Очень драконий Новый Год (СИ) - Чернышова Алиса

Я начала понимать.

— На всё — но не на тебя.

Она как-то нервно хмыкнула.

— Ну, это взрослая жизнь, разве нет? Всё ради детей, всё ради семьи. Это нормально.

Я на это спорное заявление только скептически выгнула бровь, но перебивать не стала.

— Так вот, это всё понятно, — сказала Льяна. — Но тут получалась интересная штука. За то время, что я работаю в нашей Академии, мне несколько раз повысили зарплату. И каждый раз я думала: ура! Вот теперь мне будет оставаться на свои хотелки! Но странное дело: сколько бы денег я ни приносила, они всё равно уходят. На посиделки Бордиса с друзьями, на игрушки детям… и не считай меня ужасной, но — зачем ребёнку пятый по счёту корабль на магуправлении, если он сломал предыдущие такие же? Я возмущаюсь — мама плохая, злобная. Бордис покупает дурацкую цацку — папа хороший. И ничего, что на это уходят мои деньги!

— Дети, как правило, этого не понимают, — отметила я. — Детское восприятие эгоистично. Особенно в случаях, когда взрослые не особенно стремятся над этим работать.

По мере того, как я говорила, в глазах Юльяны отчётливо проявлялось облегчение. Вот уж… она что, всерьёз думала, что я её осуждать в такой ситуации буду?!

— Да, — сказала она. — И ты же помнишь, когда мне дали служебное жильё? Мне оно было без надобности, потому я сдала его аспиранткам.

— Знаю. Но…

— Я не сказала об этом мужу. А деньги… часть относила в банк, часть прятала у себя в шкафу со средствами гигиены. Вроде как заначка на всякие мелочи вроде причёски или бельишка. Что-то, о чём я не должна буду отчитываться. И вот, эта старая грымза полезла даже туда. И нашла деньги. После чего, понятное дело, присела на уши Бордиса и накрутила его. Я ворую из общей казны, я трачу деньги на любовников и всякую роскошь, я обираю собственных детей… ну, ты поняла.

— Я поняла, что это чушь собачья, — сказала я строго.

Льяна прикрыла глаза.

— Чушь или нет, но я и правда ему врала. Этого не отнять. И я... просто сбежала, — сказала она устало. — Я чувствовала себя такой жалкой. Совсем раздавленной. Пришла снова ночевать на работу — а там этот мальчишка. Привёз мне в подарок с практики морской каменный цветок.

— Ух ты, — я задумчиво покосилась на Льяну. Недешёвый подарок… совсем уж кому попало такие не дарят.

Она передёрнула плечами:

— И тогда я просто постаралась вспомнить… а когда мне в последний раз муж что-то дарил? И я не смогла, Джан. Веришь?

— Верю, — тихо ответила я. — Но не думаю, что дело в подарках.

— Нет, не в них, — Юльяна усмехнулась. — Но мне важно было почувствовать себя женщиной. Да что там — человеком! Существом, которое имеет значение само по себе, а не только как штамповщик бабла. Знаешь, что я тебе тут скажу? Мне очень часто по жизни приходилось слушать жалобы баб на тему: вот сижу я детьми, а он, сякой-такой, приходит с работы, прячет от меня деньги, а потом ещё и любовницу молодую завёл… А я вот теперь понимаю на своей шкуре, почему мужики в таких ситуациях заводят молоденьких любовниц. Вот такая ирония.

Я задумчиво кивнула. Что есть, то есть…

— В общем, я смотрела на этот цветок и думала: а какой Бездны? И решилась. У нас с мужем уже давно ничего толком не было. Я приходила с работы измотанная, он уставал от детей… Он требовал завести няню на полный рабочий день. Я была согласна только при условии, что он станет работать и будет за эту няню платить. Его ещё потому так застегнуло, когда он эту заначку увидел… Так что да, у нас ничего толком не было. И я… Ну ты понимаешь.

— Понимаю, — вздохнула я. — Хотя не ожидала от тебя прямо развода, если честно.

— Я тоже от себя не ожидала, — пожала плечами Льяна. — Но правду говорят, наверное, что после ночи с хорошим любовником в башке проясняется. И я вот встала, сделала себе кофе и поняла, что дальше так продолжаться просто не может. Я не буду врать, что я вся такая в белом а муж весь такое говно. Но я устала, правда. Устала ждать, пока он найдёт-таки нормальную работу; устала слушать, что я должна заниматься бабскими делами после суточной смены; устала от его вечной мамы; устала от потреблятского отношения собственных детей. Где-то здесь край, понимаешь, Джан? И я подумала: с меня хватит. Мне сорока нет, я очень молода. Большинство нормальных магов в этом возрасте ещё строят карьеру, обзаводятся семьёй и детьми только годам к семидесяти… Но я чувствую себя старухой. Нормально ли это? И я сразу из Академии пошла в Дом Советов и написала заявление о разводе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я задумчиво посмотрела на неё.

— И как твои отреагировали?

— А как они могли? Плохо. Растрезвонили всем, что я разрушаю брак. Свекровь написала моим родителям, моя родительница обещала приехать и наставить меня на путь истинный. Детям объяснили, что я ужасная мать и из-за меня у них не будет полноценной семьи… Они кричат, что любят папу и ненавидят меня, — голос Льяны дрогнул. — Как оно, а? Я работала день и ночь, чтобы у них было всё, но я теперь самая плохая…

— Они поймут, — сказала я просто. — Когда вырастут.

— Думаешь?

— Уверена, — пожала я плечами. — Когда-то, знаешь ли, я винила свою мать в том…

Я запнулась.

— … в том, как с нами поступил отец, — закончила быстро. — Я считала, что виновата она. Она скрыла от него правду, она была фомором, и вот результат… не важно. Сам факт, что со временем ракурс их взглядов сместится, и они начнут на многое смотреть иначе.

— Думаешь?

— При условии определённого саморазвития, — помедлив, честно сказала я. — И подростковый возраст почти наверняка будет трудным. Но в итоге, скорее всего, поймут.

Льяна покачала головой.

— Я действительно ужасная мать, да?

Ох, как же это всё сложно…

— На самом деле, тебе лучше поговорить об этом с менталистом соответствующего профиля, — сказала я мягко. — Я не такая, мой профиль другой. Но нет, ты не ужасная мать. И поверь: лучше они пройдут через это сейчас, чем будут расти в нестабильной семье и воспринимать её, как норму.

Она отвернулась и вздохнула. Я уточнила:

— Ты ведь понимаешь, что тебе нужен адвокат? Я могу попросить Алана…

— А, не надо, — сказала она быстро. — У меня уже есть.

— Да? — интригует. — Просто мы могли бы попросить кого-то из юристов Академии. В теории…

— Не нужно, правда, — её глаза забегали. — Понимаешь, один мой друг уже свёл меня с господином Даджиффом. Так что…

— Господин Даджифф? Из “Даджифф и сыновья”? — всё страньше и страньше.

— Да, — Льяна пожала плечами. — Не думай, я не смогла бы оплатить их услуги! Но там так вышло… через знакомых знакомых…

Что же, она темнила. Но лезть я не стала: мне главное было, что на стороне Юльяны будет кто-то умный и адекватный, знающий законы и при этом не обременённый лишними сантиментами. А уж как она заполучила себе одного из лучших адвокатов в городе… расскажет, когда будет готова.

— Ну что, — улыбнулась я. — Идём получать втык от начальства?

— Ага, — Юльяна вернула мне тусклую, но всё же улыбку. — Куда же мы — и без втыка, а?

51

*

— Поздравляю нас всех, уважаемые коллеги: мы всё же дожили до нового семестра, — сказал Алан.

В зале собраний зазвучали тихие смешки.

Ходили упорные слухи, что при прошлом ректоре собрания персонала были своеобразной формой наказания небесного. Несчастным сотрудникам каждую неделю приходилось часами выслушивать малоинформативный поток сплетен и сознания, список безумных нововведений (одно ядрёней другого) и политическую агитацию.

Ал волевым усилием эту лавочку если не прикрыл полностью, то пустил в более-менее вменяемую колею. Теперь общие собрания стали скорее исключением, чем правилом.

Будучи практичным существом, Алан вполне разумно предпочитает решать проблемы локально, не созывая для этого вообще всех. Он из тех редких руководителей, которые понимают прекрасно: у сотрудников есть свойство уставать на работе. А ещё, смешно сказать — семьи, дом, хобби, подработки и всё в том же духе. И лучше они лишний час отдохнут, чем будут слушать многочасовую долбёжку в мозг на тему вроде “Мы же команда”, “Достижения нашего коллектива”, “Давайте нарисуем новую стенгазету” или “Почему и за кого вам следует голосовать”.