Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу - Морли Каллаган

Всякий раз, когда ему приходилось проделывать этот путь — а приходилось его проделывать много раз, — он убеждал себя, что ему все равно и он готов съездить еще хоть тысячу раз. Но впервые ему было страшно идти к Молли. Ее квартира была на втором этаже старого дома. Джейсон испытывал ненависть к каждой ступеньке. Он постучал в дверь квартиры. Никто не отозвался. Постучал во второй раз, в третий, а потом холодно и без колебаний с размаху надавил на дверь всей тяжестью своего крепкого тела. Косяк треснул, от него отлетела большая щепка.

В гостиной стоял кислый запах винного перегара. Занавески на окнах были задернуты. Элен лежала на полу и храпела, открыв рот. Этот громкий булькающий храп его потряс. Джейсон глядел на нее, сдерживая дрожь. Потом подошел к окну, отдернул занавески, открыл окно, повернулся и поднял свою жену. Платье на груди было вымазано рвотой. Грязная женщина с вонючим дыханием. Он прошел в ванную, взял полотенце, намочил его в теплой воде, отчистил платье, а потом начал бережно утирать лицо Элен, пока ее веки не задрожали и не поднялись.

— Это ты, Джейсон? — сказала она.

— Я, не волнуйся, — сказал он. Ее голубые глаза смотрели на него умоляюще и испуганно. Нежно ее поцеловав, он пригладил ее золотистые волосы. — Все хорошо, — сказал он и ласково коснулся веснушек у нее на лице, как делал всегда, чтобы ее успокоить. Когда он усадил ее в углу дивана, она заплетающимся языком пробормотала:

— Который час? Ты позавтракал?

Но он услышал, что доносившийся из спальни храп Молли, густой клокочущий храп, вдруг затих. Он пересек комнату тремя решительными шагами и закрыл за собой дверь спальни.

Молли сползла с кровати и с трудом выпрямилась, пытаясь отбросить волосы с лица.

— Джейсон! — сказала она умоляюще. — Послушай, Джейсон! У тебя такое сумасшедшее время работы. Что остается делать женщине? И ведь не просто несколько часов, твоих рабочих часов, у тебя вся жизнь такая. Ей одиноко. И скучно. Когда у тебя больше нет сил терпеть, что ты делаешь? Люди должны находить способ, чтобы быть вместе. Я люблю Элен не меньше… — Внезапно она протестующе заслонилась рукой. — Джейсон, погоди…

Пощечина была такой сильной, что Молли упала. Она застонала, лежа на полу, потом на коленях отползла от него к стене, боясь, что он ударит ее ногой.

— Больше не лезь в мою жизнь, — сказал он негромко и вернулся в гостиную.

По дороге домой Элен дремала, прислонившись головой к его плечу. Джейсон сидел суровый, окаменевший, его могучие плечи горбились. Он пытался внушить себе, что его страдания значения не имеют: надо терпеть, и только.

Когда они подъехали к дому, он обрадовался, что небо хмурится и женщины с детьми предпочли не выходить на улицу. Утро было пасмурным, темные тучи набухли дождем. Если бы светило солнце, женщины прогуливались бы с колясочками, кругом играли бы ребятишки. Но теперь женщины могли только смотреть на них из окон, как уже смотрели не раз. На втором этаже у окна стояла миссис Шевиц. Занавеска покачивалась. Джейсон вылез из машины и быстро потащил Элен к дверям, так крепко держа ее за локоть, что казалось, будто она сама торопится поскорее добраться до безопасного убежища — до их квартиры. Пудель, узнав их шаги, радостно залаял и, когда Джейсон открыл дверь, в восторге прыгнул на них, а потом побежал за Элен к креслу у окна. Он лизал ей руку, а она гладила его.

— Джейсон… — сказала она жалобно. Ее бледное, больное лицо было полно раскаяния.

— Ты чего-нибудь хочешь, Элен? Сварить тебе кофе?

— Да, кофе, Джейсон.

— Элен…

— Прости, Джейсон, — прошептала она, отворачиваясь. — Я ведь никогда не лгала, правда, Джейсон. А теперь по телефону я все выдумываю. Не знаю почему. Кто-нибудь позвонит мне, а я начинаю выдумывать всякие нелепости.

— Все бесполезно. Я вел себя глупо, Элен. Я не помогаю тебе. Ничего не получается. Я бессилен. Тебе надо уехать и лечиться по-настоящему.

— Мне надо только одно: чтобы ты был со мной, Джейсон.

— Это я тебе внушил, Элен. Я вел себя очень глупо.

— Нет-нет. Мне нужен только ты, Джейсон.

— От меня нет никакого толку, Элен. А может быть, даже вред, — сказал он, больно раня себя каждым словом. — Ну, пойду варить кофе. Я ведь не завтракал.

На кухне он сварил кофе. «Какой приятный аромат! — подумал Джейсон. — Очень важно, что кофе по-прежнему так хорошо пахнет». Он отнес чашку жопе. Рука Элен, держащая чашку, дрожала, она тупо смотрела перед собой. Вот она — его вера в силу любви и заботы и ее вера, что ничего другого ей и не нужно, — все в этой дрожащей руке и ее тупом взгляде. И вера эта на его глазах исчезла — он увидел по ее лицу. Ему хотелось закричать: «Почему, почему этого недостаточно?!» — но он сделал над собой усилие и отвернулся от нее.

— Сними платье, — сказал он твердо. — Его надо отдать в чистку. В этом доме много чего надо вычистить. Элен, ты уедешь.

— Джейсон! Нет!

— Туда, где о тебе будут по-настоящему заботиться и по-настоящему лечить. Остальное зависит только от тебя. От тебя.

— Джейсон, ну пожалуйста…

— И ты еще споришь! — сказал он жестко. — Хватит.

Джейсон все устроил на следующий же день и увез Элен в лечебницу в шестидесяти милях от города. Теперь все зависит от нее, сказал он ей. Она горько плакала. Он будет навещать ее каждую субботу, сказал он. Расставание было мучительным. Отчего-то ему казалось, что и его самого словно не стало. Но ведь вся его жизнь была сосредоточена на Элен — вся его неприметная, тревожная жизнь, сказал он себе. Люди изо дня в день тешатся самообманом. По дороге домой на него нашло холодное отупение. Испугавшись, он включил приемник и начал внимательно слушать, словно ожидал какого-то специального сообщения. Он почти сутки не сомкнул глаз, однако когда отправился на ночное дежурство, то держался еще более надменно и холодно, чем обычно. Они с Айрой Мастардом, его приятелем, патрулировали свой участок в машине без опознавательных знаков. Шел дождь. Верзила Айра был жизнерадостный здоровяк и счастливый семьянин. Он регулярно ходил в церковь, и у него было двое детей. Джейсону давно хотелось, чтобы Элен подружилась с Мэй Мастард. Но шумная, веселая и довольно вульгарная Мэй ни разу в жизни не взяла в руки книгу.

К полуночи дождь не перестал, и Джейсон с Айрой, объезжая свой участок, мирно обсуждали сравнительные преимущества футбола и бейсбола как зрелищ. Джейсон любил футбол. Айра предпочитал более медлительный бейсбол, с его внезапными захватывающими игровыми моментами. По ветровому стеклу стекали дождевые струи, и сидевший за рулем Джейсон не спускал глаз с дороги.

— Играй ты в футбол, Джейсон, кем бы ты хотел быть в команде?

— Дай-ка подумать. Нападающим во второй линии.

— Там не отличишься.

— Зато видно все, что происходит на поле… Черт, нашли время для разговоров!

— Да что такое?

— Дождь идет, Айра.

Из-за дождя видимость была очень плохой. Они находились в конце Университетской улицы, когда радиотелефон вдруг ожил: «Перехватите старый голубой „седан“ с двумя мужчинами, движущийся в восточном направлении. Ограблен ресторан на Дандес. Оба вооружены».

— Смотри-ка, Джейсон, — старый голубой «седан»!

Машина, выскочив откуда-то сзади, обогнала их. Сквозь дождевую завесу они успели увидеть только одного из сидящих в ней. Машина неожиданно вильнула, и Джейсон попытался ее настичь — он был метрах в тридцати от нее. На перекрестке вспыхнул желтый свет. Машина впереди успела проскочить, а Джейсон, выезжая на красный свет, вынужден был сбросить скорость. Айра сказал:

— Полегче, Джейсон. Может, это просто парочка пьяных мальчишек.

И Джейсон затормозил. Однако, когда загорелся зеленый свет, он выжал педаль газа почти до предела. Дождь был такой сильный, что Джейсон еле различал впереди красные хвостовые фонари, движущиеся почти у самой осевой линии, словно человек за рулем хотел обеспечить себе побольше места для маневров. Джейсон нагнал его справа. На секунду его окно поравнялось с передним окном голубой машины. Джейсон включил плафон, опустил стекло и требовательно махнул рукой. Человек в голубой машине тоже опустил стекло. Джейсон крикнул:

— Полиция! Поставьте машину у обочины!

Но его захлестнули струи дождя. Быть может, из-за дождя не было видно, что они полицейские. Водитель голубой машины стремительно поднял стекло. Высунув руку, Джейсон заорал:

— Остановитесь. Полиция! Полиция!

Он забыл, что за завесой дождя в его машине без опознавательных знаков трудно узнать патрульную. Голубой «седан» рванул вперед. Джейсон зло выругался.

— Не переживай, Джейсон, — сказал Айра. — Мы их нагоним у следующего светофора.

У светофора они их действительно нагнали — опять справа. Джейсон опустил стекло.

— Полиция! — крикнул он.