Исповедь пророчицы. Источник силы - Ксюша Ангел

 Мне нужна твоя сила…

 Он улыбался. Нет ничего безграничнее любви. Он улыбался, но знал, что не шутит. И я это знала – это была злая улыбка. Улыбка ярости с каплями горечи. И не нужно было слов, чтобы объяснить его чувства – он понял, что его предали.

 С минуту мы молча смотрели друг на друга, а потом он продолжил. Его губы быстро шевелились, глаза были закрыты. Он был полностью в себе – это сильное тело, правильные черты лица, мышцы, проступающие под натянутой тканью футболки. Напряжение. Ожидание.

 «Вот таким ты его полюбила, – шептал человечек внутри меня. – Вот таким – твердым, холодным, как монолит».

 «Посмотри на него, – вновь этот голос. – Он стоит и смотрит, как ты умираешь…»

 Замолчи!

 Но я понимала, что человечек внутри меня скоро замолчит.

 Замолчит навсегда.

 Монотонное бормотание вгоняло в полудрему. Я понимала, что скоро усну. Но ему нужно было мое согласие, мое «Да». И я знала, что скажу это «Да», как тогда, когда он с нежной улыбкой сказал: «Пойдем ко мне!», когда он полупросил-полутребовал моей любви. Когда я ненавидела его (Боже, он убил моего ребенка!!!), но вновь к нему шла. Когда удрала то него, спряталась в чужом теле, а он нашел меня. Когда… Я уже и не могла вспомнить все эти «когда».

 Невдалеке капала вода.

 «Дож.дь»,– с надеждой подумала я.

 «Кровь», – сказал человечек.

 Кровь, моя кровь!.. Кровь капала, стекая с моих разорванных запястий, и уходила навсегда вместе с кровью моя жизненная сила. Моя сила…

 «Это я сама, я провела лезвием по венам! – как за соломинку, цеплялась я за эту мысль. – Он бы просто не смог, не смог бы!»

 «Но ведь он может стоять и просто смотреть, как ты истекаешь кровью», – не унимался человечек.

 Вдруг я поняла, что с каждой каплей крови из меня уходит любовь, и расслабилась. Тогда только я поняла, я скажу «Да», только чтобы освободиться. Навсегда освободиться от клетки, в которой я сидела все эти долгие семь лет. Клетки, ради которой лгала, предавала и даже убила. Клетки под названием «любовь».

 Он подошел ко мне, и я сжалась от страха. В этот момент я боялась его, хотя никогда, даже в самом страшном сне не могла представить, что буду его бояться.

 – Чудовище… – прошептала я. Он ничего не ответил. Просто смотрел, как стекает с запястий моя кровь. А человечек в моей голове все говорил и говорил...но одно я знала – скоро он замолчит навсегда.

 Голос человечка становился все тише, как и голос любви, начавшейся одним знойным летом. Любви, которая учит взрослеть...

 Слез не было. Не было даже боли, рвущей мое сердце изнутри. Боль уступала место чему-то новому, неизведанному и пугающему.

 Боль уступала место пустоте.

 Я была спокойна.

 Я закрыла глаза...

 Глава 23

«И взяв девицу за руку, говорит ей:

«талифа куми», что значит: «девица,

говорю тебе, встань»

Святое благовествование от Марка

  Я не помню, что произошло тогда. Помню лишь лицо Роланда в белом свете справедливости.

 «Отреченный  сможет войти через стены и преграды и помешать тому, кто захочет властвовать над миром хищных. Поэтому отреченному нет более места в стенах жилища племени, нет прощения на Великом суде тому, кто заговорит или коснется отреченного».

 Так звучали слова закона племени саки. Закона хищных.

 Роланд отрекся от племени именно для того, чтобы у меня был шанс выжить. То, что он не верил в слова Влада о том, что «не нужно ему всемогущества такой ценой», было бесспорно. Также было бесспорно то, что для Роланда быть в племени составляло смысл жизни. Как и для всех нас.

 Он произнес слова отречения так, будто совершил самоубийство – резко и без колебаний. Для него тоже был уготован выбор – со мной или без меня. Хотя для него все равно было лишь «без меня». Вера в несправедливость была в каждой его интонации, когда он произносил это свое «я отрекаюсь»…

 У каждого из нас своя цена. Каждый выбирает для себя. Для некоторых этот выбор слишком жесток.

 Он знал, если я выживу, мне никогда больше не обнять его, не поддержать словом, не пожать горячей руки.

 Каждый делает свой выбор.

 Тогда ему казалось, что он опоздал. С особым остервенением он вонзил свой клинок в уже наполненную силой плоть. Кажется, я слышала его крик сквозь сковавшие меня покровы смерти. Или то кричала я?!

 Я очнулась от тяжкого сна через несколько дней. Боль пронзила мое сердце сразу. Я знала – Влад мертв. Снова.

 А я была жива. Снова жива и снова без него. Я не могла пошевелиться, все тело онемело. Сколько крови вышло из меня тогда? Сколько жизни? А сколько влили в меня в больнице? Кирилл сказал, что они три дня боролись за мою жизнь.

 Но мне кажется, я не помогала им. Мне кажется, тогда я сдалась.

 И тогда я поняла все. Почему прощала, почему шла за ним всегда, все эти годы. Всю жизнь. Потому что любовь – это дар свыше, это благо, которое нам послано и которое мы должны беречь. Оно заполняет сердце и не дает дышать, перекрывая дыхательные пути. Он провоцирует на прекрасные, а порою и ужасные поступки. Оно ведет нас по жизни. Оно врастает в тело, заполоняет каждую клеточку. Оно становится нами, ведет нас, отражаясь в каждой луже и глазах прохожих.

 И нет спасения от этого. Нет места, куда можно было бы убежать.

 Это великое таинство двух душ.

 Что бы не происходило с нами, что бы не случилось, оно поломает все планы. И ты отдашь жизнь за единственный такой взгляд, за прикосновение. Обречешь себе на немыслимые страдания, лишь бы еще раз сгореть в этом пламени.

 Потому что это и есть жизнь! Потому что важнее этого ничего нет!

 В сердце. Все это в сердце…

 Больше не было клетки, но птице не было дела до неба.

 Кто из нас птица, а кто птицелов…[11]

 Мне не было жизни без Владислава Александровича Вермунда.

 Я лежала в постели, и не хотела подниматься. Я знала, он почти убил меня, если бы не Роланд, я больше никогда не открыла бы глаз. Я хотела увидеть его, но его рядом не было. Несколько раз заходил Фред, Оля и Лина, даже Лаура однажды зашла и потрепала меня по ноге. Рита дежурила около моей постели круглосуточно. Кирилл лечил меня, я знала, что выживу, если он меня лечит. Я ненавидела его за это. Мне хотелось умереть.

 – Полина, ты должна бороться, слышишь! – сказал он мне. – Должна помочь мне. Я знахарь, но я не всесилен.

 – Я не хочу, – ответила я сухо.

 – Ты должна. Роланд отказался от всего ради тебя!

 – Где он? – спросила я.

 – Ты же знаешь, ему нельзя… – Кир запнулся. – Теперь у него свой путь!