Второе счастье - Игорь Черемис

— Ну и обидно такую машину на светофорах тормозить. Полетать хочется.

Он хмыкнул.

— Ну что ж, полетай… только низенько-низенько. А то крылья тут в комплект не входят.

Это я и сам знал. Такой апгрейд своей продукции конструкторы ГАЗа даже в розовых мечтах не закладывали.

Я нажал на газ — и мы полетели, но, конечно, только в фигуральном выражении. До сотни эта «ласточка» разгонялась долго, отчаянно тупила даже при полностью нажатой педали газа, да и машинки на проспекте и шоссе мешались — периодически приходилось притормаживать, чтобы вписаться в очередное окошко между неторопливо пылящими попутчиками.

Где-то я привлек внимание гаишников — наверное, один из них срисовал мои «шашечки» в потоке и передал информацию своим коллегам. Но первый же из стражей ПДД, которого я заметил, замер на полушаге на обочине, проводив нас задумчивым взглядом. В зеркале заднего вида я заметил, что он подтянул ко рту рацию. Ну да, машины КГБ всегда имели особые серии номерных знаков, тем более такие продвинутые, как этот экземпляр.

Оторвался я лишь на МКАДе. Вот он был пустым — во всяком случае, с моей точки зрения. Левая из полос вообще не была занята, в правой ехали по своим надобностям какие-то грузовики, автобусы и легковушки, но мне до них дела не было. Я наконец разогнал «Волгу» до вполне приличных ста сорока километров в час и решил дальше не экспериментировать — пока что она шла достаточно уверенно и тихо, но что с ней будет, если я ускорюсь ещё на десяток километров, я не знал. Всё-таки этому пепелацу было далеко даже до серийного «хюндая» из моего будущего.

Алле скорость нравилась, хотя я заставил её пристегнуться. Валентину, кажется, тоже всё пришлось по душе. Я же просто наслаждался относительно хорошей машиной и думал о том, что при случае можно будет купить себе какое-нибудь отечественное средство передвижения — если останутся деньги после того, как мы с Аллой обзаведемся квартирой. Связываться с советским автопромом мне было откровенно лень, из машин этих лет меня привлекали разве что какие-то иномарки, но они стоили настолько безумных денег, что мечтать о них можно было долго. Проще подождать лет пять, а там в Союз завезут огромную партию подержанных «мерсов» и «бэх». Хотя я больше облизывался на «лендкрузер» 70-й серии, которая пошла на конвейер как раз в 1984-м, или на одну из версий второго «гольфа». Эти рабочие лошадки хорошо перепродавались и через тридцать лет за вменяемые деньги и не требовали больших капитальных вложений.

* * *

Ворота на дачу старика нам открыл какой-то незнакомый мужчина. Но он не стал выяснять, кто мы такие, а с Валентином вообще поздоровался за руку, да и мне протянул свою пятерню, которую я пожал. Своё имя он не назвал, но сообщил, что Михаил Сергеевич ждет нас в столовой.

На дорожке к дому Валентин чуть придержал меня за локоть.

— Водишь ты действительно неплохо, — тихо сказал он. — Но тебе надо получше подумать над своей легендой. В деревне так водить не научишься. Чудес, знаешь ли, не бывает. Нет, не говори ничего, — он заметил мою попытку открыть рот. — Я всё равно не поверю твоим оправданиям. Но очень надеюсь продолжить наше знакомство. После этой встречи я очень рассчитываю на премию. Возможно, ты приносишь удачу.

И он подтолкнул меня к ушедшей вперед Алле, которую я догнал, с трудом переставляя ватные ноги.

Мне было физически плохо от осознания того, какой я всё-таки долбоёб. Эти ребята вычислили моё слабое место и подкинули такую наживку, при виде которой я не смог устоять. И теперь я был полностью в их власти и зависел лишь от доброй воли Валентина и пославшего его Михаила Сергеевича. Другое дело, что пока что я видел от них только хорошее, но если они вынудят меня признаться в том, что я хоть в какой-то степени знаю будущее?

Я, конечно, хотел поделиться своими воспоминаниями с кем-либо более ответственным, но опасался. Ведь знания могут быть и опасными. Это пока Валентин выглядит добряк добряком. А что будет потом, когда он узнает, что его премия, которой он, кажется, искренне радуется, ничего не значит с точки зрения вечности? У меня не было никаких предположений на счет его действий в этом случае. Но, похоже, мне придется узнать, на что он способен. И показать лучшее, на что способен я сам.

Глава 17

И снова здравствуйте

— Вот что, ребятки. А расскажите нам о том, что произошло в городе Шахты. В первую очередь нас интересует, как вы там оказались, — Михаил Сергеевич отложил вилку и отодвинул недоеденную тарелку.

На этот раз нас встречал полный стол в лучших советских традициях. Закуски тоже имелись в большом количестве, но их дополняли тазики с салатами всех мастей — некоторые я даже угадал, а также горячие блюда, которые степенно выносила дородная официантка в белом переднике и крахмальной шапочке. Ну и алкоголь на любой вкус — от водки до того белого грузинского вина, которым хозяин «озаботился» ради Аллы.

Я же выбрал вино под названием «Флоаре», которое никогда в жизни не встречал. Впрочем, к алкоголю я всегда был равнодушен, так что разнообразие сортов, которым баловала своего неприхотливого потребителя советская винная промышленность, легко могло пройти и мимо меня. «Флоаре» было красным и полусладким и, в принципе, подходило под мои нехитрые требования. Правда, пить я не пил — только чокался на тостах и подносил бокал к носу, чтобы изобразить глоток. Кажется, Валентин мою хитрось разгадал, но ничего говорить не стал. Они со стариком неплохо прошлись по «Столичной».

Во время поглощения пищи Михаил Сергеевич поддерживал легкую светскую беседу. Он не спросил у меня и Валентина, как всё прошло; зато поинтересовался у Аллы её успехами в учебе, и я, наконец, выяснил, что она хоть и была старше меня, но не так сильно, как я подсчитал в начале нашего знакомства. Она училась в своем педагогическом на третьем курсе и в августе готовилась отпраздновать собственное двадцатилетие. Полтора года разницы в её пользу всё равно присутствовали, но и мне чисто формально было не совсем восемнадцать. Я считал, что мне ближе к тридцати — если взять среднее арифметическое из моих возрастов до и после попадания и сделать поправку на сопутствующие обстоятельства, которые я пока не придумал.

Но когда всё горячее было съедено, старик перешел к вещам, которые его по-настоящему