Везунчик - Николай Романецкий

— О чем базар! — пообещал я.

И вот сижу в родной хазе, выполняю обещанное.

6 июня

Три дня прошло.

Это были крутые дни. Четвертого я ходил вокруг Альбины как завороженный. Типа, кот вокруг сметаны… А вечером дал моей девочке два выходных.

Сегодня летел в клинику будто на крыльях. До начала приема оставалось время, и я не выдержал — потащил Альбину в подвал. Тамошний диванчик, в натуре, видел не одну мою любовницу, но такой он еще не видывал. Едва я ее облапил, она сказала:

— Виталик, родненький, подожди. Нельзя мне.

— Как нельзя?! Три дня прошло?

— Прошло. Но можно не стало.

— Как это? — Я офонарел. — Ты что, больна?

— Нет, я здорова. — Ее глаза были цвета морской волны. — Ну нельзя мне!

Я вдруг въехал:

— Хочешь, женюсь? Хоть сегодня в загс пойдем.

— Не хочу.

— Чего же ты хочешь?

Она посмотрела на меня долгим зеленым взором:

— Мне нужны деньги, Виталенька.

— Завтра же увеличу зарплату. — Меня покорежило ее слов, но я вновь взялся за пуговицы халата. — Какой оклад тебя устроит?

Она отстранилась:

— Ты меня не понял… Мне надо много денег. Очень много. У тебя таких и нет-то.

Я, типа, врубился.

— Погоди, — говорю. — Ты что, себя для миллионера бережешь? В жены денежному мешку метишь? Чтобы в первую брачную ночь ему окровавленную простыню показать?

Она головой покачала:

— При чем здесь простыни?.. Я сама хочу быть миллионершей, Виталенька.

Тут меня смех разобрал.

— Ага, — говорю. — Из медсестер прямая дорога в миллионерши!

А она так странно посмотрела на меня и говорит:

— Как знать, Виталенька, как знать… Пойдем! Через пять минут прием начнется.

И вот весь день я крышу ломал: что за игры моя девочка со мной затеяла. Я ведь не слепой, видел, как ее саму трясти начало, когда я лапаться полез. Хочет она под меня, нет базара! Так почему же не дает? Ломал я крышу, ломал да так ничего и не выломал. Дурь, в натуре!

13 июня

Игры продолжаются.

Никогда не думал, что из-за телки до такой степей ни крыша может поехать. Уже и платья дарил Альбине, и ожерелье жемчужное, и колечко с изумрудиком (типа, под цвет глаз), и в кабак водил дважды. Полный облом! Ей по-прежнему НЕЛЬЗЯ. И всякий раз идет базар о том, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Тоже мне, открытие сделала…

Наташка, похоже, врубается, мымра, что со мной творится.

— Давай, — говорит, — я выживу рыжую, она у меня света белого не увидит, сама заявление напишет…

Не дал. И не дам!

Мылился в гости напроситься. Опять облом!.. Ее мама, мол, не любит мужчин. А от кого же родила тот да? От святого духа, как Мария — плотничья жена?!

Вчера в перекуре прошел странный базар.

— Хочешь научу, как стать богатым? — Альбина мне.

— Валяй, — говорю.

Дальше начались хихоньки да хахоньки. Вечером, в кабаке, тоже между хихоньками, я ей сказал:

— Силой тебя взять, что ли?

Типа, шутка.

А она вдруг лицом потемнела, кулачки стиснула, глаза запылали, что твои угли.

— Не советую, — говорит. — А то и с лаской больше ни к кому не подступишься!

Так сказала — у меня вмиг все стоячее завалилось. Хорошо, зубы не выпали. В тарелку уткнулся. Ах ты, думаю, кошка драная! Сдалась ты мне, доска рыжая!.. И понимаю: сдалась ведь, так сдалась — хоть слезу пусти! Что за удовольствие ей — мужика изводить?

15 июня

Вчера поехал на Васильевский остров, в «Прибалтийскую», к тамошним путанам. Не Дуньку же Кулакову в сорок лет гонять!

Все чин-чинарем. Выбрал как и хотел — рыжую. На всю ночь. Хотел, чтобы еще и зеленоглазую подобрали, но оковалок брякнул, что в жизни не видел путан с зелеными глазами. Типа, такие собой не торгуют.

— Чем же, — спрашиваю, — они занимаются?

— Мои подопечные, — говорит, — утверждают, что рыжие зеленоглазые — бабы особенные. Они, мол, и без мужиков прожить могут, короче, удовольствия не получают, а наоборот, одни страдания. Оргазм со знаком минус…

Я через полчасика с рыжей получил со знаком плюс. Хотя, если честно, хиленький плюс получился. Угостил ее шампанским да и отпустил. А сам нах хаузе покатил.

Еду — в мозгах муть и раздрай. Да что же это за фишка, думаю. Неужели на Альбине свет клином сошелся? Надо из головы ее прочь, из сердца вон!

Но пришел сегодня в клинику и вижу: не получается «вон». Вспомнил вчерашний треп с оковалком.

— Слушай, — говорю Альбине, — мне тут феньку вещали, будто такие, как ты, рыжие и зеленоглазые, в постели не наслаждаются, а страдают круто.

— Не знаю, — говорит, — не пробовала.

Я охренел.

— Так ты, — говорю, — и в самом деле девочка что ли?

— Нет, — съехидничала, — мальчик я! А ты, выходит, голубой, раз ко мне лезешь!

Короче, опять хихоньки. И снова:

— Хочешь научу, как стать очень богатым?

— Научи, — говорю.

Она серьез на карточку напустила:

— Что, — говорит, — людям нужнее всего, как думаешь?

— Бабки, — говорю, — думаю. И бабы.

Типа, шучу. Альбина меня по макушке потрепала, за волосы сгребла.

— Не деньги, — говорит. — И не женщины. Удача людям — нужнее всего. Тогда и бабки будут, и бабы. И еще много чего!

Я только репу почесал в том месте, где Альбина клок волос выдрала.

Удачу, как известно, не купишь. С нею рождаются.

Либо — без нее. Я вот родился с нею. Правда, после того, как с Альбиной сгвоздился, сомневаться начал. Что это за удача — с любимой бабой в постель не лечь!

17 июня

Сегодня Альбина вновь завела свой странный базар. Сидим с нею в подвальчике, дымим, я ее коленки разглядываю, она — мою физиономию.

— Ты, — говорит, — мои слова обдумал?

— Какие? — спрашиваю.

— Те самые, насчет удачи.

— А чего их обдумывать? — говорю. — Удача — она и есть удача. Либо с нею на свет появился, либо без. Купить еще никому не удавалось.

— А если бы предложили, купил?

— Да я и так, в натуре, удачливый.

Она глазищами меня по-прежнему ест. Будто в душу заглянуть хочет…

— А все-таки? — говорит.

— Купил бы, — говорю, — купил…

Типа, отвали, моя черешня!

— И сколько бы дал за нее?

— Да сколько бы попросили. Все равно бы вечером в казино завалился да кое-что вернул из потраченного. А через день — в другое, еще вернул. Десяток вечеров — и я при своих!

— Вот видишь, — говорит, — как все просто!

— Просто, — говорю, — срать с моста…

Во привязалась, клещами не отдерешь!

— И все-таки, — не отстает. — Хочешь стать по-настоящему удачливым? Как тебе и не снилось!

— Я, — говорю, — тебя хочу.

— Меня — нельзя! Удачу — можно! — Глаза у нее вдруг загорелись, что твои фары. — И торговать, — говорит, — удачей можно. Заработаем много денег, а там, глядишь, и меня можно станет.