Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь - Дженис Уайнхаус

«Я пою с Тони Беннеттом!» – закричала она в телефонную трубку и сказала, что тревожность не помешала ей насладиться моментом. «Приду домой и переслушаю все его пластинки!» – добавила она, смеясь.

Мы с Ричардом приехали к ей в гости в конце апреля. К тому времени я уже научилась предугадывать состояние Эми по пустым бутылкам в саду, по задвинутым в спальне шторам, по выражениям лиц охранников. В тот день Эми оделась наверху и спустилась к нам совершенно трезвой. Они с Рэгом шли на мероприятие, и он должен был заехать за ней в 14:00. Как ни странно, Эми была готова вовремя – она выглядела прекрасно с уложенными волосами и красивым макияжем. Она казалась здоровой и веселой и даже посидела с нами на кухне, хотя было ясно, что ей тяжело. Когда под окнами проезжали машины, она каждый раз подбегала к окну.

«Ну что, это Рэг?» – спрашивала я.

«Не, не он», – отвечала Эми и вновь садилась на стул.

Я внимательно за ней наблюдала. Это напомнило мне детство Эми, когда она все время выглядывала в окно в ожидании Митчелла. Ее расстраивало, когда к дому подъезжала не его машина. Когда мы уехали через два часа, она все еще ждала. Рэга все не было. Не знаю, появился ли он вообще.

Эми говорила, что Рэг положительно на нее влияет. Я знала, что в их отношениях не все было гладко, но, слава богу, до драмы с Блейком было далеко. Эми рассказывала мне по телефону, что они с Рэгом либо ездят в Вест-Энд, либо ходят в кино, или сидят дома. Деталями их времяпрепровождения с Блейком она не делилась никогда – думаю, потому, что они постоянно употребляли наркотики.

Не могу сказать, какое будущее ждало Эми и Рэга. Она говорила, что он хороший человек, страстно увлеченный своей работой и пропадающий на съемках по несколько дней. Эми почти сразу предложила ему переехать к ней в Кэмден-Сквер, но он предпочел остаться в своей квартире в Мэрилбоне. Я стараюсь не судить людей, пока не встречусь с ними лично. Я не знала, сможет ли Эми полюбить того, кто, уже по иным причинам, не открывался ей в ответ.

Тем апрелем случилось одно событие, которое я не могу забыть. Несколько месяцев мы с Ричардом думали о том, чтобы пожениться. Мы уже давно жили вместе, так что брак казался естественным шагом.

Ричард – это лучшее, что случилось со мной в жизни. Я бы не смогла справиться с Эми без поддержки моей семьи, но иметь рядом человека, который будет помогать тебе каждый день, – настоящее счастье. Иногда мне просто хотелось ощутить нормальное течение жизни: прийти домой, приготовить ужин, обсудить прошедший день. Для тех, кто не знает меня и мою семью, это может показаться странным, но мы уже давно знали друг друга и привыкли обсуждать и планировать все заранее.

Как и о начале наших отношений, мы хотели сообщить Эми о помолвке официально. Кажется, она узнала об этом первой. Мы договорились, что придем в воскресенье. Я хорошо запомнила тот день. Мы сидели на кухне, а она вертелась вокруг.

«Мы с Ричардом планируем пожениться», – заявила я как бы между делом. Она остановилась и развернулась.

«Когда?» – спросила Эми.

Мы еще не выбрали дату, но хотели провести церемонию до конца года.

«Вы же знаете, что меня там не будет, да?» – с легкостью произнесла Эми.

Мы оба взглянули на нее, а когда Ричард решил спросить, почему, она уже вышла из кухни и поднялась наверх.

Этот момент, как и многие другие из ее жизни, я постоянно прокручиваю в голове. Что она имела в виду? Понятно, что ни Эми, ни Алекс не ожидали, что мы с Ричардом сойдемся, но разве это могло бы помешать ей прийти на нашу свадьбу? Я смирилась с ее решением, ведь это была Эми, но мы оба очень расстроились. Мне хотелось видеть ее на церемонии – она оставалась большой частью моей жизни. Мы не поняли смысла ее фразы. Она не планировала ехать в тур во второй половине года. Может, она не хотела приводить на свадьбу свору папарацци? Или она осознавала, что ей осталось недолго? По сей день ее слова остаются загадкой.

Эми согласилась начать психиатрическое лечение в больнице Priory лишь в мае. Рива уже собирала главного психиатра, меня, Ричарда, Митчелла, Джейн, Мелоди и Алекса на стратегическое совещание, где мы решали, как заставим Эми согласиться. Она могла бы сказать «да» антиалкогольной программе, но лишь в том случае, если бы поняла, в какой ужасной ситуации находится. Эми по-прежнему отказывалась признавать серьезность проблемы.

Вскоре домой к Эми приехал доктор Бреннер, а друзья Эми, включая Тайлера, Наоми и Риву, убедили ее согласиться на лечение. Я слышала, что Эми чуть не ударила доктора Бреннера и сказала ему заткнуться, что меня не удивило, а сам он видел такое не в первый раз. В конце концов именно Рэг попросил Эми отпустить свои страхи и сделать шаг к выздоровлению, как она и поступила. Как ни печально, но лишь ее друзья могли сделать то, что не вышло ни у нас с Митчеллом, ни у врача.

По пути в Priory 24 мая она решительно хотела отказаться. Она купила бутылку водки в каком-то ларьке по дороге и выпила ее в машине. Ей потребовалось два часа, чтобы прийти в себя в больнице. Сидя на койке, она сказала Риве: «Я люблю тебя, но сейчас просто, блять, ненавижу». Эми пролежала в Priory до 31 мая, после чего самостоятельно выписалась. Насколько мне известно, успехов лечение не принесло. Она отказывалась от помощи и хотела сама все контролировать, убеждая себя, что справится без посторонних. Тогда мы не знали, что это станет ее последней попыткой преодолеть зависимость.

В следующий раз я встретилась с Эми 12 июня на концерте, ознаменовавшем ее европейский тур, в 100 Club в центре Лондона. Она пригласила всех друзей и семью. И хотя я не была уверена, что Эми хочет ехать в турне, она чувствовала себя лучше, чем я ожидала. Она, как обычно, обратилась к своим дядям и тетям со сцены и даже подшутила над женой Митчелла, Джейн, назвав ее «ведьмой Теодорой», но не сказала ни слова мне. Я вспоминаю тот вечер со смешанными чувствами. Некоторые успокаивают меня, утверждая, что Эми едва ли помнила, что и кому говорила в том году. Но мне кажется, что она просто принимала меня как должное. Я всегда была рядом с ней.

Концерт прошел замечательно. Дион Бромфилд вышла на сцену, чтобы поздороваться, – она была юной певицей, которую Эми взяла под свое крыло. Дион не была крестницей Эми, как пишут СМИ. Они познакомились, когда Дион было 13 лет – она стала первой артисткой, подписанной на лейбл Эми Lioness Records, основанный в 2009 году. Эми взращивала ее талант. Дион все время говорила, что Эми много рассказывала ей обо мне и нашей семье. В тот день на сцене Эми была почти трезвой и веселилась со своей группой. Ее горло внезапно заболело, и она попросила кого-нибудь сходить и принести ей мед. Не скажу, что она была в своей лучшей форме, но было приятно наблюдать, что она наслаждается выступлением.

Мы ушли вскоре после окончания концерта, и в следующий раз я поговорила с Эми лишь 18 июня – перед ее вылетом в Сербию, где должен был начаться ее европейский