Том 1. Стихотворения 1906-1920 - Марина Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
25 ноября 1918
«Короткий смешок…»
Короткий смешок,Открывающий зубы,И легкая наглость прищуренных глаз.— Люблю Вас! — Люблю Ваши зубы и губы,(Все это Вам сказано — тысячу раз!)
Еще полюбить я успела — постойте! —Мне помнится: руки у Вас хороши!В долгу не останусь, за все — успокойтесь —Воздам неразменной деньгою души.
Посмейтесь! Пусть нынешней ночью приснятсяМне впадины чуть-улыбнувшихся щек.Но даром — не надо! Давайте меняться:Червонец за грошик: смешок — за стишок!
27 ноября 1918
«На смех и на зло…»
Нá смех и нá зло:Здравому смыслу,Ясному солнцу,Белому снегу —
Я полюбила:Мутную полночь,Льстивую флейту,Праздные мысли.
Этому сердцуРодина — Спарта.Помнишь лисёнка,Сердце спартанца?
— Легче лисёнкаСкрыть под одеждой,Чем утаить вас,Ревность и нежность!
1 декабря 1918
«Мне тебя уже не надо…»
Мне тебя уже не надо,Милый — и не оттого чтоС первой почтой — не писал.
И не оттого что этиСтроки, писанные с грустью,Будешь разбирать — смеясь.
(Писанные мной одною —Одному тебе! — впервые! —Расколдуешь — не один.)
И не оттого что кудриДо щеки коснутся — мастерЯ сама читать вдвоем! —
И не оттого что вместе— Над неясностью заглавных! —Вы вздохнете, наклонясь.
И не оттого что дружноВеки вдруг смежатся — труденПочерк, — да к тому — стихи!
Нет, дружочек! — Это проще,Это пуще, чем досада:
Мне тебя уже не надо —Оттого что — оттого что —Мне тебя уже не надо!
3 декабря 1918
«Розовый рот и бобровый ворот…»
Розовый рот и бобровый ворот —Вот лицедеи любовной ночи.Третьим была — Любовь.
Рот улыбался легко и нагло.Ворот кичился бобровым мехом.Молча ждала Любовь.
«Сядешь в кресла, полон лени…»
Сядешь в кресла, полон лени.Встану рядом на колени,Без дальнейших повелений.
С сонных кресел свесишь руку.Подыму ее без звука,С перстеньком китайским — руку.
Перстенек начищен мелом.— Счастлив ты? — Мне нету дела!Так любовь моя велела.
5 декабря 1918
«Ваш нежный рот — сплошное целованье…»
Ваш нежный рот — сплошное целованье…— И это все, и я совсем как нищий.Кто я теперь? — Единая? — Нет, тыща!Завоеватель? — Нет, завоеванье!
Любовь ли это — или любованье,Пера причуда — иль первопричина,Томленье ли по ангельскому чину —Иль чуточку притворства — по призванью…
— Души печаль, очей очарованье,Пера ли росчерк — ах! — не все равно ли,Как назовут сие уста — доколеВаш нежный рот — сплошное целованье!
Декабрь 1918
«Поцелуйте дочку…»
«Поцелуйте дочку!»Вот и все. — Как скупо! —Быть несчастной — глупо.Значит, ставим точку.
Был у Вас бы малыйМальчик, сын единый —Я бы Вам сказала:«Поцелуйте сына!»
«Это и много и мало…»
Это и много и мало.Это и просто и тёмно.Та, что была вероломной,Зá вечер — верная стала.
Белой монашкою скромной,— Парой опущенных глаз. —Та, что была неуемной,Зá вечер вдруг унялась.
Начало января 1919
«Бренные губы и бренные руки…»
Бренные губы и бренные рукиСлепо разрушили вечность мою.С вечной Душою своею в разлуке —Бренные губы и руки пою.
Рокот божественной вечности — глуше.Только порою, в предутренний час —С темного неба — таинственный глас:— Женщина! — Вспомни бессмертную душу!
Конец декабря 1918
«Не поцеловали — приложились…»
Не поцеловали — приложились.Не проговорили — продохнули.Может быть — Вы на земле не жили,Может быть — висел лишь плащ на стуле.
Может быть — давно под камнем плоскимУспокоился Ваш нежный возраст.Я себя почувствовала воском:Маленькой покойницею в розах.
Руку на сердце кладу — не бьется.Так легко без счастья, без страданья!— Так прошло — что у людей зовется —На миру — любовное свиданье.
Начало января 1919
«Друзья мои! Родное триединство…»
Друзья мои! Родное триединство!Роднее чем в родстве!Друзья мои в советской — якобинской —Маратовой Москве!
С вас начинаю, пылкий Антокольский,Любимец хладных Муз,Запомнивший лишь то, что — панны польскойЯ именем зовусь.
И этого — виновен холод братский,И сеть иных помех! —И этого не помнящий — Завадский!Памятнейший из всех!
И, наконец — герой меж лицедеев —От слова бытиёВсе имена забывший — Алексеев!Забывший и свое!
И, упражняясь в старческом искусствеСкрывать себя, как черный бриллиант,Я слушаю вас с нежностью и грустью,Как древняя Сивилла — и Жорж Занд.
13 января 1919
«В ушах два свиста: шелка и метели…»
В ушах два свиста: шелка и метели!Бьется душа — и дышит кровь.Мы получили то, чего хотели:Вы — мой восторг — до снеговой постели,Я — Вашу смертную любовь.
27 января 1919
«Шампанское вероломно…»
Шампанское вероломно,А все ж наливай и пей!Без розовых без цепейНаспишься в могиле темной!
Ты мне не жених, не муж,Твоя голова в тумане…А вечно одну и ту ж —Пусть любит герой в романе!
«Скучают после кутежа…»
Скучают после кутежа.А я как веселюсь — не чаешь!Ты — господин, я — госпожа,А главное — как ты, такая ж!
Не обманись! Ты знаешь самПо злому холодку в гортани,Что я была твоим устам —Лишь пеною с холмов Шампани!
Есть золотые кутежи.И этот мой кутеж оправдан:Шампанское любовной лжи —Без патоки любовной правды!
«Солнце — одно, а шагает по всем городам…»
Солнце — одно, а шагает по всем городам.Солнце — мое. Я его никому не отдам.
Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. — Никому. — Никогда.Пусть погибают в бессменной ночи города!
В руки возьму! Чтоб не смело вертеться в кругу!Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!
В вечную ночь пропадет — погонюсь по следам…Солнце мое! Я тебя никому не отдам!
Февраль 1919
«Да здравствует черный туз…»
Да здравствует черный туз!Да здравствует сей союзТщеславья и вероломства!На темных мостах знакомства,Вдоль всех фонарей — любовь!
Я лживую кровь своюПою — в вероломных жилах.За всех вероломных милыхГрядущих своих — я пью!
Да здравствует комедьянт!Да здравствует красный бантВ моих волосах веселых!Да здравствуют дети в школах,Что вырастут — пуще нас!
И, юности на краю,Под тенью сухих смоковниц —За всех роковых любовницГрядущих твоих — я пью!
Москва, март 1919
