Загадка XIV века - Барбара Такман

Затем пришел черед Изабеллы отказать жениху. В 1351 году, когда ей исполнилось девятнадцать, Эдуард объявил о предстоящем бракосочетании Изабеллы с Бераром д’Альбре, сыном Бернара-Эзи д’Альбре, правителя Гаскони и своего вассала. Хотя д’Альбре не были венценосной семьей, они занимали высокое положение и находились в феодальной зависимости и от французского и от английского короля. Эдуард благоволил этой семье и в год помолвки Изабеллы с Бераром пожаловал Бернару-Эзи тысячу фунтов, отметив его преданность Англии и противодействие, как угрозам, так и задабриванию со стороны французского короля.

Хотя союз с родом д’Альбре не являлся политическим триумфом английского короля, этот пакт был ему безусловно выгоден, ибо Эдуард делал все возможное для того, чтобы укрепиться в Гиени. Эдуард говорил о своем желании «дать возможность лорду д’Альбре и его потомству установить более тесную связь с английской короной» — мотив, который впоследствии повторился, когда женихом Изабеллы стал де Куси. В то же время английский король весьма неохотно расставался со своей старшей дочерью, к которой «был очень привязан». Эдуард дал в приданое Изабелле четыре тысячи марок и годовой доход в тысячу фунтов и еще обязался оставить ей это приданое, даже если ее бракосочетание с Бераром д’Альбре по какой-либо причине не состоится.

Изабелла со своей свитой, включавшей фрейлин и рыцарей, должна была отправиться в Бордо на пяти кораблях. В ее приданом имелись одеяния из парчи и шелка из Триполи, а также плащ из индийского шелка, отороченный горностаем и украшенный узорным шитьем с изображениями серебряных листьев, голубей и медведей. Имелось среди ее туалетов и платье из темно-красного бархата с модной в то время вышивкой, над которой в течение двух недель работали искусные вышивальщицы. Изабелла взяла с собой и подарки — сто девятнадцать шелковых чепцов, украшенных жемчугом, с изображением агнца посередине, увитого листьями и цветами.

Однако в Бордо Изабелла так и не отплыла. Добравшись до порта, она неожиданно передумала и вернулась домой. Что стало тому причиной? Возможно, она решила отвергнуть жениха в отместку за то, что ее столько раз оставляли прежние женихи. Или, может, она не захотела выходить замуж за человека, несравнимого с ней по социальному положению? А может, Изабелла вспомнила свою сестру Иоанну, приехавшую в Бордо, чтобы выйти замуж, и умершую от чумы? Или она просто поначалу согласилась на брак, чтобы обновить свои туалеты?

По некоторым сведениям, Берар д’Альбре был так потрясен отказом невесты, что отказался от наследства в пользу младшего брата и вступил в орден францисканцев. По другому источнику, он женился на госпоже де Сен-Базейль, в 1370 году получил от французского короля большое поместье и учредил себе странный герб: два льва поддерживают голову Мидаса, что, возможно, символизировало обратную сторону францисканского нищенства.

Несмотря на своенравие Изабеллы, отец продолжал преподносить ей дорогие подарки: фьефы, поместья, замки, фермы, монастыри и, разумеется, драгоценности. Однако ее расходы, как и прежде, превышали ее финансовые возможности. Но если Изабелла покупала какую-то вещь в кредит, Эдуард благодушно расплачивался за дочь. В 1358 году, когда ей было двадцать шесть лет, он обеспечил ее еще одним годовым доходом в тысячу фунтов, которым она пользовалась до кончины отца. Шестью годами позже Эдуард назначил свою дочь опекуншей богатого подростка Эдмунда Мортимера, графа Марча, но Изабелла продала опекунство матери графа за годовой доход опять же в тысячу фунтов с твердо оговоренным условием, что если квартальная выплата запоздает хотя бы на один день, взнос за этот период увеличится вдвое.

Когда именно Изабелла заинтересовалась Ангерраном VII де Куси во время его пятилетнего пребывания в Англии, доподлинно неизвестно. Английский хронист Ранульф Хигден утверждает, что Изабелла «хотела выйти замуж лишь по любви». Возможно, после долгих лет одиночества она на самом деле влюбилась — или согласилась с отцом, предложившим ей в мужья Ангеррана, и была рада выйти замуж за молодого привлекательного, богатого и знатного человека. Вероятно, именно Эдуард явился инициатором будущего союза Ангеррана и Изабеллы. Владея обширными землями (включая Кале), граничащими с Пикардией, английский король, видимо, собирался, выдав дочь замуж за Ангеррана, не только защитить свой форпост, но и переманить на свою сторону сильного французского феодала. Чтобы склонить Ангеррана на брак с Изабеллой (а может, лишь потому, что тот пришелся ему по сердцу), Эдуард вернул юноше во владение обширные земли в Йоркшире, Ланкашире, Уэстморленде и Камберленде, унаследованные Ангерраном от своей богатой прабабушки.

Кода Ангерран впервые задумался о женитьбе на Изабелле, в хрониках не рассказывается. Можно лишь с уверенностью сказать, что, хотя он и был заложником, жилось ему в Англии хорошо. Рыцари разных стран относились друг к другу с почтением. Между ними, следует признать, существовала некая «транснациональная» связь, которая укреплялась, едва военные действия между странами прекращались. Женитьба на Изабелле была Ангеррану, конечно, выгодна: он не только переставал быть заложником, но и освобождался от выкупа. Другой вопрос — что он думал о самой Изабелле, не подходившей на роль непорочной красавицы и вряд ли обещавшей стать смиренной женой.

Жизнь Изабеллы при королевском дворе, где были обычны амурные своеволия, едва ли позволяет рассуждать о ее невинности. Придворные дамы не отличались безгрешностью. Так, Джоанна, вдова графа Холланда, ставшая в 1361 году женой Черного принца, считалась не только «первой красавицей Англии», но и «самой любвеобильной». Она вызывающе одевалась, подражая своими нарядами облачению разбойников Лангедока. На рыцарских турнирах нередко присутствовали, шокируя публику, дамы сомнительной репутации, «весьма привлекательные, но не лучшие в королевстве», одетые в мужские наряды, старавшиеся походить на участников состязания. В цветных блузах, коротких плащах и с кинжалом за поясом, они разъезжали на скаковых лошадях «не страшась Божьего гнева и не тушуясь под взглядами толпы».

В те времена особо порицались женщины, которые выщипывали себе брови и выбривали волосы надо лбом, что полагалось безнравственным, видимо, потому, что противоречило Божьим установлениям. Считалось, что демоны этим женщинам, попавшим в чистилище, в наказание за их мерзости втыкают «раскаленные шилья и иглы в места, из которых вырывали волосы». Когда некого отшельника напугал сон, в котором ему привиделась дама, подвергнутая такому же наказанию, ангел успокоил его, сказав: «Эта женщина заслужила столь ужасную кару».

Жан де Мен в «Романе о Розе» словами дуэньи повествует об ухищрениях, к которым прибегали дамы в XIII–XIV веках, чтобы привлечь к себе внимание противоположного пола. Если у дамы была красивая грудь, она носила платье с декольте; чтобы придать свежесть лицу, она пользовалась различными притираниями, но втайне, чтобы не догадался возлюбленный. Если она опасалась, что у нее изо рта дурно пахнет, то держалась от собеседника в отдалении. Дамы прелестно смеялись и даже плакали обольстительно, красиво ели и пили, стараясь не выпить лишнего и не заснуть за столом. Они ходили в церковь и на приемы в лучших нарядах и при каждом удобном случае приподнимали платье, чтобы показать красивые ноги. Они расставляли сети для всех мужчин, чтобы поймать хоть одного, а если им попадалось несколько, то они делали все для того, чтобы те о своих соперниках ничего не узнали. Дамы никогда не любили бедных, поскольку с них нечего было взять, и старались не жаловать чужестранцев, за исключением случаев, когда те им дарили деньги и драгоценности. Дама неизменно уверяла своего кавалера, что любит его без памяти, понуждая того делать подарки не только ей, но и ее матери, сестрам и даже служанкам.

Возможно, желание дам обогатиться за счет кавалеров преувеличено автором сатирического романа, но сатира всегда опирается на реальность. И для Изабеллы, согласившейся выйти замуж за Ангеррана, деньги имели существенное значение. По слухам, в штате у Изабеллы находились два-три ювелира, семь-восемь вышивальщиц и два или три скорняка.

Если у Изабеллы к ее тридцати трем годам и были любовные похождения, то о них ничего неизвестно, но, судя по времяпрепровождению ее молодых современниц, она не была им чужда. Так, некая высокородная девица семнадцати лет соблазнила Гийома де Машо, поэта и музыканта, человека намного старше ее годами. Возможно, этой девицей была Агнесса Наваррская, сестра Карла Злого. Но кто бы ни была та девица, она понуждала Машо посвящать ей стихи и песни и наконец побудила его предать гласности их отношения в откровенной поэме «Правдивая история». Агнесса — станем так называть ту девицу — передала поэту золотой ключ от своего пояса целомудрия, охранявшего ее «самую недоступную драгоценность». Но, как впоследствии обнаружил Машо, Агнесса все время обманывала его точно так же, как, оказалось, преданная Фьяметта, внебрачная дочь неаполитанского короля, обманывала Боккаччо.