Разгадай Москву. Десять исторических экскурсий по российской столице - Александр Анатольевич Васькин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но каким образом в центре Москвы возник именно грузинский ресторан, а не, к примеру, узбекский или армянский? Своим рождением «Арагви» обязан всесильному Лаврентию Берии, известному гурману (и не только по женской части). Это Берия отыскал своего земляка Лонгиноза Стажадзе, поручив ему организовать и возглавить лучший ресторан Москвы. История появления в Москве сына простого грузинского крестьянина с незаконченным средним образованием весьма интересна: «Отец родился в 1893 году в селе Абаноети Амбролаурского района, в семье крестьянина. Папа был девятым из 11 детей. Жили они очень бедно, и его в двенадцать лет отдали в услужение к одному князю, на кухню. Мальчику пришлось по душе кулинарное искусство. А лет в восемнадцать он перебрался в Тбилиси, устроился работать в кооператив по снабжению и так преуспел, что даже сумел купить домик. Отец всю жизнь был очень энергичным, настоящим трудоголиком. Мало спал – говорил, что ночью надо думать, а днем действовать… Папа оказался в столице. Он думал, что Москва – такой же город, как Тбилиси или Кутаиси – все друг друга знают, на улице по нескольку раз видятся. И хотя его предупреждали, что столица – большая, Москва и ресторана «Арагви» произвела на отца совершенно безумное впечатление. Это был где-то 1924–1926 год. Тут он прибился к каким-то грузинам и стал работать в столовой на Пушечной улице.
Лаврентий Берия – ценитель грузинской кухни и ресторана «Арагви», где для всесильного сталинского сатрапа имелся отдельный кабинет
Возможно, столовая располагалась в домах на месте нынешнего “Детского мира“. И оказалась она непростая: сюда по вечерам заскакивали сотрудники НКВД – тут было дешево и вкусно, а лобио можно было запивать чачей. И вот, в какой-то момент об этой столовой проведал Берия – тогда он еще в Грузии работал, и отец знал о нем понаслышке. Но в 1930 году Берия приехал в Москву. Как-то вечером к подъезду подкатили три машины – по тем временам серьезное событие. А папа как раз задержался допоздна. Вышли люди “в коже“ и с ними человек в пенсне. Отец только по разговору догадался, кого принимает. Он со свойственной ему энергией все рассказал и показал Лаврентию Павловичу, и каким-то образом у них получилось, что они друг другу понравились.
Берия уехал, а через два или три года у ворот – опять машина с “чекистами”. Нашли отца, сказали “поехали” и “не бойся, все будет хорошо”. Папа испугался – тогда всем говорили “поехали” и “не бойся”. Привезли в кабинет Берии, а тот и говорит: “Знаешь, я подумал, с Хозяином согласовал, давай мы тебе поручим сделать грузинский ресторан?” Отец, конечно, согласился с большой радостью», – вспоминал сын ресторатора Леван, не пошедший по его стопам и ставший доктором медицинских наук.
Попробуй не согласись (а Хозяин – понятно кто!). От таких предложений не отказываются. Немного было людей, которые нравились Берии, но Лонгинозу Стажадзе это удалось. И самое интересное, что, несмотря на свои четыре класса образования, он смог создать то, что от него требовалось. Ответственность на его плечах лежала огромная – кормить Берию, для которого в ресторане всегда был наготове отдельный кабинет, обитый ореховым деревом. Нередко за обедом и ужином для наркома внутренних дел приезжала специальная черная машина – у Лаврентия Павловича было много работы на Лубянке (сажал врагов народа не переставая!).
Вплоть до своего политического падения в мае 1953 года Берия требовал привозить ему суп-харчо и шашлык по-карски только из «Арагви». Трудно представить, что было бы с директором и его поварами, если хотя бы один раз «большому мегрелу», как называл его Сталин, пришлась не по вкусу ресторанная еда. Потому Стажадзе дневал и ночевал на работе. Встав в шесть утра, послушав по репродуктору государственный гимн и попив чайку, директор отправлялся в «Арагви». За кухней и за готовкой следил лично. Но самое интересное – обедать шел домой, никогда в своем ресторане не обедал. Потом опять на работу, возвращался за полночь. И при этом никогда не приносил домой еду из ресторана, как это было широко распространено в советском общепите. А еда была что надо – продукты в «Арагви» доставлялись прямо из Грузии, в специальном вагоне, набитом под завязку мукой для хачапури и лепешек, винами, приправами, травами, «Боржоми» и «Тархуном». Лишь мясо было российское – парная молочная телятина.
Скромный Стажадзе прожил всю жизнь в коммуналке в Варсонофьевском переулке, дачи не имел, отдыхал в санатории. А вот друзей и хороших знакомых у него было хоть отбавляй. Еще Маяковский подарил ему книгу с надписью «Божественному Лонгинозу», это было в период, когда директор трудился в грузинской столовке. Стажадзе стал любимцем московской богемы, и не только потому, что хорошие продукты были главным дефицитом, вынуждая искать знакомства с его обладателями. Хозяин «Арагви» был уважаем за высокое качество выпускаемой продукции и свой профессионализм. Ольга Лепешинская, Юрий Файер, Владимир Канделаки, Вера Давыдова, Анатолий Кторов, Борис Ливанов, Осип Абдулов, да почти весь Большой, Малый театры, МХАТ, а еще и Фаина Раневская (которая сама по себе была театром одного актера), Александр Фадеев, Илья Эренбург и Дмитрий Налбандян приходили не только в ресторан, но и к его директору домой откушать сациви и хачапури, которые изумительно готовила его супруга, любившая повторять: «Отойди от плиты, дома я – директор!» Оживало пианино, танцы, романсы, песни советских композиторов – салон в коммунальной квартире! И все это под руководством тамады Лонгиноза Стажадзе, умевшего не только красиво говорить, молчать (когда нужно) и слушать других. Редкое сочетание качеств…
Всего три года прошло с открытия «Арагви» – москвичи только успели к нему привыкнуть, как началась Великая Отечественная война. Казалось бы – трудности со снабжением, продовольственные карточки должны
