Калифорния (СИ) - Лея Сван

тело варится в жарких солнечных лучах в гамаке где-то на побережье Карибского моря, белый песок, лазурный океан и шелест пальм над головой. Да что они знают о истинном блаженстве, когда горячие, почти обжигающие струи обрушиваются на тело смывая пот, накопившуюся за день усталость, чужие запахи, навязчивые сожаления? Знают ли они, какое облегчение накатывает, вслед за стекающим с плеч грузом давящих грудь воспоминаний, за чувством вины, утекающим вместе с шумным потоком в канализацию? Запустив пальцы в волосы, ощутила мелкие струйки песка, скользящие вниз, щекочущие шею, торопящиеся по спине… Усилив напор воды подставила под него лоб. Ах, если бы так же просто было избавится от неуёмного, бушующего бешенства! Как он посмел?! Что о себе возомнил?! Кто позволил ему играть мной, вот так, запросто, круша мою жизнь! Мои желания, мечты, планы, самоуважение… Само собой, ему нет до этого никакого дела! Только его желания, только его решения, только его обида! Зачем это всё? Унизить, доказать свою власть, напомнить, что я всё ещё принадлежу ему и он может распоряжаться моей жизнью по своей прихоти? На что он рассчитывает? Он совсем свихнулся если искренно верит, что я разорву отношения с Фернандо, рассказав о прошлой ночи, и брошусь умолять бывшего супруга принять меня обратно ради гипотетического (а может и нет) ребёнка? Побитой собакой сидеть у его дверей ожидая снисходительного прощения? Бросить всё?! Всё ради чего я боролась, ломала себя, выживая последние два с половиной года в этой чужой стране. Оно движение его бёдер и я в ловушке?! Фигушки! Рьяно стирая мочалкой с уже покрасневшей кожи песчинки, прокручивала в голове возможные варианты спасения. Их было не так чтоб много, но наличие двух продвинутых подруг, живущих насыщенной личной жизнью, значительно расширили мой кругозор. Что-то такое мелькало в разговорах про специальные таблетки… «Спрошу утром у Пэм. Она точно знает.»- пришла к решению старательно вымывая из себя остатки спермы. Да, милый, твой дурацкий план провалится! Никаких детей! Во всяком случае — не в этот раз! Не таким способом! Дети должны приходить в этот мир в настоящей, дружной семье, как плод любви, а не мести…

В этих мыслях покинув ванну, обмотанная полотенцами сверху и снизу, я отрыла дверь в свою комнату и зависла на пороге, разглядывая кровать.

— Я пытался тебя предупредить… — просунув голову через моё плечо прошептал Сэм. — Он тут с полуночи обретается. Завалился уже весьма подогретый, горя стремлением увидеть тебя прямо немедленно. Потребовал с меня поздравлений со скорой свадьбой. Ну, я поздравил, конечно. Трудно что ли? Сказал ему, мол тебя дома нет и когда будешь — я вообще без понятия, но его воодушевления это не остудило. Сообщил, что будет тебя дожидаться. Ну и вот… — указав на распростертое на моей постели тело Фернандо, Сэм пожал плечами. — Будить будешь?

— Пусть спит. — вздохнула я. Сил на разборки с темпераментным женихом просто не было. — Всё, Сэмми, иди! У меня был тяжелый день…

— Эй, куда? — уперся балбес, застряв в дверном проёме. — Дай полюбоваться — то — первый раз вижу в твоей постели мужчину!

— И последний! Сэм, не вынуждай меня применить силу, исчезни!

Вытолкав большое тело за дверь, упала на кровать рядом с дрыхнущим Фернандо и закрыла глаза. В комнате было тихо, но в голове безумной полькой крутилась и крутилась какая-то бестолковая мелодия. Не музыка, нет, сумасшедшая какофония звуков, голосов, под которую воспоминания и мысли дергались, выпячиваясь и кривляясь, толкаясь в бесконечном хаотичном движении. Хотелось выцепить, задержаться на чём-то одном, чтобы остановить кружение, успокоиться, но бешенная пляска продолжалась. «Кхуши, ты окончательно сдвинулась!» — констатировала неутешительное, закрыв лицо руками. Полотенце сползло с груди, выставив на обозрение маленькие розовые соски. Обозревать это безобразие кроме меня было некому, но рука неосознанно потянула полотенце вверх — надо одеться! Утонув в любимой выцветшей футболке, почти скрывшей колени, потихоньку скользнула под одеяло, стараясь не потревожить нежданного соседа по кровати и сразу почувствовала себя лучше. Привычные, «свои» запахи, окутав вслед за одеялом, слегка уменьшили «болтанку» в голове, замедлив дыхание до почти умиротворенного.

Внезапный шумный вздох и движение Фернандо привлекли внимание. Нет, он не проснулся, лишь перевернулся на бок, удобнее пристроив ладонь под щёку и подтянув колени к животу. Счастливчик! Вот уж кого не гнетут терзания — идеально гладкий лоб, расслабленные пухлые губы и лёгкий румянец на скулах наводили на мысль о спящем младенце. Чётко очерченный волевой подбородок с небольшой ямочкой, густые, длинные ресницы, капризные дуги ухоженных бровей… Несколько прядей выбились из безупречной причёски, соскользнув на узкий нос с небольшой горбинкой, как уверял его обладатель — наследство испанских аристократов. Кончиками пальцев подцепив свалившуюся прядь, вернула её место, поймав себя на странном вопросе — «Почему?». Почему так никогда не было с Фернандо? Ни этого сумасшедшего сердцебиения, ни жжения в груди, ни подкосившихся ног, ни воспоминаний о его пальцах? Он ведь красивый, и очень! Заботливый, нежный, внимательный… Список можно было продолжать и продолжать, но при мысли о Фернандо на ум приходили лишь воспоминания о тёплых солнечных лучах на пляже, о стакане прохладного лимонада, о расслабляющей ванне с пузырьками… Приятно и необременительно. Ничего общего с тем безумием, что случилось ночью на пляже. Ничего общего…

Откинувшись на спину, закрыла глаза, расслабившись. Каждый знает — ночь время глупых мыслей и бестолковых вопросов. Но вопросы не отставали, мешая заснуть. Было ли так раньше? У нас с Арнавом. Сумасшествие, страсть без ограничений и правил… Ничего подобного не могла вспомнить. Раньше, до моего побега, наша интимная жизнь напоминала осторожный вальс. Где один из партнеров постоянно боится наступить другому на ноги, тогда как второй — никогда раньше не танцевал. В моменты близости меня не оставляло ощущение, будто он сдерживает себя, не позволяет вырваться чему-то, постоянно. Надо признать — это немного пугало, в придачу к обычному смущению заставляя чувствовать себя ещё более скованно. Не знаю, то ли я казалась Арнаву слишком юной, то ли слишком хрупкой, слишком наивной… Или всё сразу? Я не решалась спросить. Спрашивать такое неловко, стыдно. Для меня той, прежней, немыслимо. И вот этой ночью… Вальсов больше не было. Ненависть, боль, обида, желание — адский коктейль Молотова, взорвавший плотины осторожности и благоразумия. «Так вот как оно может быть?!» — билось в голове вспуганной птицей, разметав в стороны остальные мысли. «Вот как оно бывает!». Злость на Арнава