Останется с тобою навсегда - Илья Вергасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня разыскал длиннолицый офицер с голубыми глазами:
- Командир гаубичного дивизиона майор Нияшин! Мои машины за вашим КП.
- Свяжитесь с командиром полковой батареи.
- Убит. Вчера.
- Тогда придется вам быть богом нашего полка. Все пушки - вам. Договорились?
Майор молча смотрел на меня, как бы ожидая, не откажусь ли я от своих слов, которые можно понять и как просьбу, и как приказ.
- Через два часа представьте мне схему ведения артогня, - сказал я.
- Хорошо. - Ушел не торопясь.
Скинув плащ-палатку, чтобы солдаты видели мое звание и награды, медленно продвигался с правого фланга на левый, на ходу знакомясь с офицерами. Стало прибывать пополнение. Распределил его по ротам. Солдаты просыпались, послышались негромкие команды, замелькали лопаты.
- Окапываться, хлопцы, окапываться, - раздавались голоса сержантов.
За виноградниками, окружавшими домишки под красной черепицей, расстилалось безлесное и безлюдное поле. Метрах в шестистах от переднего края было городское кладбище, откуда постреливали короткими очередями немецкие пулеметы. Над левым флангом полка нависала лесистая гора - крутая, конусом. Гора молчала. Оттуда, по-видимому, проглядывались позиции не только нашего полка, но и других частей, располагавшихся севернее.
Пошел к артиллеристам. Голубые глаза майора Нияшина холодно смотрели на меня.
- Как позиция? - спросил у него.
- Хреновая. Не мы ее выбирали...
- Они, что ли? - Я кивнул на гору.
- Пожалуй, что они... Тащу пушки от Сталинграда, и на всем пути реки текут с севера на юг. Правый берег выше левого. Им, гадам, везет: они смотрят на нас с верхотуры, всегда с правого берега. За три дня в лобовых атаках знаете скольких побили...
Возвращался на командный пункт, а думка у меня одна: дадут мне ночь или прикажут сегодня же поднимать полк в атаку?
В трех батальонах до пятисот активных штыков. И мало, и вроде бы много... Пушек бы побольше, минометов. Шалагинов своих поведет на штурм, а чем я прикрою его батальон? Пока в полку на километр двадцать стволов вода в решете. Достаточно кинжального прицельного огня немецких пулеметов и нам каюк...
На командном пункте уже несколько телефонов, раций. Ашот кого-то вызывает - наклонился к микрофону:
- Я "Коршун", я "Коршун"! Перехожу на прием... Молодец, хорошо отвечаешь. - Увидев меня, тихо спросил: - Худо, командир?
- Времени бы нам, Ашот!
- Не дадут его, Константин Николаевич.
- Колдуешь?
- Зачем колдую? Обстановка. - Он развернул карту, на которой густо рассыпаны условные значки - огневые точки врага, наша позиция и то, что было за нами. А за нами - гаубицы РГК заняли новые боевые рубежи, еще дальше стоят наготове реактивные дивизионы. - Не на парад же, командир!..
Я пожал плечами и вошел в нишу с перископом. Ашот стукнул по дощатому столику американской консервной банкой:
- Надо подзаправиться, не люблю голодным воевать, голова пустая.
Ели с ножа, запивали неустоявшимся кисловатым вином.
- Ах, если бы одну ночь! - причитал я.
- Не будет ее.
Кто-то звонко высморкался - на пороге стоял полковник Мотяшкин, заместитель командира дивизии по строевой части. Я, как и положено, доложил о том, что успели сделать. Он выслушал, стал внимательно присматриваться к оперативной карте.
- Да! - Устало присел на ящик.
- Вина сухого, товарищ полковник?
- От стаканчика не откажусь.
Выпил, достал платок, еще раз высморкался, платок сунул в карман. Сказал как-то очень уж обыденно:
- В восемнадцать тридцать штурм. Прошу принять приказ комдива...
Комбаты, начальники приданных полку боевых средств вваливались на КП, козыряли Мотяшкину и молча жались к стенкам. Иван Артамонович внимательно всматривался в лицо каждого. Помню этот его взгляд, как-то сразу охватывающий всех и все...
Несколько раз перечитал приказ генерала Епифанова, в котором черным по белому сказано: 310-му стрелковому полку в восемнадцать часов пятьдесят минут занять городское кладбище и завязать бои на окраинных улицах Заечара. Значит, лобовой штурм. Мысленно хотелось представить себе, как это получится, но видел лишь ровное поле за виноградниками, по которому бегут мои солдаты и падают от пуль оживших огневых точек врага. По спине пробежал холодок. Не повезло. Не повезло...
Посмотрел на молчаливого заместителя Епифанова полковника Мотяшкина, сейчас моего начальника, и не нашел в его лице ни одной черточки, которая давала бы хоть какую-то надежду на отсрочку. Приказ есть приказ. Я пустил его по рукам. Мотяшкин следил за тем, как шуршащий листочек - черт его знает, почему он шуршал! - переходил из рук в руки. Полковник демонстративно взглянул на часы, потом на меня - он ждал моего приказа о наступлении. Я помнил, хорошо помнил полевой устав, вызубренный в мотяшкинском резерве, чуть ли не по порядку видел десятки пунктов, которые обязан был сейчас претворить в жизнь. Но что я в действительности знал о противнике, например, или о тех средствах, которые находятся справа и слева от наших позиций?
Предав забвению все формальности, очень кратко сказал о задаче полка, каждого подразделения, о сигналах взаимодействия. Учтиво, но настойчиво попросил полковника уточнить данные о противнике.
Иван Артамонович расстегнул на вороте кителя крючок.
- Все, что известно штабу дивизии, изложено в преамбуле приказа генерала Епифанова, - сказал он.
Офицеры разбежались по подразделениям, а Мотяшкин, выждав время, отвел меня в сторону, спросил:
- В партизанах вы всегда знали все о противнике?
- Не всегда. Но там действовали по правилу: увидел - ударил - убежал. Ищи ветра в лесной чащобе.
Мотяшкин еще какую-то секунду удерживал на мне свой взгляд, а потом плотно уселся на ящике из-под махорки и замолчал надолго.
Стали поступать данные: противник зашевелился на кладбище, тасует огневые точки. Час от часу не легче...
Навел перископ на высоту, сплошь покрытую соснами. Ночью вполне мог бы пробраться туда, тихо-тихо сосредоточить стрелковую роту, усиленную разведвзводами и автоматчиками. На рассвете - Шалагинов на штурм, а мы фланговый удар по кладбищу. Сдуть фашистов в один момент. Размечтался, а вот-вот грянут пушки и начнется катавасия!..
- Майор, переместите резерв поближе к Шалагинову, на кукурузное поле, - приказал начальнику штаба.
Он козырнул и покинул КП. Еще пять минут - и начнется... Майор Нияшин кого-то шепотом ругает по телефону. Вернулся Ашот:
- Ветер упал.
- Хорошо, будет завеса.
Наша артиллерия всколыхнула долину, окаймленную невысокими горами. Кладбище окутывалось дымом. Батареи ударили и с участка соседа справа. С металлическим воем летели светящиеся снаряды над стыком наших позиций с соседом слева. Огонь еще больше усилился - комок на сердце понемногу рассасывался. Все будет хорошо. После такого огня особенно не пикнешь!.. Приказал связаться с Шалагиновым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});