Первая жена (сборник) - Ольга Агурбаш

Отпуск, понятное дело, не спас, поскольку причина была не в усталости. Отдых помог переключиться, чуть отвлечься, но отнюдь не заглушить внутренний голос, который заявлял о себе вновь и вновь.

Артем, надо отдать ему должное, Лену любил. Только очень скрывал свое чувство. Любовь его выражалась в дорогих подарках, букетах по случаю и без, в том, что ни в каких материальных ценностях он супруге не отказывал. Так-то оно так, но ни слов любви, ни особой нежности Артем никогда не проявлял, поэтому Лене было тяжело жить в этой неопределенности и вечном вопросе: а как же все-таки муж к ней относится?

Спросила как-то:

– Артем, скажи честно: ты меня любишь?

Он ответил не задумываясь и будто бы не всерьез:

– Конечно! А что, у тебя сомнения есть по этому поводу?

– Есть! – осмелела она.

– Да? – он казался искренне удивленным.

– Ты никогда не говоришь мне о любви. Я честно говоря, даже не помню, признавался ли ты мне в любви хоть когда-то.

– Нечего зря болтать! – резко оборвал он жену. – Любовь надо поступками доказывать. А что зря говорить о ней? Только воздух сотрясать! Надеюсь, в моем искреннем отношении к тебе сомнений нет?

В отношении поступков у Лены сомнений не было. Дом – полная чаша, любые вопросы решаются, ответственность за семью – целиком на муже. Какие сомнения?

Внутренние сомнения были у Лены к себе самой. И сомнения, и вопросы, и неприятные предчувствия.

Петр Степанович был лаконичен, сух и краток:

– Артем Николаевич Богатырев, шестидесяти двух лет. Внешне выглядит моложе: подтянут, прямая осанка. Имеет небольшой бизнес – две автомойки, шиномонтаж, магазин запчастей. Женат вторым браком. Общих детей со второй супругой нет. Полгода назад были проблемы со здоровьем: гипертонический криз. Лечился в клинике. Сейчас восстановился, продолжает работать. Со стороны налоговой к нему претензий нет.

Он прервался.

– Это все? – спросил Дмитрий.

– Есть информация личного характера. Вы уверены, что хотите ее узнать?

Дмитрий удивился вопросу. И не столько самому вопросу, сколько своей реакции на него. Почему-то заволновался. Хотя что ему волноваться о совершенно незнакомом мужчине, которого он никогда не видел, с которым его нынешняя супруга разведена много лет назад. Вопрос, наверное, нужно было поставить по-другому: не «хочет ли» он узнать информацию, а «насколько ему нужна» такого рода информация? Наверняка и не нужна вовсе. Тем не менее он почему-то кивнул, мол, да, говорите.

Петр Степанович бесстрастно продолжал:

– Отдыхает с супругой два раза в год. Предпочитает активный отдых: яхты, большие экскурсионные программы, дайвинг, горы. Правда, последние полгода изменил своим правилам: после выхода из клиники почти месяц проходил курс реабилитации в санатории.

Информация казалась исчерпывающей. Петр Семенович замолчал. Повисла пауза. Дмитрий успел подумать: «Ну и зачем мне нужно было знать это? Ну живет человек своей жизнью и ладно! Куда я лезу?» Он хотел завершить разговор и даже уже слова начал произносить, типа «спасибо за оперативность» и прочее, но взгляд собеседника остановил его. Тяжелый, чуть исподлобья, взгляд человека, который знает больше, чем говорит.

– Есть еще кое-что… Думаю, именно то, что вас заинтересует…

– Да? – насторожился Дмитрий. – А почему же вы сразу не..?

– Не торопитесь, Дмитрий Матвеевич! Я выполняю свою работу беспристрастно и четко. Нам, я имею в виду службу безопасности, нельзя эмоционально реагировать на получаемую информацию. Иначе мы быстро «сгорим». А вы, ну… те люди, для которых, собственно, эта информация предназначена, могут сильно разволноваться. Да что там волнение? Жизни меняются, отношения рвутся…

– Послушайте, вы о чем? – вдруг завелся Дмитрий. – Я вас просил дать мне информацию о человеке, а вы мне читаете лекцию о каких-то непонятных вещах! Кто как реагирует! У кого как меняется жизнь!

– Простите! – Петр Степанович принял свой прежний облик: непроницаемое лицо, четкий голос, жесткость взора.

– Ваша супруга встречается с Артемом Николаевичем.

Дмитрий ничего не понял. Он даже головой замотал:

– Что? Простите! Я, видимо, не расслышал.

– Артем Николаевич периодически встречается с Еленой Васильевной, – повторил Петр Степанович. – Подробнее ничего сказать не могу. Времени на сбор информации вы дали мало. К тому же запроса на ведение от вас не поступало.

– Какое ведение? Что такое ведение? – Дмитрий пребывал в некоем шоке.

– Ну слежка по-простому.

– Какая слежка? За кем? – Дмитрий обхватил голову руками. – Постойте, я ничего не понимаю! Как встречаются? Зачем? Вы уверены?

– Дмитрий Матвеевич! Если будет дана команда, я отвечу на все ваши вопросы. Пока это все.

И он сам поспешил закончить аудиенцию:

– Я могу быть свободен?

Дмитрий ошарашенно кивнул:

– Да. Спасибо.

Похоже, его жизнь на самом деле переворачивалась. Надо же так: в одночасье, в какой-то миг! Боже, ну что же это такое?! И что теперь с этим делать? Как с этим жить? Бежать домой, к Лене, выяснять? Раскрывать карты? Или молча ждать, дав добро на слежку? То есть позволить кому-то следить за собственной женой? Зачем ему это?! Зачем?! У него счастливый брак! У него любимая жена! К чему ему эти подпольные игры? Он и так уже влез по самые уши. И что хорошего ему все эти знания принесли? Кроме душевных мук и болезненных сомнений – ничего!

Так он и сидел полдня, позабыв о работе, о важных звонках. Переживания ревности так захватили его, что он никак не желал слушать внутренний голос, который шептал ему возможные спасительные варианты: «Да может, они по поводу сына общаются! Или по поводу наследства ведут разговор? Или какие-нибудь еще вопросы обсуждают, не имеющие ничего общего с личными взаимоотношениями».

Когда он наконец услышал сам себя, то усилием воли прервал поток своих переживаний. «Да что это я? Стоп! В самом деле, у меня нет никаких оснований для ревности. Наверняка какие-то неразрешенные старые вопросы или сын. Других поводов я вообще не вижу. Вечером спокойно поговорю с Леной и все: ставлю точку! А то какие-то слежки, ведение… Тьфу!»

И все же слова Анны Семеновны – матери Ивана – долго будоражили Лену. «Вы даже не представляете себе, что значите в его жизни». Видимо, и вправду, много. Она вспомнила ту фотографию, которую Иван использовал, как закладку. Давнее фото. Первая… Нет, вторая их совместная поездка. Куда они летали тогда? В Голландию? Точно! Много гуляли по Амстердаму, ездили по пригородам, посещали выставки, плавали на кораблике по каналам… Помнится, там было такое изобилие цветов. Они ходили чуть ли не полдня по цветочному базару, наслаждаясь ароматами, любуясь разноцветьем. Набрали с собой какие-то семена. Каждый потом посадил их у себя дома. Созванивались: у кого что выросло. У Лены – огромные красные граммофоны-колокольчики. У него – чахлый подсолнух. Но это потом, по приезде. А там, на этом базаре, он купил ей розы, большой яркий букет. А потом не удержался и еще один подарил – из подсолнухов!

На том фото она так и стоит с двумя букетами, счастливая, смеющаяся… Сколько лет он хранит этот снимок? Сколько времени он потратил, рассматривая его? Какое количество энергии он черпает из тех давних, далеких дней? А цветы тогда так и остались в номере, не брать же их с собой. Они улетали через несколько дней. Цветы оставались свежими и, казалось, спокойно простоят еще дней десять. Особенно подсолнухи.

– Оставь! Прилетим, я тебе еще куплю, – пообещал Иван.

– У нас редко продают подсолнухи. Жалко…

В самолете на обратном пути они поссорились. Он в зоне вылета купил красивую бутылку, якобы другу в подарок, а сам открыл ее в салоне, чему она очень противилась. Он не слушал, обещал чуть-чуть, угощал ее, она отказывалась, а сам он в результате напился и все впечатление от поездки ей испортил.

Она поторопилась получить багаж и убежала, не попрощавшись. Ее встречала подруга, а ему надо было ждать свой рейс на Питер.

Потом он, понятное дело, звонил. Они помирились, и он прислал ей массу фотографий, в том числе и ту, где она с двумя букетами.

Вечер прошел напряженно. Дмитрий все искал случай заговорить с женой и никак не решался. Он придумывал разные фразы для начала разговора, но все они казались ему неестественными, нелепыми, неуместными, и он решил ждать подходящего момента.

О сыне Лена говорила ежедневно. Они созванивались, и она потом частенько какие-то подробности разговора передавала мужу. Обычно он лишь слушал жену, не особенно вовлекаясь, а на этот раз принял активное участие.

– Слушай, а что-то нам давно внучку не привозили… – Он имел в виду дочь Лениного сына.

– А вот как раз Влад спрашивает, не посидим ли мы с Дашенькой в субботу, а то их на свадьбу пригласили…

– Конечно, пусть привозят! – с готовностью отозвался Дмитрий. – Мы можем эти выходные дома побыть. Или с собой ее на дачу возьмем.