Наполеон - Нечаев Сергей Юрьевич

Крайне негативно реагировали на подобный вариант и знатные парижане. Известное дело: сахар – это сахар, а свекла – это свекла. Не пить же, в самом деле, кофе со свеклой? Если так дело пойдет, то завтра вместо хлеба предложат есть сено…

Наполеону оставалось только терпеливо собирать донесения полиции по поводу «свекольной» бури, охватившей Париж, и просвещенные мнения членов Академии.

А тем временем, в XVI-ом округе Парижа, в Пасси, Бенжамен Делессер вовсю экспериментировал со своей установкой по производству сахара методом Ахарда. Один из министров Наполеона был химиком по образованию и оказался в курсе опытов Делессера. Он сообщил императору о скромном сахарном заводике. 2 января 1812 года Наполеон посетил предприятие Делессера в Пасси, все тщательно осмотрел, выслушал объяснения хозяина и остался очень доволен. На прощание он снял со своего мундира орден Почетного Легиона и прикрепил к лацкану сюртука Делессера, а потом сделал его и бароном Империи.

В тот же день император издал декрет о выделении 80 000 акров земли для выращивания сахарной свеклы, подготовке специалистов и строительстве заводов для получения сахара из свеклы, а также выделил значительные субсидии для стимулирования крестьян, выращивавших свеклу, и освободил производителей от налогов.

К 1814 году сахар из свеклы производили уже 40 небольших заводов в нескольких странах.

Огромное содействие развитию сахарной промышленности оказал граф Империи Жан-Антуан Шапталь, долгие годы бывший министром внутренних дел Наполеона. В 1812 году именно ему было официально поручено патронировать исследования по производству сахара из свеклы. Уйдя из большой политики, Шапталь – друг и последователь великого химика Бертолле – занимался наукой и созданием заводов по производству соды, сахара, серной кислоты и т. д. Именно Шапталя можно назвать основателем химической промышленности Франции.

Результатом столь активной деятельности Делессера и Шапталя стало перепроизводство сахара и рост его потребления. Если в 1789 году, как уже говорилось, на одного француза приходился 1 кг сахара в год, то в 1880 году потребление сахара во Франции составило 8 кг на человека, а 20 лет спустя – 30 кг на человека.

Но сахар – сахаром, а вот в других отраслях промышленности Наполеон был менее активен (если это не была военная промышленность или отрасль, хоть как-то связанная с его военными потребностями). Например, толчок, который получила ткацкая промышленность, был связан с военными предприятиями Наполеона (обмундирование армии). С другой стороны, в экономике царил волюнтаризм, а Наполеон считал нужным прибегать к высоко покровительственным, а порой и прямо запретительным таможенным тарифам. Вывозная торговля Франции при Наполеоне падала (в 1805–1807 гг. вывоз в среднем составлял 402 миллиона франков, а в 1808–1810 гг. – 343 миллиона франков). При этом ввоз, затрудняемый тарифами и политическими соображениями, сильно колебался из года в год, но тоже падал (в 1802 году – 465 миллионов франков, в 1812 году – 257 миллионов франков).

Государство при Наполеоне становилось заметным лишь благодаря масштабным работам, в которых Франция остро нуждалась после Революции (строительство дорог, мостов, каналов, обустройство портов, а также восстановление дворцов и общественных зданий). За 15 лет правления Наполеона на это было потрачено 820 миллионов франков.

Во внешней торговле Наполеон был явным протекционистом. Континентальная блокада, как он считал, должна была вынудить всю французскую промышленность развиваться. Но этого не происходило. Напротив, процветала контрабанда, а начиная с 1810 года, тройной кризис (финансовый, промышленный и хлебный) выбросил на улицы десятки тысяч рабочих.

Как отмечает историк Е. В. Тарле, сановники Наполеона докладывали ему, что «покоренные страны слишком разорены, и что до их покорения французские товары сбывались в большем количестве, чем после их покорения»[225]. Наполеону говорили, что народ голодает, что потребление внутри страны круто сократилось… Наполеон давал субсидии, но не смягчал блокады.

В 1811 году Наполеон прибег к гигантским заказам за счет казны: он произвел закупки шерстяных тканей для армии, дал большие заказы лионским шелковым и бархатным мануфактурам для дворцов, приказывал всем подвластным ему европейским дворам делать закупки в Лионе…

Наполеон часто говорил, что единственная революция, которая может быть опасна, – это «революция пустых желудков». Он боялся народных восстаний, вызванных отсутствием хлеба. По его словам, проще было провести сражение против армии в 200 000 человек.

Если говорить прямо, Наполеон буквально угробил страну своими амбициями, но во Франции он до сих пор – национальный герой.

Казалось бы, к 1812 году наполеоновская Франция была на пике своей военной мощи, но… оказалась полным банкротом: у императора до всего просто не доходили руки.

Британский историк Чарльз Алан Файф констатирует: «Коалиция старых монархий оказалась, в конце концов, сильнее гения и честолюбия одного лица. Но если Франция, находясь всецело в руках Наполеона, истощила свое богатство, погубила свой флот и пожертвовала миллионом жизней, и все это для того, чтобы потерять свои прежние завоевания и возвратиться к тем границам, за пределы которых она перешла еще до вступления во власть Наполеона, то не такова была судьба тех перемен, которые произведены были в Европе за последние двадцать лет революционными движениями Франции, ко вреду или в пользу последней. В течение эпохи, приходившей теперь к концу, две плодотворные идеи проникли во все страны континента до границ Австрии и России, – идеи национальности и политической свободы. Две нации явились в Европе на место существовавших до того времени агрегатов искусственно созданных государств. Германия и Италия перестали быть простым географическим термином: в обеих странах, хотя и не в одинаковой степени, пробудившееся чувство национальности вызвало потребность в единстве и независимости»[226].

Глава двадцать четвертая

Тайна смерти Наполеона

Уильям Орчардсон. Наполеон диктует мемуары Лас Казу. XIX век.

Завещание Наполеона Бонапарта

Орас Верне. Наполеон на смертном одре. 1826

После поражения при Ватерлоо 8 (20) июня 1815 года Наполеон уже был в Париже, где им была издана следующая прокламация:

Французы! Начав войну для сохранения национальной независимости, я рассчитывал на объединение всех усилий, всех желаний и на содействие всех авторитетов нации. Я имел основания надеяться на успех и не придавал значения всем направленным против меня декларациям. По-видимому, обстоятельства изменились. Я приношу себя в жертву ненависти врагов Франции. Дай Бог, чтобы они были искренними, заявляя, что им всегда нужна была только моя личность! Моя политическая жизнь закончилась. Нынешние министры временно образуют государственный совет. Объединитесь же все для общественного спасения и сохранения национальной независимости.

После этого Наполеон поехал в Рошфор, намереваясь отплыть в Америку.

Генерал Николя Бекер, на которого временное правительство возложило обязанность надзирать за бывшим государем, получил приказание сопровождать его до Рошфора и оставить только тогда, когда он сядет на корабль и отправится в путь. Почтенный генерал сказал Наполеону:

– Мне дали трудное поручение, но я сделаю все, что смогу, чтобы исполнить его к вашему удовольствию.

Наполеон прибыл в Рошфор 21 июня (3 июля) 1815 года. Однако ни в какую Америку он не уехал, так как победители в лице британского капитана Фредерика Льюиса Мейтленда объявили ему, что получен приказ отправить его в Англию. Получив такой ответ, Наполеон созвал всех товарищей по несчастью и спросил у них совета – что делать? Вокруг порта стояли британские корабли, сквозь строй которых невозможно было прорваться; позади находилась страна, ставшая негостеприимной для Наполеона и всех его приверженцев с тех пор, как в нее вновь вступили войска союзников и Бурбоны. В таком отчаянном положении император решил, что лучше всего будет довериться великодушию английского народа.