Путь. Автобиография западного йога - Уолтерс Джеймс Дональд Свами Криянанда (Крийананда)

Сказать по правде, я знал ученика, который одно время был алкоголиком. Он получил от Мастера инициацию в крийя-йогу и потом практиковал технику — в буквальном смысле! — с бутылкой виски в одной руке и молитвенными четками в другой. Со временем он стал находить такое наслаждение в практике крийя-йоги, что однажды, в середине медитации, пренебрежительно отставил бутылку в сторону и никогда больше не притрагивался к ней.

В сексуальном желании Мастер видел не просто физический инстинкт размножения, но страстную тоску души по объединению с Богом, которая проявляется в потребности супруга. Именно этот объединяющий порыв к единству он имел в виду, говоря о половом инстинкте. Романтики в его аудиториях иногда возражали против некоторой непочтительности, с которой он часто относился к «нежной страсти». Но Йогананда был менее всего заинтересован в том, чтобы подпитывать человеческие иллюзии: его задачей было их разрушить.

«Супружество, — говорил он как-то прихожанам в церкви, — редко бывает такой прекрасной вещью, какой ее принято изображать. Я улыбаюсь, думая об обычном киносюжете. Герой привлекателен, героиня прелестна, и после всевозможных злоключений они, наконец, женятся и (предполагается, что мы в это верим) живут «долго и счастливо». И тут я думаю: «Да, со скалками и синяками под глазами!» Но, разумеется, режиссер спешит закончить историю раньше, чем перейдет в эту стадию!»

«Помните, — посоветовал он нам однажды, — не кто иной, как Божественная Мать, испытывает вас через секс. И именно Она благословляет вас, когда вы выдерживаете ее испытание». Он советовал ученикам смотреть на женщин как на живые воплощения Божественной Матери. «Они обезоружены, — сказал он, — когда вы рассматриваете их в этом свете». Мне ни разу не приходилось быть свидетелем того, как он давал наставления по этим вопросам ученицам, но, думаю, что его советы должны были основываться на поддержке в них сходного уважительного отношения — видеть в мужчинах отражение Небесного Отца или Космического Учителя. Ибо только при глубоком, божественном отношении друг к другу мужчины и женщины могут освободиться от магнетического влечения, которое зовет их искать реализации во внешнем, а не во внутреннем, божественном единстве.

В монастыре, как я уже отмечал, Мастер не позволял монахам и монахиням вступать в повседневное общение друг с другом. Когда нужно было встретиться по работе, он советовал не смотреть друг на друга, особенно избегая общения глазами, и придерживаться максимально кратких и безличностных разговоров. Он был настолько строг, что не поощрял даже многих общепринятых норм учтивости, которые мужчины и женщины оказывают друг другу. Однажды, когда Мастер и я стояли на улице возле входа в ретритный дом в Твенти-Найн-Палмз, молодая монахиня вышла из машины и подошла к двери, нагруженная пакетами. Заметив, что ей трудно открыть дверь, я прошел вперед и помог ей.

— Ты не должен был этого делать, — сказал мне Мастер, когда она вошла в дом. — Соблюдай дистанцию, и они всегда будут уважать тебя.

Только когда человек прилагает усилия, чтобы преодолеть заблуждение, он открывает силу, лежащую в его основе. «Как только возникает первая мысль о сексе, — сказал Мастер, — самое время поймать ее». Мирские люди насмехаются над подобными преувеличенными, по их мнению, мерами предосторожности. Мне приходилось слышать их восклицания: «Абсурдно предполагать, что каждый раз, когда я смотрю на лицо противоположного пола, я тут же испытываю искушение!» Но основное влечение, которое рано или поздно может найти внешнее выражение в отношении к конкретной особе и которое в любом случае может отвлечь сердце от однонаправленной преданности Богу, начинается задолго до возбуждения заметного влечения к определенному человеку. Корни его лежат в инстинктивном удовольствии от простой абстракции «мужчина» или «женщина». Этому подвержен любой возраст. Одна женщина рассказывала мне, что ее маленькая дочь, едва начав ходить, в присутствии маленьких мальчиков хихикала особым образом. Именно этот глубокий, инстинктивный и обычно не имеющий конкретного направления отклик имел в виду Йогананда в большинстве случаев, когда говорил, что нужно проследить искушение «до первой мысли». Годы самонаблюдения научили меня, что, если человек сможет поймать этот первый тончайший отклик — столь редко замечаемый большинством людей — и мгновенно обезличить его, мысль о подобном влечении совершенно исчезает из ума. Но даже при этом он должен быть бдительным. «Человек не застрахован от заблуждений, — сказал Йогананда, — пока не достигнет высшего, нирбикальпа, самадхи» [Нирвикальпа — «неколебимое». Замена «в» на «б» характерна для южноиндийского, бенгальского произношения. — Прим. ред.].

Отказ от мира — это только негативная сторона преданности. Мастер обычно подчеркивал ее позитивную сторону. «Ничто не может затронуть вас, — говорил он нам, — если вы в душе любите Бога». И все же имеется красота в самом акте полной самоотдачи Богу, которая делает отречение даже в его наиболее ограниченном, негативном аспекте одним из самых героических и благородных призваний, которые только возможны для человека.

Бернард рассказывал мне об одном случае, когда для встречи с Парамахансой Йоганандой посетитель приехал из Индии. Мужчина был принят Сестрой Гьянаматой и проявил бестактность, надменно обращаясь с ней — как будто бы, служа своему гуру, она была всего лишь его служанкой. Позже, воодушевленный беседой с Мастером, он извинился перед ней.

«В Индии, — сказал он, — нас учат уважать в каждой женщине жену и мать. Простите, пожалуйста, что я не оказал вам эту дань уважения раньше». «Я предлагаю ее вам сейчас», — с улыбкой заключил он.

Сестра Гьянамата в своей обычной безличностной манере ответила: «По крайней мере половина людей в мире — женщины. Большинство из них рано или поздно становятся матерями. В самом этом факте нет ничего, заслуживающего особого уважения. Но вы могли бы, если хотите, отдать дань уважения тому факту, что в этой жизни я приняла обет отречения».

Посетителю оставалось только поклониться. Ибо для всех людей, будь они одинокими или семейными, отречение от эгоистических желаний и привязанностей является средством открытия того божественного внутреннего образа, который единственно придает человеку смысл в более великом плане всех вещей.

ГЛАВА 23

БОГ ЗАЩИЩАЕТ ПРЕДАВШИХСЯ ЕМУ

ОДНАЖДЫ ВО ВРЕМЯ ОБЕДА в столовую с ошеломленным видом вошел Норманн.

«Сегодня утром, — объявил он с дрожью в голосе, — я вел большую грузовую машину вниз по Маунт-Вашингтон. Подъехав к самому крутому месту холма, я нажал на тормоз, чтобы замедлить движение перед крутым виражом, но моя нога провалилась до пола! Я неистово жал на тормоза: никакой реакции. В это время машина шла так быстро, что спрыгнуть было невозможно. Я моментально понял, что разобьюсь насмерть, врезавшись в край крутой насыпи. В отчаянии я взмолился Мастеру: «Неужели это то, чего ты хочешь?»

Вдруг машина замедлила ход до полной остановки! Тормоза по-прежнему не работали, но я смог безопасно подрулить к обочине и заблокировать переднее колесо.

Какое благословение, — завершил Норманн, — иметь своим гуру осознавшего Бога мастера!»

Будучи учениками великого йога, мы часто обнаруживали, что стоит только нам мысленно воззвать к Мастеру, как тут же удается избежать несчастья.

За год до чудесного спасения Норманна другой ученик, Джерри Торджерсон, добирался автостопом в Лос-Анджелес. Мастер не советовал путешествовать таким способом, но Джерри, как и многие другие молодые американцы, чуть ли не с младенчества привык к автостопу; очевидно, ему, чтобы изменить свои привычки, требовалось нечто большее, чем брошенный мимоходом запрет Мастера.

— Меня подобрали три парня, — рассказывал он нам. — Мы ехали по шоссе, когда внезапно (как — не могу сказать) я понял, что они преступники. «Я хочу выйти здесь», — сказал я им. Но они не остановились.