Холодная война. Свидетельство ее участника - Георгий Корниенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Участились случаи нарушения американскими военными кораблями и самолетами территориальных вод и воздушного пространства СССР. Особо вызывающий случай имел место 4 апреля, когда боевые самолеты с американских авианосцев «Мидуэй» и «Энтерпрайз» в течение дня шесть раз нарушили советскую государственную границу в районе острова Зеленый (Южные Курилы), углубляясь в воздушное пространство СССР до 30 километров и находясь там каждый раз до 7 минут, пролетая в ряде случаев над военными объектами. Никаких сомнений в преднамеренности таких действий у советской стороны не было. Действительно, как позже стало известно из американских источников, одной из целей указанной провокации был расчет на то, что в ответ советской стороной будут подняты в воздух недавно появившиеся в составе Тихоокеанского флота и весьма интересовавшие американские службы самолеты «Бэкфайер» (Ту-22М). И тем не менее заявленный нами 6 апреля решительный протест против таких наглых действий был после месячного молчания отклонен государственным департаментом США, причем в довольно беспардонной форме.
Все это сыграло затем весьма отрицательную роль в том, что произошло с южнокорейским самолетом в ночь с 31 августа на 1 сентября 1983 года и как повели себя стороны вслед за этим.
Разворот событий «на московском конце»Утром 1 сентября из посольства СССР в Вашингтоне (где была еще ночь) поступила внеочередная телеграмма, в которой сообщалось о срочном обращении в посольство заместителя госсекретаря Р. Бэрта. По его словам, самолет южнокорейской авиакомпании, вылетевший рейсом 007 из Нью-Йорка через Аляску в Сеул с 269 пассажирами на борту, среди которых находился американский конгрессмен, «потерялся где-то в районе Сахалина». По данным американских станций слежения, сказал далее Бэрт, «самолет, возможно, случайно нарушил воздушное пространство СССР в этом районе и совершил там вынужденную посадку». Сославшись также на просьбу южнокорейских властей, Бэрт поинтересовался, что нам известно о судьбе самолета. Вслед за этим в МИД СССР с аналогичным запросом обратилось и посольство США в Москве, сообщив дополнительно, что связь с пропавшим самолетом прервалась в тот момент, когда он находился в точке с координатами 14728 восточной долготы и 4243 северной широты. Эта последняя деталь не могла не вызвать недоумения, так как достаточно было взглянуть на карту, чтобы обнаружить, что указанная точка находилась на расстоянии более 600 км от Сахалина, к юго-востоку от японского острова Хоккайдо. Никакого объяснения этому противоречию в переданной американской стороной информации посольство дать не смогло.
Позвонив в Министерство гражданской авиации СССР и обнаружив, что там ничего не знают о пропавшем южнокорейском самолете, я обратился с тем же вопросом к начальнику Генерального штаба Огаркову. Последний сказал, что у него как раз начинается совещание по этому вопросу, и предложил мне подъехать к нему, что я тут же и сделал. В кабинете начальника Генштаба находились командующий войсками ПВО А. И. Колдунов и большая группа других генералов, на столе разложены карты Дальнего Востока. Все присутствовавшие были крайне напряжены, обеспокоены, а многие и растеряны — они уже знали о пропавшем южнокорейском пассажирском самолете, при этом время и предполагаемое место исчезновения самолета совпадало с тем, что произошло прошлой ночью в небе над Сахалином, где нашими службами ПВО и ВВС был сбит, как были уверены все участники совещания, американский разведывательный самолет типа РС-135.
Истоки этой их уверенности — с учетом общего фона, на котором произошел инцидент и о котором говорилось выше, — становились все более понятными по мере того, как в моем присутствии проходил подробный, буквально по минутам, разбор событий, происходивших предыдущей ночью вначале в районе Камчатки, а затем в районе Сахалина. Вел разбор маршал Огарков — по-военному строго, с присущей ему твердостью (без какой-либо оглядки на мое присутствие). Передо мной вырисовывалась следующая картина.
В 02.45 местного (камчатского) времени на некотором расстоянии от Камчатки советскими радиолокационными средствами было зафиксировано появление американского разведывательного самолета типа РС-135, который затем в течение более двух часов баражировал в том районе. Обычно такое и даже более многочасовое «дежурство» американские разведывательные самолеты несли в том районе в дни, когда, по данным американской разведки, ожидались испытательные пуски ракет из западной части СССР на камчатский полигон, — в этих случаях аппаратура, которой были оснащены американские самолеты-разведчики, позволяла засекать не только точки падения головных частей ракет, но и многие другие интересовавшие американцев параметры. И хотя на этот раз испытательные пуски советских ракет не производились, само по себе нахождение американского самолета в обычном районе не послужило основанием для беспокойства.
Но вот в 04.51 в этот же район со стороны Аляски приблизился второй самолет с радиолокационной отметкой, аналогичной самолету РС-135. Два самолета сблизились до полного слияния их отметок на экранах советских радаров и около 10 минут шли вместе. Затем один из самолетов развернулся и взял курс на Аляску, а другой продолжил полет в сторону Камчатки. Поначалу это тоже не вызвало особого беспокойства у советских служб ПВО — такое бывало и раньше. Если американские самолеты РС-135, оснащенные аппаратурой для слежения за испытаниями ракет, баражировали у серединной части Камчатского полуострова, то такие же самолеты, но оснащенные для «прослушивания» и «просвечивания» советских систем ПВО, периодически совершали полеты вдоль Камчатского полуострова, огибали его южную оконечность, летели над Охотским морем, приближаясь к Сахалину, а затем уходили в открытый океан, не нарушая воздушного пространства СССР. На этот раз, однако, самолет не свернул вдоль побережья, а продолжал идти прямым курсом, все больше приближаясь к Камчатке, причем в районе важнейшей стратегической базы ядерных сил СССР. Когда самолет в 05.30 вторгся в советское воздушное пространство, он мог быть легко уничтожен имевшимися в том районе ракетами «земля — воздух». Но командование ПВО не стало этого делать, решив попытаться посадить самолет-нарушитель на советской территории с помощью истребителей-перехватчиков, поднятых в воздух. Попытки эти, однако, оказались безуспешными, и самолет ушел в 06.05 из советского воздушного пространства в направлении Сахалина.
На этом этапе разбора у начальника Генштаба среди фигурировавших там документов особое внимание привлекли два сообщения, перехваченные советской службой радиоконтроля. Текст первого сообщения, переданного с борта самолета в 06.10, то есть сразу после его выхода из советского воздушного пространства над Камчаткой, гласил: «Мы благополучно прошли юг Камчатки». Во втором сообщении, переданном с борта самолета ровно через один час, в 06.10 сахалинского времени, говорилось, что самолет «пересекает южную часть Сахалина». Чтобы удостовериться в правильности перевода, я попросил показать мне английский текст радиоперехватов — перевод был правильным. Кстати, тот факт, что эти радиограммы передавались с борта самолета на английском языке, служил для командования ПВО на месте лишним свидетельством того, в чем оно было и так уверено, — они имели дело с американским самолетом-разведчиком. Меня, по правде говоря, удивило то, что эти радиограммы передавались, как явствовало из перехватов, открытым текстом. Но я объяснил себе это тем, что в предыдущие месяцы действия американских военных кораблей и самолетов в том районе приобрели откровенно наглый характер.
С приближением самолета к Сахалину в воздух вновь были подняты советские истребители-перехватчики, и дальше события развивались следующим образом:
в 06.13 пилот истребителя-перехватчика СУ-15, сопровождавшего самолет на подходе к Сахалину, доложил на командный пункт: «Цель на запрос не отвечает»;
в 06.14 с командного пункта ПВО округа на командный пункт 24-й дивизии ПВО было передано решение командования округа: опознать цель, при нарушении ею государственной границы СССР действиями истребителей принудить к посадке, при отказе выполнить команду — уничтожить;
в 06.16 самолет вошел в воздушное пространство СССР над Сахалином;
в 06.18 с командного пункта на борт перехватчика СУ-15, сопровождавшего самолет-нарушитель, была передана команда: «Цель нарушила государственную границу. Цель уничтожить». Но тут же были даны дополнительные команды: «Дайте мигание огнями», «Принудите к посадке на наш аэродром», а затем в 06.20 команда: «Дайте предупредительную очередь из пушек».
Все полученные им команды пилот СУ-15 выполнил, о чем он докладывал на землю. Но единственной реакцией самолета-нарушителя был набор им большей высоты. Маневр самолета перед его вхождением в воздушное пространство над Сахалином с целью обхода позиций ракетных зенитных частей и нереагирование экипажа на радиозапросы, на световые сигналы и на предупредительные очереди трассирующими снарядами (выпущено было 120 снарядов) окончательно утвердили командование ПВО и ВВС округа во мнении, что на их глазах совершается наглый полет самолета-разведчика, который вот-вот ускользнет из советского воздушного пространства. Поэтому в 06.24 с земли была дана команда открыть огонь по цели — и тут же цель была поражена двумя ракетами.
