Сокровенные мысли. Русский дневник кобзаря - Тарас Григорьевич Шевченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
14 [января]. Сегодня случайно зашел я к Пиуновой; речь зашла о конце ее театрального года, о возобновлении кантракта; ей, бедняжке, ужасно не хочется оставаться в Нижнем, а не знает куда девать себя. В Казань ей хотелось бы, но она боится там какой то Прокофьевой, не соперницы, но ужасной интриганки. [354] В таком ее горе я предложил ей посильные услуги. Я напишу письмо директору харьковского театра [355] и буду просить Михайла Семеновича Щепкина о ее заступничестве. Как бы это хорошо было, если бы удалось ей переселиться в Харьков.
15 [января]. Не откладывая в длинный мешок, сегодня же я написал и директору харьковского театра и моему великому другу. Каков-то будет результат из моих нехитрых затей. [356]
16 [января]. Только что хотел заключить письмо моему великому другу, да вспомнил, что сегодня не почтовый день. Оставил послание и принялся за “Матроза”. Несносно скучная работа! Литератором должны платить не за писание, а за переписывание собственных произведений.
Вечером возвратился я из театра и нашел у себя письмо моего гениального друга. И хорошо, что я своего письма не кончил. Между прочим он пишет мне, что рисунки мои он уж пустил в ход. Спасибо ему, неутомимому.
17 [января]. Окончил неоконченное письмо, отправил на почту и принялся за “Матроза”. Несносная работа. Когда я ее кончу?
18 [января]. К немалому моему удивлению, сегодня встретил у Брылкина давнишнего и нелицемерного своего поклонника В. Н. Погожева. Он здесь по делам службы и завтра едет в Москву. [357]
19 [января]. Сегодня повторилась моя любимица в роли Тетяны. Очаровательна, как и в первый раз. Но Климовский в роли Чупруна и по выговору, и по мимике — вандал. Лапти плел, варвар, и только мешал моей милой Тетясі.
20 [января]. Проводил в Петербург доктора Кутерела, [358] Кебера, Шрейдерса, Фрейлиха и Н. А. Брылкина в Казань и на компанейский завод близ Казани. Сегодня у меня день провод.
21 [января]. Бенефис милочки Пиуновой. Полон театр зрителей и очаровательная бенефициантка — прекрасная тема для газетной статейки. Не попробовать ли? Попробуем наудалую. [359]
22 [января] Проездом из Петербурга в Вятку на службу, посетил меня сегодня Яков Лазаревский. [360] Он недавно из Малороссии. Рассказал о многих свежих гадостях в моем родном краю, в том числе и о грустном екатеринославском восстании 1856 года и про своего соседа и родственника Н. Д. Белозерского. [361] Этот филантроп-помещик так оголил своих крестьян, что они сложили про него песню, которая кончается так:
А в нашого Білозера
Сивая кобила, Бодай же його побила Лихая година. А в нашого Білозера Червоная хустка, — Ой не одна в селі хата Осталася пустка.Наивное, невинное мщение!
23 [января]. “Дочь второго полка” — глупейшее произведение Доницетти. Либретто тоже нелепо и неестественно [362]. Покойному нашему Тормазу [363], надо думать, очень нравилось это топорное произведение. Да не по его ли заказу оно и родилося на свет божий? При нем, я помню, когда-то в Петербурге оперетка эта исполнялась с большой дисциплиной. Теперь она и это существенное свое достоинство утратила. Что бы сказал на это Тормаз? Он бы Гедеонова на месяц на гауптвахту упрятал [364].
Старуха Шмидтгоф [365] в роли Марии безобразна, а мой любимец Владимиров в роли старика, дворецкого маркиза, был тоже безобразен.
24 [января]. Получил письма от Кулиша и от М. Лазаревского.
25 [января]. Получил письмо от Костомарова с выговором за молчание. Я действительно виноват перед ним на сей раз. Но что писать? О чем писать? Что я здесь скучаю и ничего не делаю? И не могу, наконец, ничего делать. Лучше молчать, нежели переливать из пустого в порожнее.
26 [января]. Встретил масляницу катаньем за город. Я предложил это удовольствие милейшей Пиуновой с семейством. Она согласилась. И мы поехали в село Бор, напились чаю в каком-то кабаке, И на обратном пути она все пела известную свадебную или святошную песню:
Меня миленькой он журил, бранил. Он журил, бранил, добром говорил. Ай люли-люли выговаривал! — Не ходи, девка, молода замуж, Наберись, девка, ума-разума, Ума-разума, да сундук добра, Да сундук добра, коробок холста.Жидовское начало в русском человеке. Он без приданого не может даже полюбить.
27 [января]. В церкви Покрова отпели тело Д. А. Улыбышева, знаменитого критика и биографа Бетховена и Моцарта [366].
28 [января]. Николай Петрович Болтин, губернский и дворянский предводитель, изъявил желание познакомиться со мною. Я удовлетворил его любезному желанию и не раскаиваюсь. Он человек здраво и благородно мыслящий, горячо сочувствующий вопросу о крепостных крестьянах и усердно хлопочет о составе Комитета, который должен порешить это дело в
