Бедные-несчастные - Аласдер Грей

«Похоже, кроме меня, никто из жильцов не знал, что странная старуха хозяйка, ютящаяся в полуподвале, была единственной шотландской женщиной-врачом — помимо „долговязой Мэри“, — чье имя должно гордо стоять рядом с именами госпожи Кюри, Элизабет Блэквелл и Софии Джекс-Блейк. Может быть, ее ветеринарная лечебница и отпугивала самых трусливых, но ее шотландская похлебка была превосходна и выдавалась всем желающим бесплатно и щедрой рукой».

Он порицает «наш трусливый шотландский медицинский истеблишмент, который должен был дать ей университетскую кафедру по гинекологии, но наложил в штаны от страха перед английской желтой прессой, возглавляемой безграмотным громилой Би-вербруком».

Последнее утверждение, совершенно верное по сути, звучало бы более убедительно, будь оно сформулировано сдержаннее. Так или иначе, мы должны быть благодарны Макдиармиду за то, что он целиком привел письмо, которое Виктория Свичнет написала ему незадолго до смерти. Будь он менее благороден, он утаил бы его, потому что наверняка многое в этом письме пришлось ему не по вкусу. Письмо не датировано, но, без сомнения, было написано вскоре после всеобщих выборов 1945 года.

Дорогой Крис!

Наконец-то впервые в этом столетии, у нас лейбористское правительство с подавляющим большинством в парламенте! Я вновь начинаю читать газеты. В Британии вдруг стало интересно жить. Антипрофсоюзные законы 1927 года отменяются, и, похоже, у нас БУДУТ социальные пособия и национальная программа медицинской помощи для всех, и топливо, энергия, транспорт, чугун и сталь БУДУТ Общественной Собственностью! Такой же, как радио, телефон, вода из крана и воздух, которым мы дышим! И мы СБРОСИМ этот висящий у нас на шее жернов — Британскую империю! Неужели ты не чувствуешь себя хоть немножко счастливее, Крис? Я — так намного счастливее. Мы подаем миру гораздо лучший пример, чем когда-либо подавал Советский Союз. Я вижу, что все случившееся между 1914 годом и нынешним днем было отвратительным заблуждением, отходом от верного пути социального прогресса, последней вехой на котором стал бюджет Ллойд Джорджа, упразднивший приюты для нищих пенсиями по старости и положивший начало дроблению огромных поместий налогом на наследство. Сдается мне, Джон Мак-лин был не прав. Кооперативное рабочее государство будет создано из Лондона без того, чтобы независимая Шотландия прокладывала путь.

Знаю, знаю, мрачный старый чертяка, что ты ни единому слову тут не поверишь, ты считаешь, что сердце у меня «излишне к радости готово», и небось уже тянешься за пером и бумагой, чтобы описать всех мерзких червей, подтачивающих корни Цветущей Британии. Оставь перо в покое! Я хочу умереть счастливой.

Если ты читал мои публикации (но читал ли их хоть один из ныне живущих?), если ты читал «Экономику любви» (которую следует читать как стихотворение — точно также, как худшие из твоих стихов читаются как трактаты), если ты пробежал глазами хоть абзац из моего бедного, забытого маленького magnum opus2, ты понимаешь, что я совершенно накоротке с внутренними отправлениями моего тела. Еще бы! Меня познакомил с ними гений. Кровоизлияние в мозг высвободит меня из этой бренной оболочки в начале декабря. Я закрываю мою маленькую клинику, которую так отважно и так роскошно затеяла пятьдесят шесть лет назад. Нет ничего проще! Мои пациенты — несколько зверюшек, принадлежащих соседским детям, и два старых ипохондрика, которым становится чуть легче после того, как они, борясь с одышкой, проговорят со мной час о вещах, в которых разбирался один Зигмунд Фрейд. Я пристроила всех собак, кроме ньюфаундленда Арчи. Ему я тоже нашла хозяев, но его отведут к ним не раньше, чем приятельница, которая заходит ко мне после завтрака (Нелл Тодд, отважная лесбиянка, что дразнит городскую полицию, щеголяя в мужском наряде), отопрет дверь полуподвала и увидит, что меня нет дома. Я бы предпочла напоследок теплого надежного мужчину, но в моей жизни был только один такой, и он умер тридцать пять лет назад. Не то чтобы я совсем уж не любила всяких безобразников — с иными было безумно весело. Но теперь мне нужно надежное тепло, и мой Арчи мне его даст.

Если ты оскорбишь меня тем, что предложишь это тепло сам, между нами все кончено. Сердечный поклон Валде.

Доктор Виктория Свичнет умерла от инсульта 3 декабря 1946 г. Считая от рождения ее мозга в морге Общества человеколюбия в Глазго-грин 18 февраля 1880 г., ей было шестьдесят шесть лет, сорок недель и четыре дня. Считая от рождения ее тела в манчестерских трущобах в 1854 г., ей было девяносто два года