Диссертация - Марина Столбунская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И всё же это была странная, противоестественная жизнь, это понимали все трое, но делали вид, что всех всё устраивает. Вот только Юра втайне от друзей установил скрытые камеры, не сразу, через два месяца, когда поймал влюблённый взгляд, мельком кинутый Стефанией Севе.
Полянский сходил с ума по девушке. Он принял правила игры, но ему хотелось быть единственным обладателем нимфы, Юра страстно желал, чтобы именно к нему она возгорелась любовью, старался в постели превзойти друга и в быту быть на высоте. Ему очень хотелось, чтобы она оценила его благородную внешность и манеры, острый ум и таланты, но этот мерзкий Сева постоянно заставлял её смеяться над своими шутками.
Ярин же был абсолютно спокоен и уверен в себе. Поначалу Полянский думал, что ему просто безразлично, есть ли у Стефании предпочтения, но после просмотра записей с камер он понял, что выбор она уже давно сделала.
Юрий был в бешенстве. Они наплевали на уговор и занимались сексом без него. Хотя нет, не сексом, а любовью. В их соитии вдвоём было больше чувственности, она гладила кончиками пальцев его лицо и что-то шептала, а он отвечал ей нежным поцелуем. А когда Юрий услышал, что у них просто не было другого жилья на сегодняшний день и поэтому они давали и ему попить из их чаши, Полянский узнал во всей полноте значение слова «ярость». Горячее желание мщения накрыло его с головой, ему нечем было дышать, требовалась трахеотомия.
– Выполнишь, что велено, и мы в расчёте, – Юрий давал последние инструкции уголовнику по кличке Дровосек. – И смотри у меня, чтобы никакого топора. Только нож. Иначе я тебя самого разделаю. Понял? Крови побольше, по десятку колотых чтоб было.
– Ясно, – лениво ответил тот. – Ты бабки обещал.
– За лоха меня держишь? Дело сделаешь, тогда получишь. Уговорились же. Чего начинается?
– Ладно, начальник, базара нет.
Юрий продумал свою месть тщательно. Создал персонаж, который регулярно стал угрожать Стефании расправой, если она к нему не вернётся. Само собой, девушка не понимала, от кого получает послания на телефон. Были и звонки с незнакомого номера. Юра очень удивился, он ожидал, что она обратится к нему за помощью, но она и вида не подавала. Значит, всё было возможно с её-то биографией, по своим каналам пробить она бы не смогла.
Так был пройден первый этап. Затем твёрдое алиби Юрия обеспечено занятостью на рабочем месте. Камеры он убрал, но, проанализировав записи, мог вычислить время очередного свидания. Против Дровосека у них шансов не было. А у Дровосека против него. Когда тот сделал дело, Полянский сам хладнокровно зарезал убийцу своих друзей.
Вернувшись после тяжёлого рабочего дня уже далеко за полночь, Юрий застал Севу и Стефанию, лежащими на своей постели, на той самой постели, где они раньше занимались сексом втроём. Что же он почувствовал?
– Как она красива, – шептал Полянский.
Он просил Дровосека не трогать лица. Голова Стефании свисала с края кровати, а волосы ниспадали до самого пола. Обнажённое тело, прикрытое лишь пятнами крови, стало схожим с холодным мрамором. Юрий смотрел только на неё и ничего, кроме восхищения, не чувствовал. На Севу он взглянул лишь мельком.
Никто, конечно, не знал, что у них был «тройничок». Полянский приютил друга после развода, а у того была девушка. И он вроде как здесь ни при чём. Вызвал полицию, переживал, помогал в расследовании как мог. Дело осталось нераскрытым.
Юрий смотрел в зеркало на круги под воспалёнными глазами. С той самой ночи, когда его квартира стала местом преступления, он потерял сон. Иногда забывался, когда мозг уставал настолько, что не мог больше работать, но полноценно отдохнуть не получалось.
Лечь в кровать он не мог, устраивался на диване в гостиной, выключал свет, а в голове крутились воспоминания, как они вместе весело проводили вечера. Смех Стефании не умолкал в его сознании.
Полянский бредил всю ночь, повторяя её имя. Хотелось рвать на себе волосы, биться головой о стену. Он просто жаждал отдыха.
– Так что же беспокоит вас, Григорий? – Юрий сидел на приёме у психотерапевта.
– Отсутствие сна.
– Когда у вас началась бессонница?
Полянский назвался вымышленным именем и про убийство друзей рассказывать не собирался.
– Мы жили втроём как сексуальные партнёры. Понимаете?
Он рассказал доктору, как они познакомились, съехались с девушкой и весело поживали.
– Итак, вы узнали, что ваши друзья изменяют вам. Что же вы сделали, Григорий?
– Я потерял сон. Я не знаю, что делать. Я любил эту девушку, а она заставила меня ненавидеть друга детства. Но ведь это же нечестно! Поймите, доктор, она должна была сразу выбрать одного из нас. Зачем она так поступила? И они обманывали меня только потому, что им негде было жить. И почему она выбрала именно его? У него же ничего не было, он был неудачником, должен был платить алименты троим малолетним детям. А она смеялась над его шутками. Что, дело в них? В этих глупых шуточках? Они ведь строили планы на совместную жизнь. Мы договаривались о лёгких сексуальных отношениях. Как вообще после всего того, что между нами троими было, они могли думать о браке, о детях? – выпалил он в сердцах.
– Григорий, скажите, почему вы говорите о друзьях в прошедшем времени? – Юрию показалось, что доктор как-то подозрительно на него посмотрел, будто знал всё, что с ним произошло. Он выбежал из кабинета, не сказав больше ни слова.
Психотерапевт Марк Борисович Раевский усмехнулся и откинулся на спинку кресла. Он слышал о кровавой бойне на улице Комсомольской.
Помня об этом визите, Полянский затягивал расследование убийства майора Дорохова. Все ниточки вели к Раевскому, именно он был фигурантом первого дела Егора. Ирина, бывшая жена убитого, подтвердила показания Марты.
– Это было последней каплей, я не могла больше терпеть и ушла от Егора, – рассказывала Юрию женщина. – После того как он не смог доказать, что именно Раевский убил того мужчину в машине, Дорохов будто помешался. Приволок домой копии папок с делами и начал своё, независимое расследование, посадить того психиатра стало навязчивой идеей Егора. Мы много ругались, я пыталась объяснить ему, что он не прав. Доказательств никаких не было, одни его домыслы. Дорохов считал, что видит маньяка насквозь, понимает, что тот затеял с ним
