Испытание властью. Повесть и рассказы - Виктор Семенович Коробейников

Секретарь замолчал и долгим взглядом осмотрел, тихо и недвижно сидящих слушателей.

Он положил на стол лист какой-то сводки, который он держал в руке, так ни разу и не заглянув в него. Вопросительно оглядел членов бюро.

– Я думаю, проблемы обозначены? Давайте послушаем присутствующих.

Начались выступления руководителей и специалистов. Секретарь никогда не записывал. Слушал внимательно. Старался не перебивать. Почти после каждого доклада делал краткое заключение или давал ответы.

Большинство мелких вопросов решалось сразу, поскольку здесь присутствовали все руководители ведомств.

– Да! Кстати! Где у нас торговля – облпотребсоюз? Должен вам доложить – в школьной столовой совхоза Лабенский нет яблок. Это как понимать? На дворе поздняя осень, дети не видят фруктов! Меню однообразное – котлеты, молоко, каша. А где свежие овощи, фрукты? Вам сколько можно говорить, чтоб были специальные огороды для школ, чтоб прямо с грядки на стол детям поступали овощи. Парадокс – в деревенской школе нет ни капусты, ни моркови, ни салатов! Да еще и фрукты задерживаете в городе.

– Отправлены, отправлены! На прошлой неделе. Шесть вагонов на Ишим.

– Я не знаю, куда вы их отправляете, но фруктов в деревне нет. Проверьте лично и доложите... Какая безответственность! Садитесь!

Отчеты продолжались как обычно, пока речь не зашла о сдерживании приемки влажного зерна на хлебоприемные пункты. Зам. начальника управления «хлебопродуктов» пытался объяснять, что сушилки не справляются, но секретарь перебил его властно и резко.

– Вы опять заботитесь о прибылях своего ведомства, а не об интересах государства? Это начинает нам надоедать! Или вы будете принимать зерно для сушки, или мы подберем на ваше место другого специалиста, который мыслит интересами государства. Если вы после сегодняшнего разговора не сделаете выводов, пеняйте на себя. Это последний с вами разговор об этой теме.

Неожиданно встал председатель КГБ Лобанов и обратился к секретарю и членам бюро.

– Сельское хозяйство хулиганит. Новосибирская станция радиоконтроля засекла в сельских районах девять незаконно работающих радиостанций дальней связи. Без регистрации и присвоения государственных номеров. По нашим сведениям зам. начальника Кораблев лично санкционировал их использование. Это как минимум уголовное дело. Мои люди дважды были у Кораблева, но он мер не принимает. Можем прогреметь на всю страну с этим нарушением. Нужно снять все радиостанции немедленно.

Валентин не предугадал такого удара и, сжав зубы, ждал реакции секретаря. Он знал, что тот извещен о станциях, но как он поведет себя в данном случае?

Секретарь оперся пальцами одной руки о стол и смотрел на начальника госбезопасности, повернувшись к нему в пол-оборота. Недовольно крякнув горлом, он умиротворяюще заговорил:

– У Вас товарищ Лобанов, все какие-то ужасы. И как правило, не там, где надо. Впервые на селе внедряется радиосвязь, а вы уже готовы ее прикончить. Пусть работает и развивается.

– Но это не законно. Нужно зарегистрировать связь и после этого на ней работать.

– Я здесь главный диспетчер! И еще раз говорю вам – пусть станции действуют... А Кораблеву не мешайте работать. У него уборка урожая.

Если нужно вы и помогите зарегистрировать, а сельское хозяйство пусть занимается своим делом.

Секретарь замолчал, расслабил губы, глаза его приняли стальной цвет, он оперся одной рукой о стол и не двигался. Было видно, что он борется с гневом. В зале все замерло. Секретарь медленно повернул голову в сторону председателя КГБ и, сдерживаясь, тихим голосом, спокойно спросил:

– Вы поняли меня, товарищ Лобанов?

Тот, к кому он обращался, весь багровый, так быстро вскочил на ноги, что стул из-под него упал.

– Так точно! Понял!

Секретарь уже отвернулся от него и, снисходительно улыбаясь, внимательно осматривал сидящих в зале.

– А где у нас Топталов?

Начальник облсельхозуправления быстро привстал и поднял кверху руку, как прилежный ученик, готовый к ответу.

– Я прочитал ваши предложения о мерах по завершению уборки. Облисполком и сельхозотдел тоже согласны с ними. Сейчас буду говорить с Красноярским обкомом и Таганрогом о досрочной отгрузке комбайнов и жаток. Готовьте людей для приемки. Только не пересаживайте людей с действующих комбайнов на новые. Они должны дополнительно вступить в работу. Ищите людские резервы среди сельских пенсионеров. Поклонитесь ветеранам. Создайте им условия в оплате и быте. Люди всегда нас поймут.

В конце концов, на решающий период уборки можно привлечь инженеров, работников управлений и контор, райкомов и обкома – всех кто владеет техникой.

Только давайте, не трогайте Кораблева. Пусть занимается своей инженерной службой. В этой обстановке техническое обслуживание должно быть на высоте. Не дергайте его и не толкайте из района в район. Дайте свободу действий. Он способен принимать решения самостоятельно. Посмотрите, может быть направить его в Армизон. Там наиболее сложная обстановка.

Он слегка опустил голову и несколько секунд смотрел в стол. Все ждали продолжения. Но секретарь, озабоченно осмотрев зал, произнес: «На этом, наверное, можно закончить. Вопросы? Замечания? Справки? Есть?» И через три-четыре секунды: «Нет! Тогда за дело. И прошу – без паники, без истерик, с чувством уверенности в успехе. До свидания».

На лестнице Валентина окликнул заведующий отделом.

Кричу, кричу, а он и не слышит! Похвалили, так ты и обезумел от радости.

Валентин остановился, подождал когда подойдет заведующий.

Тот на ходу спросил:

– Когда едешь?

– Сейчас. Вызываю машину и пошел.

– Ну, давай! Если что звони, я на хозяйстве остаюсь.

Давно прошло время обеда и большинство участников заседания двинулись в местную столовую. Валентин редко заходил туда. Разве что ближе к вечеру, когда там исчезала длинная очередь. Именно она была ненавистна ему. Стоящие здесь полчища лощенных, откормленных, с уверенными, наглыми взглядами молодых людей из комсомола, приводили его в бешенство. Он