Словарь запрещенного языка - Лия Престина-Шапиро

После «дела врачей», уничтожения всей еврейской культуры, закрытия театра Михоэлса?! Кто отважился написать? Каким образом выпускают?

Я не поверила. Пошла. Действительно, вроде бы – да.

Сформированная страхом советского бытия вообще и еще работой в «закрытом ящике» я, в частности‚ струсила. Но все же ходила в маленький магазин «Книга» и наблюдала за поведением людей. Вроде все нормально: покупают открытку за 5 копеек, аккуратно записывают свои адреса, спокойно сдают их продавцу (в узком ящике на столе их уже полно).

Тогда решилась и я. Рассказала всем знакомым евреям и почти все последовали моему примеру.

Прошло несколько месяцев, год... Ничего. Ходим в магазин. Когда? Неизвестно. Примерно? Не знаем.

И, наконец, через 3 или 4 года приходит открытка. Есть! Купила! Первый словарь иврита! Наш язык в нашем доме! Было чувство гордости, преодоления страха, приобретения чего-то очень ценного.

Показывала всем гостям, часто снимала с полки, листала, но в те годы, увы, не учила. Учить начала значительно позже, через десятилетия, о чем очень сожалею. Но время не вернуть.

В московской синагоге услышала от раввина (русскоязычного израильтянина), что словарь Шапиро – лучший словарь иврита.

Уже в Израиле по радио услышала, на прекрасных уроках Цили Клепфиш, много хороших слов о словаре Шапиро.

Учителя и ученики

КАК БЫЛО

                           Борис Айнбиндер, Иерусалим

      В 1965 году нас в Москве посетил мой дядя Давид (светлая ему память), живший в Израиле с 1929 года. Встреча эта и беседы с ним послужили очередным толчком к развитию моего национального самосознания. Как-то вскоре после этого я с удивлением обнаружил в книжном магазине Иврит-руcский словарь и сразу купил его, не представляя, для чего он мне нужен сейчас, и когда он мне действительно понадобится. Но даже просто открывать шкаф, брать словарь в руки и видеть эти древние буквы было приятно. Фамилия автора мне тогда ни о чем не говорила. Все знания о нем были почерпнуты из предисловия Б. Гранде.

      Шестидневная война, естественно, была следующим толчком, в этот раз последствия были несколько более серьезными. Вместе с моим приятелем Даном (тогда еще Димой) Рогинским мы взялись самостоятельно изучать иврит по какому-то домашним образом переснятому учебнику (не помню уже, что за учебник и как он к нам попал). Хотя необходимости в словаре не было, поскольку переводы слов давались в учебнике, но после постижения алфавита я уже часто раскрывал его, где придется, получая удовольствие от прочтения слов и узнавания их значений. Много таким образом изучить было нельзя, и после двух-трех месяцев наши занятия прекратились.

По-настоящему всерьез они возобновились осенью 1971 года под руководством блестящего учителя и «смакуна» иврита Леви Яффе (до этого Лени Иоффе). И тогда словарь переместился из книжного шкафа на письменный стол, стал предметом ежедневного пользования и зависти многих других. Из иврит-русского словаря он превратился в словарь Шапиро: «У вас есть словарь Шапиро?», «Добудьте словарь Шапиро». Или в споре о каком-то слове — просто «Посмотри у Шапиро». Тогда познакомившись сначала с Володей Престиным, а потом с его матерыо Лией Феликсовной, я узнал от них об авторе словаря.

    С тех пор прошло 27 лет, из которых 25 — я в Израиле. В кабинете, в салоне, в комнатах детей я насчитал 11 словарей, так или иначе связанных с ивритом. Один из них — словарь Шапиро (хотелось бы сказать: тот самый, тридцатитрехлетний — нет, уезжая из России, мы оставляли словари, учебники и книги другим для изучения иврита). Желая узнать значение неизвестного мне слова, я беру обычно словарь Эвен-Шошана. Но иногда меня мучает, что я не могу найти точный русский эквивалент. И тогда я обращаюсь к словарю Шапиро.

РОССИЙСКИЙ БЕН-ЙЕГУДА

                            Иосиф Бегун, Иерусалим

    В начале 70-х годов самодеятельных преподавателей иврита были уже десятки. Занятия ивритом стали для многих «первым классом» еврейского образования, где начиналось их знакомство с иудаизмом, зарождалось стремление к алие. Для очень многих из нас, оторванных от всех связей с еврейским миром, незаменимым, а часто и единственным средством овладения языком тогда был иврит-русский словарь, вышедший в Москве в 1963 году, автором которого был Феликс Львович Шапиро. Издание этого словаря казалось тогда событием абсолютно невероятным. Все книги такого рода были фактически вне закона в СССР, зарубежные учебники иврита отбирали у иностранных туристов в аэропортах, конфисковывали на квартирах отказников. Массовые антисионистские брошюры запугивали: изучение иврита — это сионистское «вторжение без оружия» в пределы коммунистической державы.

    Много лет спустя уже здесь, в Израиле, я спросил своего друга Владимира Престина — внука автора словаря, многолетнего отказника и преподавателя иврита в СССР: «Как это могло произойти?» Его ответ озадачил меня: «Дед надул советскую власть». Володя рассказал, что Феликс Львович поднял на ноги буквально всех — академиков, ректоров университетов... Он доказывал, что иврит-русский словарь необходим в стране историкам и лингвистам, научным работникам и дипломатам. Но столько экземпляров нужно было для них всех? Сто? Двести? Одной тысячи хватило бы с лихвой! В СССР было принято издавать такие книги ограниченными тиражами для служебного пользования. Словарь Ф. Шапиро был издан тиражом 25 000 экземпляров и поступил в открытую продажу.

    Очень скоро, правда, он стал библиографической редкостью. Публикацию иврит-русского словаря нельзя назвать иначе как гражданским подвигом его создателя, обладавшего в дополнение к другим незаурядным свойствам и характером борца (Ф. Шапиро было тогда 80 лет).

    В 1954 году по собственной инициативе Феликс Львович Шапиро начинает работать над иврит-русским словарем. В основу своей работы он положил лучший израильский толковый словарь Эвен-Шошана. Поражает производительность автора: один, без помощников, в течение нескольких лет он создал большой — на 28 тысяч слов — словарь, первый в таком роде.

    Для учеников и учителей иврита словарь стал неоценимым помощником. Очень скоро они ощутили острый дефицит этого столь необходимого им пособия (его цена достигала на «черном рынке» 100 рублей — больше половины месячной зарплаты специалиста). Примерно в то же время в Израиле начали печатать факсимильное издание словаря Шапиро, и по неофициальным каналам эти книги доставлялись в Советский Союз.