Рекреация - Игорь Борисенко

25. СНОВА В ПУТЬ

Дождь все шел и шел, когда они достигли нужного поворота. Фары с трудом разгоняли темень метрах в пяти от бампера, через дыры в треснувших стеклах задувал холодный ветер. Оскар чувствовал себя прескверно: у него раскалывалась голова и ныли скрюченные пальцы, которые уже сутки сжимали руль. Ему дьявольски хотелось спать.

– О, боже!! – воскликнул он, тормозя, как ему казалось, в нужном месте. – Наконец-то приехали!

На его редкие реплики, которые он произносил с тех пор, как они покинули Секешфехервар, никто не отвечал. Анна, едва сев в машину, заметила разместившуюся на заднем сидении Хелен и сразу пронзила Оскара взглядом:

– А это еще что за баба?

– Мадам путешествует автостопом. Я любезно согласился ее подвезти.

– Ах, вот как? Тогда мне, наверное, лучше остаться! – Анна рванулась к дверце, но прежде, чем она нашарила ручку, Оскар заблокировал салон:

– Что за глупости, малышка? Только что ты обнимала меня и плакала от радости, и тут вдруг хочешь выпрыгнуть на ходу?!

– Я ждала тебя, а не ее!

– Что за глупая ревность! Ее пытались убить – так же, как и твоего брата. Неужели я должен был проехать мимо?

Анна не ответила, а, надувшись, отвернулась к окну. С тех пор она не произнесла ни слова, так же как и мадам Бронштейн, устроившаяся спать на широком заднем сидении…

Теперь их молчаливая поездка подошла к концу. Оскар, кряхтя, потянулся за шляпой, лежавшей на крышке сломанного холодильника между передними сидениями.

– Пардон, дамы, я должен ненадолго вас покинуть.

Анна пронзила его злым взглядом и снова молча посмотрела в окно. Хелен недавно проснулась и выглядела довольно забавно: на щеке отпечатались две красные полосы, а волосы над ухом встали дыбом. Оскар мимоходом заметил, что ухо у мадам на уровне всего остального – маленькое, изящное. Вылезши в дождь, он первым делом закрыл на ключ все дверцы, хотя, может, и зря. Сквозь тьму и пелену дождя не было не видно ни зги. Хотя дом с черепичной крышей, похожей сейчас на шахматную доску – там и сям на ней зияли дыры, – он вспомнил. Ему пришлось идти, с трудом выдирая ноги из чавкающей грязи, вдоль дороги метров пятьдесят. Чем дальше он шел, тем больше его охватывали подозрения. Как бы ни силен был дождь, как ни темна ночь, огни ночлежки уже появились бы впереди. Если только они там были вообще. Но, быть может, он просто заблудился? В ответ невысказанному вопросу Оскар едва не уткнулся носом в мрачную стену, по которой обильно стекали водные потоки. Он прошел еще немного в сторону входа, но входа не было. Вернее, не было такого входа, который он запомнил, когда уезжал. На месте дверей остался огромный пролом, и останки пластиковых стен свисали уродливыми лохмотьями. Внутри в гулкой тьме свистел ветер и стучала капель просачивающегося сквозь крышу дождя. Оскар с опаской включил фонарь. В его умирающем луче появились иссеченные пулями перегородки комнат, раскиданные по коридорам убогие вещички, темные зловещие лужи и горы тел, аккуратно сваленных вдоль стен. Тела, насколько было видно в темноте, были изрешечены из автоматического оружия с потрясающей кровожадностью. Каждому из них хватило бы в пять раз меньшей дозы свинца! Тяжело ступая, Оскар прошел вдоль главного коридора до «площади», где убедился, что в остальных коридорах та же самая картина. Кому понадобилось устраивать здесь подобный холокост? Обществу борьбы с беженцами? Вряд ли. Тогда кто это был? Под ногой услужливо звякнуло. Он нагнулся и подобрал овальную пластиковую бляшку с отколотым концом, всю испачканную кровью. Надпись на ней гласила: «STAPO». Итак, самая обыкновенная полиция. Маловероятно, что она просто ради спортивного интереса устроила здесь резню, хотя полностью отметать этот вариант в свете массового исхода толп испуганных, больных паникой беженцев из Венгрии не стоило. Увы, гораздо более вероятно, что охота велась за конкретными людьми. Ая-яй, неужели здоровяк отдал богу душу? Ведь здесь наверняка были и плотное оцепление, и прожектора, и полицай-вагенбург, создающий плотный бронированный забор вокруг блокируемого объекта. Однако в глубине души Оскар ни на секунду не поверил в гибель Рихарда и поэтому не очень-то расстроился. Как это ни странно, им овладело стойкое убеждение, что все везение и счастье мира вселились в него. Его приятель-немец, к постоянному ворчанию которого он так привык за недолгие две недели, был жив. То ли голос свыше, то ли шизофреническая убежденность в своей правоте овладели разумом. Чтобы опровергнуть их, нужно было искать тело Рихарда среди огромного количества трупов. Нет. Слабо ухмыльнувшись своей апатичной убежденности, Оскар побрел назад, глядя на грязь, пузырившуюся вокруг ботинок. Так он добрался до машины и внезапно обнаружил, что его окружают четверо еле различимых в дождливой ночи людей. Не хотелось бы умирать в грязи! – подумал он мимолетно. Рука на всякий случай нащупала за поясом теплый металл пистолета. Ближайшая фигура сделала шаг навстречу, плеснув жижей на Оскаровы штаны.

– Ку-ку!! – сипло исторгла из себя тьма. В ней кое-как угадывались черты лица расплывшегося в улыбке Рихарда, живого и невредимого. Оскар даже не разволновался, увидев чудесным образом спасшегося из кровавого ада приятеля – так «сильна была его вера в новое чудо.

– Интересно, почему ты не там? – флегматично спросил он.

– Ха! Почему ты не в вонючем венгерском кювете с дырой в башке? Потому что мы чертовски крутые парни и никаким проклятым придуркам не взять нас голыми руками!! – немец внезапно закашлялся. – Они явились почти сразу после того, как ты смылся, – наводит на неприятные мысли, да? – часа в четыре утра, и прямо к нашей комнате. Наверное, та жирная свинья попросту заложила нас. Ну и хрен с ним!! Потому что нас там не было!!!

Оскар заметил, что от немца здорово несло спиртовым духом. Видно, он основательно нагрузился, чтобы не помереть от переохлаждения.

– Мне очень уж взгрустнулось в одиночестве, и я пошел проверить, действительно ли все бабы в ночлежке грязные и мерзкие потаскухи, или я смогу найти себе приличную девушку.

Оскар с восхищенной улыбкой покачал головой:

– Вот так вот дурость спасает иногда человека от смерти! Ладно, что было дальше?

– О! Там началось такое!! Какие-то бродяги признали в ломившихся к нам в комнату типах легавых и начали их резать прямо около нашей двери. Это было еще то зрелище – полдюжины здоровенных мужиков носится по коридорам с ножами в печенках и стреляет визжащих от страха гопниковН А потом снаружи зажегся свет и началась настоящая война. В ночлежку ворвалась целая бригада закованных в броню дуболомов двухметрового роста, с пулеметами в руках, которые начали косить всех подряд без разбора! Я заметался, как зайчишка, попавший на пути стада взбесившихся слонов. Думал, смерть моя пришла… И тут раздался божественный – ну, это мне так показалось – взрыв, весь свет погас. Даже топот этих озверевших чертей и тот утих. И слышу я голос – орет кто-то во все горло так, что стены дрожат, это самое слово, я его опять забыл – старина Акула сказал тогда, будто это твоя давнишняя кличка.

– Воланд?

– Ага! Это как раз и был Акула со своими «рыбками».

– К вашим услугам, господа! – от машины отделилась еще одна фигура. – Мы все-таки нашли друг друга, и нашей теплой встрече не могли помешать даже все венские полицейские.

– Но как, черт вас задери, вы ушли от такой оравы? Так как Рихард окончательно закашлялся, Оскар заботливо усадил его в машину, а эстафету рассказа принял Акула.

– Бее было очень просто. Ну, или почти просто. Они окружили ночлежку броневиками, врубили фонари и ринулись внутрь. Нападения извне никто не ожидал, и мы без проблем взорвали их генератор, под шум взрыва проскочив через оцепление в здание. Без света они оказались слепы, как кроты, – в такой холодный и обильный дождь от приборов ночного видения толку мало. Они, правда, думали взять нас на выходе. Но разве ж мы больные? Мы оторвали пластик от стен и ушли совсем в другом месте. Я уже давно не проводил операций так блестяще, как эту.

– Спасибо, Акула. Как ни режет мой слух это признание, но я страшно рад твоему появлению.

– Ох, знал бы ты, что творилось в моей душе в тот недолгий день, который прошел между нашим расставанием и штурмом ночлежки! Однако теперь я все решил твердо и настроение у меня снова прекрасное. Какие у тебя планы?

– Самый ближайший – поскорее сесть в машину. Я сейчас откушу свой язык, так зубы стучат.

– Ага! Дельная мысль. Моим ребятам и мне будет позволено присоединиться?

– Без сомнения. Только внутри будет тесновато, хотя машина довольно просторная… – Оскар подумал, как вести себя дальше, когда мальчики увидят девочек и наоборот, но тут же понял, насколько пустячна эта проблема по сравнению со всем остальным. Когда все устроились внутри, довольно настороженно и удивленно разглядывая друг друга, Оскар удовлетворенно заметил, что мест в салоне оказалось ровно столько же, сколько и пассажиров – семь. Правда, молодым помощникам пришлось сидеть на узких откидных сидениях спиной к водителю. Чепуха! Игнорируя вопросительный взгляд Анны, Оскар повернулся назад: