поступок. Объявляет конкурс или мастер-класс имени себя. Тема — что-то наиболее громкое из его прежних идей. Ну, не его, конечно, идей. Как известно, идеи летают в воздухе, и не он один бегает с сачком. И вот провозглашает уважаемый писатель мастер-класс по наиболее известной своей книге, и объявляет конкурс рассказов на эту популярную тему. Проще говоря — призывает писать фанфики. Давайте ребята, творите, дорога молодым! А тут уж юноши бледные со взорами горящими набегут всем скопом, и начнут писать что-то там на заданную тему. Плохо, хорошо ли, неважно. Чаще всего коряво, неумело, писать. Но, не всегда — иногда и таланты попадаются. Главное — многие с новыми идеями, и если перебрать кучу мусора, можно крупицу золота найти. А то и алмаз. Потом самому этот алмаз огранить, в бриллиант превратить, в драгоценную оправу вставить и долговременный проект замутить. Вот и выход из тупика. Творческое, так сказать, слабительное.

Только не спрашивайте о ком это я. Ни о ком. Чистый, понимаете ли, вымысел. Полет фантазии.

Не люблю я рассказы. А вот жизнь иногда истории подбрасывает. Сюжет для небольшого мистического рассказа встретился прямо на улице, когда вечером шел я домой. Всё выглядело случайно, как тогда думалось, но эпизод до сих пор стоит перед глазами.

То, что заметная часть жителей Москвы, ни в какой не в Москве, и никаких не жителей, обнаружилось неожиданно и вдруг. Я давно о чем-то подобном подозревал, но так — на уровне фантазий и бесполезного умствования. А тут — убедился.

Иду я, как уже говорил, пешком. Машина на приколе — не сменил вовремя резину, а город уже свежим снегом засыпан, на дорогах грязь в лёд примерзла, вот и поехал на метро. До подземной станции где-то с километр, и пройтись по воздуху бывает приятно. Ноги размять. Небо черное, фонари светят, но людей пока много — всего семь часов вечера. Погода хорошая, снег не падает, но холодновато. Запоздала зима в этом году.

Вот иду я себе, прохожих обгоняю, и вижу впереди — голая девушка. Абсолютно. И не холодно ей — идет себе, стройной фигуркой среди других прохожих сверкает. А прохожие — ноль эмоций, будто и нет её. Стеснительные, что ли всё стали? Предпочитают не замечать, не связываться? Знаете, как это бывает — движется человек по улице, и ни до кого ему нет дела. И никому дела нет до него. Бомж например. Или какой другой нищий. Вроде как не видят они друг друга — человек и все прочие граждане. Такая вот выборочная слепота. Не знаете? Тогда — ладно. Но девушка шла именно так — в окружении всеобщего незамечания. Двигался я быстро, вообще всегда так хожу, а когда поравнялся, то повернул голову в её сторону. Смотрю. Красивая девушка, молодая. Мордашка симпатичная, волосы русые свободно развиваются, упругая грудь колышется в такт ходьбе. Глаза спокойно так перед собой смотрят, задумчиво. И никаких особых эмоций на лице. Вот тут захотелось мне вдруг её потрогать. Понимаю, что притрагиваться к незнакомым девушкам на улице неприлично, но и голяком по городу тоже, в общем-то, ходить не принято. Не нудистский же пляж всё-таки. Но на её круглой попе, ясно выделялась четкая татуировка — циркуль пересекался с ключом и мечом. Тот же знак я видел дома у Афика и на бронзовой шкатулке. Это уже перебор. Совершенно неосознанно я протянул руку и тронул девушку за спину. Ну, не совсем за спину, но почти. Слегка так прикоснулся. Чуть-чуть. Девушка отскочила, будто ошпаренная:

— Меня что, видно?! — воскликнула она, пронзив меня диким взглядом.

— Да, но почему… — начал, было, я, но она опередила: