Гнев изгнанников - Николай Побережник

– Я оставлю с тобой двух своих воинов и поеду дальше.

– Зачем? – насторожился дозорный, он не сводил глаз с наводящих ужас хозяев болот.

– Помогут острогу вашему в дозорах ночных.

– Хм… сам не решаю я, позову сотника острожного, – дозорный нащупал меж ветвей куста веревку и потянул за нее.

Со стороны острога два раза ударил колокол, немного спустя заскрипел деревянный подъемный мост и опустился через ров, утыканный кольями. Трое всадников с факелами в руках не доехали до поста дозорного с десяток шагов, как их лошади начали фыркать, волноваться и упирались – не хотели двигаться дальше, чувствуя опасных хищников.

– Спешивайтесь! – крикнул дозорный. – Не пойдут дальше лошади…

– Что там у тебя? – мужчина, рослый, широкоплечий, в кольчужном доспехе, вышел к посту, но, отшатнувшись, бросил факел в грязь и выхватил из ножен меч.

– С миром мы! – повторил Кессар и, тоже спешившись, подошел к острожному сотнику. – С посланием мы от Никитина к воеводе Тарину.

– А эти… – сотник кивнул на животных, которые, намокнув от дождя, в тусклом алом свете от костра выглядели как посланники из преисподней.

– Коты не тронут вас, вчера вечером они хорошо поели… мы перехватили иноземный разъезд на тракте.

– А-а-а-а… – протянул сотник и криво улыбнулся: – Ну, тогда ехайте, Тарин в Кузнечном каменке… только ехайте Красным лесом, нечего крестьян пугать зверюгами этими.

– Так и сделаем, – кивнул Кессар, – но Никитин велел оставлять в острогах хартских наших воинов, они помогут в ночных дозорах.

– Что, как иноземцы, тьма им не тьма? – сразу заинтересовался сотник, но решил все же проверить: – А сколько сейчас на стене острога караульных?

Кессар посмотрел поверх головы сотника и ответил:

– Четверо.

– Хм… пятеро!

– Пятый спит в угловой башне, – чуть улыбнулся Кессар, – через бойницу видно.

Сотник нахмурился, утер намокшие от дождя лицо и бороду и, немного помолчав, ответил:

– Пусть так, только входу в острог им не будет. Там, – сотник указал рукой в сторону реки, – шалаш есть потаенный, пусть располагаются… еду и воду прикажу чтоб носили, а зверюг своих пусть уведут дальше. Завтра утром я приду к ним да провожу по землям, что за острогом нашим.

– Так и быть тому, – Кессар кивнул и направился к своим воинам.

– Через два дня пути, – крикнул сотник вслед, – будет торговый многодворец у Красного леса, там острог осенью поставили, найдете тысячника Ванса, обязательно скажите ему, что от Никитина, только пешими из лесу выходьте, не то хартские стрелки со стен далеко бьют.

Через полчаса отряд «лесных теней», сократившись на двоих воинов, двинулся дальше, на юг. Передвигались быстро, или верхом, или бегом, выслав дозором котов. Иногда, выйдя к окраине леса, когда только забрезжит рассвет, Кессар смотрел на земли, которым суждено стать новым домом для народа Шахара, и благодарил богов за прощение. Придется перестраивать быт, учиться новым ремеслам и ведению хозяйства, но сначала предстоит окропить кровью эти новые земли, доказав свою преданность… Чутье, которое с некоторых пор сильно развилось у всех прошедших обряд единения, весьма настойчиво подсказывало, что крови будет пролито много.

Глава сорок третья

– Никитин! Вставай! – тормошила меня Дарина.

– Что случилось? – Я поднялся на локте и сразу почувствовал то самое неприятное ощущение в районе щитовидки – похоже, неприятности начинаются.

– Чернава пришла ко мне во сне, – глаза Дарины были на мокром месте, да и лицо порядком перепуганное.

– Да, – прижал я ее к себе, – все, успокойся, я тоже это чувствую.

– Чернава сказала, что мы должны торопиться, огонь земли все ближе… да, так и сказала, огонь земли!

Я поднялся, прошлепал босыми ногами по гладким доскам пола до очага, рядом с которым стояло деревянное ведро с чистой водой, зачерпнул воду ладонями и умылся. Затем, не вытираясь, прошел к окошку, подставив лицо весеннему, но еще прохладному теплому ветру. Внизу по настилу улицы шли двое караульных.

– Вождя, Пенара и Пайгамбара ведите, быстро!

Караульные, не задавая вопросов, побежали в разные стороны. Дарина так и сидела у циновки с растерянным и испуганным видом.

– Соберись! На тебе и Пайгамбаре будет вывод женщин и детей к широкой тропе, к лодкам.

Дарина кивнула и стала быстро одеваться. Я осмотрел нашу комнату: мой ранец, торба Дарины, баул стоят у дверей, там же и замотанное в сукно все наше оружие. Сейчас в каждой комнате всех чатраков Шахара точно так же, у входа стоят самые необходимые вещи, еще месяц назад после очередных сильных толчков я распорядился об этом, а вождь довел до каждого шахарца.

– Сколько у нас времени? – сразу спросил вождь, как только они вошли вместе с Пайгамбаром.

– Мало, – ответил я, а потом кивнул на молодого шамана: – Он знает точно.

– Теперь я могу сказать… – Пайгамбар отвел глаза в сторону.

– Не томи! – я аж прикрикнул.

– Все начнется, когда Большая луна и солнце встанут в зените.

– В обед, значит… – ответил я и посмотрел на левую руку, просто машинально, не было там никаких часов.

– Да.

Дверь распахнулась, и вошли Пенар и Ленар.

– Ленар, – обратился я к шахарскому воеводе, – время пришло, высылай авангард!

– Высылать что?

– Высылай дозорный отряд по широкой тропе, как мы делали, помнишь?

– Понял.

– Несите лодки, готовьте доски! Все как в прошлый раз, только теперь это не науки ради… да, и Махона предупреди, пусть готовится.

Я перевел взгляд на вождя, на что тот поднял руку и сказал:

– Я последним покину Шахар!

– Да, да… я помню, завет Предков, – я вздохнул и добавил: – Но пока не отправишь к тропе последнюю телегу из ремесленного чатрака, права не имеешь покинуть Шахар! Пайгамбар, Дарина, людей не пугаем, быстро, но спокойно поднимайте чатрак за чатраком…

Выдав всем ценные указания, я остался в одиночестве в комнате, запалил от тлеющих углей очага щепку и, раскурив трубку, подошел к окну. Еще ночь, но по всему Шахару загорались факелы, в окнах чатраков вспыхивал желтый свет лампад. Неужели только у меня сердце готово выпрыгнуть из груди? Я слышу, как люди просыпаются и начинают сборы, вижу, как вдалеке, у ремесленного чатрака зажглись огни… но они все спокойны! Разве что песню какую-нибудь задорную хором не поют.

– Бэли поведет нас! – раздался за стенкой звонкий и радостный голос младшего мальчишки вдовой соседки.

– Народ Шахара ждал исхода не одно поколение, и для них это скорее великий праздник, – тихо проговорил я вслух, сам себе ответив на вопрос.

Хотя так даже лучше, чем паника и суматоха. Мы неоднократно проводили учебные тревоги, и теперь, похоже, только я и Дарина волнуемся за них за всех.

Первый сильный толчок и за ним еще два, чуть слабее, донеслись от земли на рассвете, а рядом с Храмом Предков, который уже покинули шаманы, из булькающего болота к небу выбросило высокий фонтан кипятка и грязной жижи. К этому времени в ремесленном чатраке были закончены все сборы, а в единственное орудие на лафете с узкой колеей оси, которое находилось в Шаха-ре, было впряжено четверо котов. Другие семь орудий в разобранном состоянии уже месяц как спрятаны в сутках пути на юг от Шахара.

И коты не подвели – как только получили призыв, в течение двух часов собрались у ритуального камня на поляне. Было заметно, что животные нервничают и тоже чувствуют опасность.

Люди покинули Шахар достаточно быстро. Без суеты и в приподнятом настроении, и даже после очередных толчков, когда ближний к горам чатрак стал уходить в болото, а дозорная башня накренилась и с хрустом и грохотом упала на главную улицу, все восприняли это как добрый знак. «Фанатики», – подумал я, переживая, что вождь и сотня воинов все еще находятся на территории Шахара. Они шли от окраин к тропе, заглядывали в каждый чатрак и проверяли, все ли покинули свои жилища.

– Поторопитесь! – крикнул я вождю, уже сидя в седле и чувствуя, как волнуется Рыжий.

Махон стоял рядом со мной под склоняющимися над входом в Шахар ветвями, что уже несколько недель как вспыхнули сочной зеленью. У Махона из вещей была лишь тощая торба через плечо, боевой топор за широким поясом и шахарский меч в ножнах на перевязи.

– Успеют, – спокойно сказал он и, глубоко вздохнув, как-то радостно добавил: – Хорошо, что исход свершился, хуже нет, чем жить ожиданием.

– Ты еще не знаешь, что народ Шахара ждет впереди.

– Что бы ни было! Предки простили нас, и теперь у нас впереди новая жизнь, какой бы она ни была.

– Пойдем уже, Омар Хайям! – я облегченно выдохнул, когда вождь с воинами сошли с деревянного настила и ступили на тропу, по которой все люди покинули Шахар.

Мне же и эскадрону посвященных, как я про себя стал называть тех, кто прошел обряд единения, и двум десяткам оружейников во главе с Махоном предстояло идти другой дорогой – тропу разведали люди Кессара, и выводила она к самому узкому месту Чистого озера, к тем самым старым гатям, по которым я выбрался к заимке Чернавы.