Темные времена - Дем Михайлов

— Реджеру, — повторил я. — Тому, кто взял ржавый молоток и разбил вдребезги защитный артефакт, а вместе с ним и ваши жизни? Вы ему доверяли?

— Доверяли, — опустила голову Алларисса. — Я знала Реджера с рождения — он всегда был при отце. Выполнял мелкие поручения, следил за нашим двором…

— Вот видишь, — хмыкнул я. — Вы ему доверяли, а он одним небрежным ударом уничтожил все ваши надежды на будущее. Теперь ты понимаешь, почему я вынужден требовать от всех пришельцев принести клятву крови? Ведь несчастный Реджер не сам пришел к такой ужасной мысли — ее вложили шурды. Думаю, когда он заносил молот над артефактом, он уже не был тем Реджером, которого ты знала.

— Клятва крови сможет оградить нас от влияния магии шурдов? — для уверенности спросила Алларисса.

— Да, — уверенно подтвердил я, хотя толком и не знал, как сработает магия крови против магии шурдов. Главное, оградить себя и своих людей от возможных распрей и междоусобной грызни, как часто случается с разрастающимися поселениями. Особенно если в состав поселения вливается целый клан со своими устоями, религией и виденьем жизни. Одно дело сейчас, когда гномы все еще под впечатлением от шурдов и испытывают к нам горячую благодарность, но кто знает, что случится через пару недель, когда гномы обживутся в глубоких пещерах и решат, что здесь они в полной безопасности… Рисковать я не мог.

— Хорошо, — чуть подумав, согласилась Алларисса. — Я не буду протестовать против принесения моими людьми клятвы крови. Думаю, ты понимаешь — сама я такой клятвы принести не могу. Род Ван Ферсис преклоняется лишь перед владыкой Империи.

«Как будто ты можешь что-то изменить, глупая девчонка. Не лезь в дела мужчин!» — пронеслось у меня в голове, и я с величайшим трудом удержал эту фразу во рту, не дав ей вырваться наружу. И с изумлением прислушался к себе. Я был уверен, что эта мысль появилась у меня в голове самостоятельно, и даже больше — она мне не принадлежала. Словно кто-то вложил эту мысль в мою голову.

Тряхнув головой, я убрал руку с плеча несколько успокоившейся девушки и произнес:

— Я рад, что мы разобрались во всем, и не требую от тебя клятвы крови. Что касается остальных — завтра на рассвете они должны принести мне клятву крови.

Кивнув, девушка развернулась и пошла в сторону пещеры. Пройдя несколько шагов, она словно запнулась и, обернувшись ко мне, сказала:

— Возможно, ты прав, и клятва крови защитит людей от темной магии шурдов и пауков. Но в твоем замысле есть слабое место.

— Какое же? — послушно спросил я.

— Ты сам, — победно улыбнулась Аля. — Я постоянно нахожусь в поселении под защитой толстых стен, вооруженных воинов и даже отца Флатиса. Но что помешает шурдам захватить именно тебя во время очередной вылазки за пределы форта и вложить в твою голову чужие мысли?

Алларисса давно уже скрылась в дверном проеме жилой пристройки, а я все еще неподвижно стоял и переваривал услышанное. Юная девчонка угодила не в бровь, а в глаз. С другой стороны, кто вообще сказал, что клятва крови сможет защитить от магии костяных пауков? Уверен, что при желании можно обойти любую клятву — к примеру, не давать прямых приказов и указаний.

Грохот чего-то тяжелого и крики предупреждения со стороны строящейся церкви прервали мои размышления. Вздрогнув, я перевел туда взгляд и успел заметить, как белеющее обнаженной древесиной бревно опасно накренилось в веревочных петлях и, с силой ударившись о бревенчатую стену церкви, рухнуло на землю, по пути зацепив двоих стоявших на мостках строителей. От души выругавшись, я поспешил к церкви. Лишь бы проклятое бревно никого не задавило насмерть и не сделало калекой.

Обошлось. Пострадали лишь мои нервы, а мужчины получили легкие ушибы, не опасные для жизни. Отчитав незадачливых строителей, я коротко расспросил их о произошедшем. Оказалось, что оставленные на холоде веревки успели покрыться изморозью, и строители не смогли их удержать в руках, когда поднимали бревно на крышу церкви. Поискав глазами Дровина и не найдя его, я поинтересовался, куда запропастился мастер, и мне пояснили, что его увел с собой Древин в сопровождении коротышки гнома.

Быстро сообразив, о каком коротышке идет речь, я наказал строителям быть более осторожными и поспешил обратно к стене — я догадывался, где искать мастеров-каменщиков и неуемного Койна.

Всю троицу я обнаружил на вершине стены, уткнувшихся в расстеленный на большом столе лист пергамента. Они были настолько увлечены бурным спором, что не видели ничего вокруг, и мне удалось приблизиться вплотную, оставаясь незамеченным. Бдительный часовой, видя, как я крадусь на цыпочках, изумленно выпучил глаза, и я приложил к губам палец, приказывая ему сохранять молчание. Страж понятливо ухмыльнулся и приготовился лицезреть душераздирающую картину «Смерть в муках».

Сделав последние шаги, я навис над согбенными спинами, набрал в грудь побольше воздуха и гаркнул:

— Бездельники! Лентяи!

Вся троица синхронно вздрогнула от потрясения и присела. Древин от неожиданности выронил деревянную линейку и расширенными глазами воззрился на меня.

— Бездельничаете, значит?! — с удовольствием повторил я, глядя, как Дровин тянет к себе уголок пергамента. — У нас там люди гибнут, а вы тут без дела сидите! Заняться нечем? Так я найду занятие!

— Как гибнут? — выговорил Древин. — Где гибнут, господин? Неужто зашибло кого?

— А ты как думал? — наигранно удивился я. — Ежели мастер работников без должного надзора оставит, как тут не погибнуть? Считай, двоих человек бревном насмерть зашибло! Будешь знать, как людей без надзора оставлять!

Видя, что братья-каменщики и гном все принимают за чистую правду и на глазах бледнеют, я смилостивился и буркнул:

— Живы они. Но все же это не дело вот так людей бросать!

Облегченно вздохнув, Древин пришел в себя настолько, чтобы суметь объяснить:

— Да я буквально на пару минут отлучился, господин. Уж больно чертежик интересный вырисовывается — ежели малость над ним подумать, то такую крепость отгрохать сумеем, что ни одна тварь перебраться не сможет!

Гном с Дровяном усиленно закивали, выражая свое горячее согласие с Древином, и я невольно заинтересовался:

— Ну показывайте свой чертежик!

Древин проворно расстелил на столешнице большой кусок пергамента, испещренный многочисленными линиями и пометками. Приглядевшись повнимательней, я сумел разглядеть лишь характерный набросок нашей защитной стены и грубо нарисованные очертания ущелья, что разделяло Подкову надвое. Остальные линии и значки оказались для меня непонятны.

Хмыкнув, я обошел вокруг стола и взглянул на чертеж с другой стороны. Понятней не стало.