Грани Нижнего Мира - Олег Авраменко

Велиал сделал небрежный взмах рукой и шагнул в тёмное отверстие в стене. Шкаф за ним тут же задвинулся.

Я продолжала сидеть на стуле, тупо глядя в пустоту перед собой. Больше всего мне хотелось сейчас умереть — кануть во мрак небытия и безмыслия, так и не узнав, кто отец Владислава, почему мы с ним не совместимы, как я могу одним лишь своим присутствием погубить его. Я всеми силами пыталась заставить себя поверить, что Велиал солгал, что своей ложью он просто хотел внушить мне чувство безнадёжности, обречённости, безысходность, заставить меня смириться с моим предназначением, подчиниться ему… И вместе с тем я очень боялась, что он сказал правду. А ещё я боялась, что смерть не принесёт мне облегчения, что после жизни не будет небытия, а будет другая жизнь, вечная и кошмарная, лишённая надежды на избавление. Не исключено, что именно к самоубийству, как самому верному способу завладеть мной, толкал меня Велиал своими речами…

За моей спиной послышался какой-то шорох. Я резко повернулась и в ту же секунду услышала испуганный шёпот:

— Всё в порядке, Инга, это я…

В дверях кабинета стоял Гуннар, бледный как покойник. Его остекленевшие глаза затравленно блуждали по комнате.

— Не бойся, кузен, — сказала я утомлённо. — Здесь больше никого нет.

— Он ушёл?

— Да. Ты много слышал?

— Почти с самого начала, — ответил он, с опаской проходя внутрь. — Когда я вошёл в библиотеку, ты как раз спрашивала у него, как он сюда попал.

Я угрюмо кивнула:

— Значит, ничего важного ты не пропустил.

— Это… это действительно был Велиал? Тот самый?

— Да, тот самый. Тебе не страшно находиться со мной в одной комнате?

Гуннар нервно дёрнулся, словно хотел отпрянуть, но затем совладал с собой и храбро подступил ко мне.

— Страшно, — признался он. — До дрожи в коленках. Когда я понял, с кем ты разговариваешь, то чуть не бросился наутёк.

— И всё же остался.

— Да, остался. — Гуннар опустился передо мной на корточки. Его голубые глаза лучились страхом и жалостью. — Ведь ты дочь моей сестры, Инга, и в твоих жилах течёт половина моей крови. Я не мог просто уйти и забыть обо всём. После этого я перестал бы уважать себя… Я могу тебе чем-то помочь?

Я горько вздохнула:

— Боюсь, что нет, Гуннар. Мэтр пытался, но у него, похоже, ничего не получилось.

— Ты так думаешь? Ты веришь тому, что сказал тебе Велиал?

— Не знаю. Я не хочу в это верить, но не всё зависит от моего желания.

Я встала со стула, обошла Гуннара и остановилась возле шкафа, за которым скрывался потайной ход. Кажется, Велиал говорил, что он ведёт в княжеские покои — а их по-прежнему занимала мать Владислава. Значит, есть шанс, что я могу встретиться с ней без свидетелей…

— Я должна кое-что сделать, — сказала я, повернувшись к кузену. — Ты подождёшь меня здесь полчасика? Не убежишь?

Гуннар решительно кивнул:

— Нет, не убегу. — Он секунду помолчал, задумчиво глядя на меня, затем совершенно серьёзно произнёс: — Знаешь, Инга, мне кажется, что сейчас я слышу голос Алиабелы. Она просит, чтобы я не оставлял тебя в беде. Разве я могу не послушаться сестру…

Глава 10

Ларссон. Перстень Бодуэна

Когда Свен Ларссон прибыл в указанное место, там лишь занимался рассвет. Ещё раз проверив своё местоположение и окончательно убедившись, что это нужная ему Грань и нужный «лоскут» на ней, Ларссон покинул Равнину и обозрел окрестности. Он находился в долине, недалеко от широкой спокойной реки, над которой медленно плыл утренний туман. Шагах в двухстах выше по течению, где в реку вливался ручей, стояла небольшая палатка, а рядом паслось двое лошадей.

Ларссон не раздумывая повернул коня и двинулся к ручью. Он был совершенно уверен, что, несмотря на присутствие двух лошадей, в палатке находится лишь один человек — ведьма по имени Миранда; а вторая лошадь, очевидно, предназначена для поклажи. Случайные встречи на необитаемых Гранях были большой редкостью даже на самых оживлённых маршрутах, которыми пользовались путешественники по Трактовой Равнине, а здесь, вдали от населённых районов, это вообще представлялось невероятным. Трудно было предположить, что из множества подходящих для привала Граней какой-то путник выбрал именно ту Грань и именно ту местность на ней, где Свен Ларссон должен был встретиться со своим будущим напарником, вернее — с напарницей.

Шагах в десяти от палатки Ларссон остановился, обнаружив перед собой то, что и ожидал обнаружить, — защитный силовой купол. Это была разумная мера предосторожности, к которой прибегали все путешественники, останавливаясь на ночёвку на дикой, необследованной Грани. Он спешился, но предпочёл не подходить к куполу вплотную, опасаясь, как бы тот не был настроен на болевой шок или даже на смертельный удар. Вместо этого он отступил на пару шагов и громко крикнул:

— Эй, хозяйка! Вставай, гости пришли!

Прождав минуту, Ларссон прокричал эти слова ещё громче. Полог палатки зашевелился, затем немного отодвинулся и наружу выглянула женская головка со всклокоченными тёмными волосами.

— Хватит орать, — сказала она. — Потерпи немного, я сейчас, — и вновь спряталась в палатке.

Из-за расстояния и тумана он не разглядел черт её лица, однако голос — звонкий, свежий, с мальчишескими нотками, — свидетельствовал о молодости его обладательницы. Ларссон испытал некоторое облегчение: с тех пор как он узнал, что ему предстоит работать в паре с женщиной, он очень боялся, что ею окажется старая матёрая карга со скверным характером и гнусными, даже по меркам чёрных магов, привычками. Молодые ведьмы, впрочем, тоже не подарок, но с ними всё-таки можно иметь дело.

Спустя минуту защитный купол исчез. Ларссон расценил это как приглашение и направился к палатке. Навстречу ему вышла Миранда, закутанная в длинный красный халат, с небольшим котелком, полотенцем и мыльными принадлежностями в руках. Она остановилась перед ним, смерила его с головы до ног внимательным, изучающим взглядом.

Остолбеневший от изумления Ларссон пялился на неё, не в силах вымолвить ни слова. Ещё по голосу он догадался, что Миранда молода, но он даже подумать не мог, что она совсем юная девушка, почти что девочка — подросток лет тринадцати или четырнадцати. Она была невысокая, стройная, в её по-детски щуплой фигуре уже намечалась приятная округлость форм. Лицо девушки поражало своей совершенной, утончённой красотой и безупречной правильностью всех черт; его не портило даже слишком серьёзное, вдумчивое выражение, совсем не свойственное для такого юного возраста.