Ever since we met (СИ) - "Clannes"

— Мы должны увидеться еще, — почти повторяет Вика, кивает ей, улыбается счастливо. — Но я так рада, что мы увиделись сегодня, ты себе не представляешь. Я хотела, чтобы ты узнала первая. Я даже маме не сказала еще, представляешь? Все равно я уже взрослая и могу ехать куда угодно без ее разрешения.

— В брак в Штатах ты не можешь вступить без ее разрешения по их законам, — не может не подколоть Саша. Вика смеется легко, беззаботно, и кажется, это самая меньшая из тех забот, что могли бы ее терзать.

— Во-первых, мы еще не планируем брак, как минимум, в ближайшие года два, — говорит она, — а во-вторых, мы все-таки граждане другой страны, в которой нам достаточно быть восемнадцатилетними. Не беспокойся, все у нас будет хорошо, вот увидишь.

— Буду просить Мать за тебя, — кивает Саша, целует ее в щеку. Стандартные слова даются сложнее, чем обычно. — Увидимся еще.

— Увидимся, — отзывается снова эхом Вика, в щеку ее коротко клюет, как и при встрече. Саша провожает ее взглядом от дверей кафе, улыбается ей вслед, прежде чем развернуться и самой направиться к метро. От другой станции к автобусной остановке, от остановки пешком, неспешно, наплевав на то, что в грязи вязнут подошвы кроссовок. Асфальта нет и не предвидится, но об этом думать хочется в последнюю очередь — в первую очередь думается о том, что вечереет, что пахнет землей и травой, и что в лесу этот запах наверняка еще сильнее. Ей хочется в лес быстрее, но сначала надо заглянуть домой. Ее учили быть честной и откровенной, а значит, такой и надо быть. Сейчас особенно.

— Каждый раз, когда ты с этим виноватым лицом мне на глаза попадаешься, — говорит тетя Лена, в гостиной сидящая с книгой, взгляд на нее поднимая, — мне кажется, что ты кого-то убила и пришла каяться. Ну, выкладывай, что произошло на этот раз?

— Я ребятам рассказала, — Саша в кресло напротив нее падает, ноги вытягивает — болят. — Чуть больше месяца назад сорвалась при них, они поняли, но не до конца. А сегодня потребовали объяснений. Мне им память стирать?

— Ребятам? — тетя Лена брови поднимает, мол, кого ты в виду имеешь? Саше уточнять, что от нее требуется, не нужно.

— Нейту, Игорю и Грише, — перечисляет она. — Ну Нейт и так знал, он с Алинкой встречается, она ему сама рассказала.

— Игорь не тот ли, который с Соней? — тетя Лена смотрит на нее испытующе, кивка дожидается, сама кивает довольно. — А Гриша тот, который тебя подвозил? Ну тогда я не понимаю, чего ты переполошилась. Все в порядке, не нервничай.

— Саша нервничает? — раздается от двери, тетя Эля в гостиную вплывает величаво, живот будто и не мешает. Саша думает, если она будет когда-нибудь беременна, ей бы хотелось быть такой же грациозной. Не факт, впрочем, что это приходит с беременностью, а не требует изначального наличия этой самой грации. — Что такое?

— Она друзьям про нас рассказала, они догадываться начали, — отмахивается тетя Лена. — Ничего особенного, ты привыкнешь. Саша у нас постоянно за все беспокоится, она у нас самая взрослая и серьезная из младших. Ей можно доверить что угодно и кого угодно, она справится, только главное не забыть оставить ей запасы ромашки для чая. Ты сама увидишь со временем.

— Я уже вижу, — тетя Эля улыбается, устраиваясь в кресле. — Мне бы такую дочку. Придется постараться и воспитать так же. Поделишься секретами, Лен?

Саша улыбается невольно, чувствуя, как щеки горят. Одно дело, когда тебя просто хвалят, другое — когда расхваливают перед кем-то другим. Смущает.

— Вот сядем как-нибудь чай пить, маму Сашеньки пригласим, и тогда все, — смеется тетя Лена. Глаза разве что на лоб не лезут: она серьезно? Похоже, да, потому что в глазах ее смеха нет. — Как-нибудь, когда они смогут из Питера приехать. Сашунь, узнаешь, когда такое может быть?

— Узнаю, — кивает она, сама не веря в то, что это происходит. У нее, получается, две семьи, и они могут встретиться. Ей этого очень хочется. Хочется и быть дочкой для своих родителей, и не отказываться от своей ведьминской сути. Получится ли?

========== Глава 28 ==========

Вторая половина мая приносит тепло. Саша раскидывает на кровати три похожих сарафана, одинаковых по крою, но не по расцветке, мысленно прикидывает, что к чему, отходит к зеркалу, чтобы сделать высокий хвост, глаза подкрашивает и вздыхает — кукла Барби, как есть. С такой внешностью ей надо постараться, чтобы ее воспринимали всерьез. Зато выглядеть хорошо почти не надо стараться, с другой стороны. У всего есть свои минусы и свои плюсы. Наверное.

— Сань, ну ты еще сто лет собираться будешь? — раздается от двери возмущенный ванин голос. — Мы так опоздаем.

Вот тут, например, плюсов она не видит совершенно.

— У нас еще три часа, а добираться не более часа, — вздыхает она в ответ, глаза закатывает, пользуясь тем, что стоит к нему спиной и что в зеркале ему ее лица не видно. — Это во-первых. Во-вторых, тебя вроде учили стучаться в двери, а ты так и не научился. Если ты не заметил, я не одета.

— Ты в белье, — замечает он сухо. Саша разворачивается и взглядом его смеривает. Куда он торопится? Уже готов к выходу, будто и правда опаздывает. Сердце уже привычно удар пропускает — красивый, кто бы что ни говорил. Особенно учитывая что недавно он решил попробовать сделать новую стрижку, и выглядит теперь не хуже какого-нибудь голливудского актера.

Любит она его не за внешность, но это не помогает ей оставить свои чувства в прошлом.

— Это все еще не значит, что я одета или что я хотела, чтобы меня видели в таком виде, — заявляет она в ответ, руки в бока упирает — мол, проблемы? Ваня почему-то глаза отводит.

— Через сколько ты будешь готова? — возвращается он к теме. Она вздыхает снова.

— Через две минуты после того, как выберу платье. Говорила я маме, не надо почти одинаковые покупать, но маме же лучше знать…

Ваня шагает к кровати уверенно, переводит пару раз взгляд с нее на платья и обратно, затем, розовое взяв, ей вручает. Когда он так близко стоит, видно проступающую на лице легкую щетину, которая ему идет, и можно почувствовать запах его парфюма.

Не думать об этом сейчас, не думать, не думать, заклинает себя Саша. Не думать о человеке, который стоит меньше чем в полуметре от тебя, сложно.

— Если ты собираешься оставаться с минимумом макияжа, розовое лучше будет, — поясняет он. — Что-то к нему хочешь?

Она вместо ответа со спинки стула снимает джинсовую курточку. Ваня кивает одобрительно, уголки его губ даже вздрагивают в улыбке. Вроде только что сердился на нее, а теперь даже улыбается, как он это вообще делает?

— Жду тебя у машины, — говорит он. — Не затягивай, ладно? Нехорошо будет, если Алинке придется нас ждать.

Ну и что это было?

Со своим ковеном Алина, она уже знает, собирается праздновать сегодня вечером, в лесу, но сейчас, к часу, они собираются в кафе — все те, кто не из ее ковена. Они там будут все три, не будет разве что Лизы, и ее ребята будут — как бы она могла не пригласить Нейта, и его друзей тоже, которые стали и ее друзьями в это время — и Ваня. Конечно же, Ваня тоже. Как же без него?

Ей кажется, без него было бы даже по-своему легче. Не потому что она не хочет быть с ним рядом, нет. Просто в последнее время это стало совсем уже невыносимо. С тех пор, как он расстался с Аленой, у него, по всей видимости, освободилось достаточно времени, потому что он с того самого момента не переставал как-то цеплять и задевать ее, по поводу и без. Если бы она его не знала, решила бы, что он ревнует, но в какой вселенной он может ревновать ее к кому бы то ни было? Бред.

Всю дорогу они молчат, и это молчание откровенно гнетет. Не помогает даже музыка, выкрученная им на полную громкость — Саша в какой-то момент не слышит сама себя, вполголоса начав подпевать Сии, повторяющей о своей пуленепробиваемости так упорно, будто она пытается заставить в это поверить в первую очередь себя. Ей самой бы не помешало стать пуленепробиваемой, заковаться в титановую броню, но выживать приходится прямо так, как есть.