Капитан (СИ) - Ахрем

Наконец и Император прислал поздравительную телеграмму. Благодаря настойчивости Макарова, Храброву, Стемману и двум старшим офицерам обоих крейсеров вручили ордена. Естественно, контр-адмирала Храброву не дали. Для подобного следовало вновь перешагивать через Морской ценз, а следовательно, требовалось как минимум одержать победу в крупном сражении. Простой рейд, пусть и невероятно успешный, помочь тут не мог.

До окончания войны было еще далеко, но многие моменты постепенно налаживались, пусть и весьма неторопливо. Особую активность проявлял генерал-майор Воронец, который ударными темпами продолжал наращивать обороноспособность города, гавани и острова Русский. Теперь по внешнему виду Владивостока становилось видно, что страна воюет, а не занимается непонятно чем.

* * *

Хиконодзё Камимура в последний раз прошелся по своей адмиральской каюте на «Идзумо». Здесь все было устроено согласно его вкусам и привычкам: деревянная мебель, перегородки, занавески на иллюминаторах, напольные циновки, картина с одиноким журавлем на стене, самурайские мечи на подставках и объёмный аквариум с рыбками.

Взяв горсть корма, адмирал принялся неторопливо кормить своих любимец — трех мятных ангелов, двух золотых басслетов, клариона и робкого, постоянно прячущегося, австралийского окуня.

Камимура вспоминал свою жизнь, с самого первого, отложившегося в памяти момента и до нынешнего дня. Больше ему ничего не оставалось. С эскадры его сняли, он сдал все дела и документы, а Император позволил провести ритуал харакири.

Иного адмиралу и не оставалось. Ниппону за последнею неделю нанесли страшный удар. Сгоревший Гензан и сопутствующие материальные потери не поддавались исчисление в иенах, но болезненней всего оказались потери в сфере боевого духа и авторитета страны. Теперь всему миру стало ясно, что Япония не настолько грозная сила, как пытается себя преподнести, а ее якобы непобедимый флот — дутая химера. Да и безопасность морских границ оказалось настолько хрупкой, что даже один вражеских каперанг, действующий бесстрашно и решительно, смог ее пошатнуть.

Теперь Ниппону следовало бороться за свое будущее и восстанавливать авторитет флота. Но этим займутся новые люди. В частности, только что получивший контр-адмирала Ясиро Рокуро с «Асамы». После боя у Чемульпо тот поклялся отомстить русскому капитану Храброву. Что ж, пусть мстит, если сможет! Теперь в его распоряжении целая эскадра.

Камимуре было горько уходить вот так, на волне всеобщего презрения и ненависти. Его особняк в Токио разнесли в щепки, разъярённая толпа сжигала фотографии адмирала, а газеты писали, что если у него еще осталась честь, то он обязан совершить самоубийство.

Во многом он и сам был виноват, раз не смог отстоять собственного мнения. Он не хотел уводить эскадру далеко от Гензана, подозревая, что русские готовят какую-то хитрость. Но донесения шпионов выглядели однозначными, и адмирал Того приказал ему идти в пролив Лаперуза, обнаружить неприятеля и навязать тому бой. Так он и поступил, в результате оказавшись в дураках.

На эту неудачу наложился провал с операцией во Владивостоке, полнейшее отсутствие хоть каких-то значимых успехов за последние два месяца, да и прошлые проступки ему припомнили. А у кого их нет? Кто без греха?

Камимуру сделали крайним, Того сумел вывернуться, перекинув на него всю вину. Пусть так, Небеса их когда-нибудь рассудят.

Все уже было подготовлено. Все письма написаны, все прощальные слова сказаны. Неторопливо, с достоинством, Хиконодзё Камимура облачился в белое кимоно, сел на колени в позу сейдза на плетеном татами и несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая разум.

Император был милостив, даровав такую честь, красивая смерть сама по себе награда для воина.

Старый верный слуга принес деревянный столик с ножом и чашкой саке. Камимура выпил ее в четыре глотка, ибо число четыре символизировало смерть. Он не стал писать прощальный стих, а просто сбросил верхнюю часть кимоно и заправил рукава под ноги. Взяв в руки нож кодзука, он слегка наклонился вперед и плавно выдохнув, резко ударил себя в левую часть живота. Острая боль едва не заставила его закричать, но он сдержался и в последнем усилии потянул нож к груди, совершая восходящий дугообразный порез, после чего повалился на бок, дернулся и затих.

* * *

Степан Осипович Макаров неторопливо прошелся по просторному адмиральскому салону «Цесаревича» от иллюминаторов к двери. Кроме него, здесь присутствовал лишь начальник Штаба, контр-адмирал Лощинский.

— Похоже, в войне наступил окончательный перелом. Бой в Желтом море на шестьдесят процентов сложился в нашу пользу, а рейд Храброва вокруг Японии и акция в Гензане окончательно закрепили успех, — по давней привычке Макаров рассуждал вслух, ожидая продуманных возражений. — Твердо полагаю, что сейчас у нас с японцами паритет, нам удалось добиться примерного равенства на море. Теперь все зависит от наших дальнейших ходов. А вы что думаете, Михаил Федорович?

— Пожалуй, я соглашусь с вашей оценкой, хотя вы любите, чтобы с вами не соглашались, а аргументированно спорили, — Лощинский постучал карандашом по разложенным на столе картам. — Храбров знатно расшевелил это осиновое гнездо. Японцы забегали, как ошпаренные, англичане засыпали нотами протеста Витте, а американцы грозятся ухудшением отношений. Следовательно, мы на верном пути.

— А успех надо развивать. Инициатива — ключ к победе.

— Прямо сейчас мы ограничены в ресурсах. Разведка докладывает, что в Сасебо японцы практически восстановили свои броненосцы. Нам как воздух нужна эскадра Вирениуса, а она впустую тратит время в Сингапуре.

— Ничего, пусть еще постоит. Лучше подождать, чем позволить Того ее потопить.

— Так каковы наши дальнейшие шаги? — задал вопрос Лощинский.

— Тут все ясно: как можно быстрее заканчиваем свой собственный ремонт, идем навстречу Вирениусу и объединяем силы в один кулак.

— А Того?

— Того, даже со всеми отремонтированными броненосцами нам не особо опасен. Храбров заставил его передать в бывший отряд Камимуры два броненосных крейсера и что осталось у него самого? Нет, если он решится на бой, мы ему только спасибо скажем, — Макаров решительно огладил бороду. — Полагаю, к концу мая мы вернем себе полный контроль над всем западным побережьем Кореи вплоть до острова Согвипхо. Японцы сюда больше не сунутся.

— А затем?

— А затем, если нам никто не помешает, мы полностью выиграем войну на море и приберем к рукам весь Тихий океан в нашем регионе.