Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

— Ущерб какого характера? — спросила Манья низким скрипучим голосом.

— Наши дипломаты пришли к такому же заключению, что и мы, но увы, им не удалось осторожно довести его до сведения миколианцев. Они надеялись, — хмуро сказал Морок, — что это припугнет их.

— Но вместо этого все сделалось достоянием общественности, — предположил Савин.

Птичья голова Морока закачалась, что обозначало подтверждение.

— То ли они заметили свой промах и попытались извлечь из него пользу, то ли с самого начала рассчитывали на это, и мы угодили прямиком в их ловушку. Естественно, они отвергли обвинения в недостойном поведении и устроили возмущенную шумиху. Они немедленно обратились в суд, требуя от нас доказать свои слова или отказаться от них, не оставив нам никакого выбора, кроме подачи официального протеста.

— Охо-хо, — сказала Криша, досадливо покачав головой. — Значит, лучше бы, чтобы он действительно оказался убитым, а мы доказали бы это.

— Вот именно, — отозвался Морок. — И именно поэтому, капитан, мы отталкиваемся от предположения об убийстве. Благодаря глупости наших собственных дипломатов миколианцам удалось потребовать от нас соблюдения Мунчаньского Договора, поставив нас в невыносимое положение. Они добились этого расследования, чтобы очистить их доброе имя, и более того — они потребовали, чтобы, как позволяет Договор, для обеспечения нашей беспристрастности был назначен сторонний Наблюдатель!

Это сообщение взбудоражило всех, кроме капитана, который по обыкновению молчал, и Криши, которая, казалось, пребывала в глубокой задумчивости.

— Об этом и речи быть не может! — возмутился Савин. — Чтобы какой-то чужак, язычник, висел у нас над душой, указывая нам, что делать? Ну уж нет! Кто знает, какими мотивами он будет руководствоваться! Он будет для нас таким же врагом, как и тот, кого мы ищем!

— Это святотатство! — проскрежетала Манья. — Мы же действуем не от своего имени, а как представители всего Человечества! А вдруг это… существо — этот… язычник — отменит наше решение? Это даст аду возможность восторжествовать над богами! Подобная вещь несовместима с нашей святой непогрешимостью!

Морок невозмутимо выслушал их возражения и мольбы, дождавшись, пока шум уляжется. Потом бесстрастно сказал:

— Все ваши аргументы справедливы и разумны, но все это уже обсуждалось перед Верховным Советом Мицлаплана. С точки зрения теологии было справедливо указано, что, будучи Дланью Святой Инквизиции, мы действуем с божественной помощью. Разве язычники не подчиняются высшей воле богов? Если нет, зачем же тогда мы пытаемся обратить их? Разве они чем-то отличаются от большинства мицлапланцев, не ведающих истины и тем самым придающих аду равный вес с небом, но при этом вряд ли заслуживающих порицания? Если же мы свершаем волю богов, то их воля будет и над Наблюдателем. Именно так считали, заключая этот договор, и поэтому наши предки согласились на него, и до сих пор, по сути, так оно и выходило.

— Но язычник! — вне себя от ярости вскричала Манья.

— Это не так уж и плохо, — успокоил Морок. — В нескольких сотнях подобных случаев, когда Биржа не была заинтересована в исходе дела, она практически всегда становилась на нашу сторону. Они не слишком приятные люди, и их культура оставляет желать лучшего, но что-то в их душах склоняет их на сторону богов, когда речь идет о противостоянии с сатанистами. Они сопротивляются нам, возможно, даже боятся нас, но они питают искреннюю неприязнь к миколианцам. На самом деле, этот Наблюдатель нам даже на руку. Мы ведь должны лишь доказать факт вмешательства, а миколианцы, благодаря их заявлениям в своей невиновности и неосведомленности в этом деле, не будут допущены даже до дачи показаний.

— Если только, — заметил капитан, — этот парень действительно не умер своей смертью.

Ответом ему были ледяные взгляды, но никто ничего не сказал.

Криша была единственной из жрецов, кто не участвовал в споре. Сейчас она заговорила:

— Что толку спорить и раздувать ложные страхи? Нам придется согласиться на Наблюдателя, потому что в противном случае этот мир автоматически отойдет Миколю. Мне кажется очевидным, что эта задача практически невыполнима без божественной помощи. Из того, что я услышала, я сделала вывод, что это был хорошо организованный план. Они нащупали у нашей дипломатии слабое место и воспользовались им. Они совершили убийство, которое не могло не вызвать подозрений и ответной реакции, как и сказал капитан. Потом вынудили нас выдвинуть обвинение и либо доказывать, что Святой был убит их агентами, — причем в таких условиях, когда доказательство становится практически невозможным, — либо сдать планету без единого выстрела. Это дьявольски умно, именно такого я бы от них и ожидала.

— Известно, кто будет этим Наблюдателем? — с тревогой спросил Савин.

— У меня есть его имя и досье, — ответил Морок, оглядывая своих внутренне кипящих, но молчаливых подчиненных. У них не оставалось никакого выбора, кроме как смириться, ведь это решение принял Божественный Совет. Сами боги смирились с этим, своей волей назначив Наблюдателя, а волю богов следовало исполнять неукоснительно. — Конечно, возможно, что все это фальшивка. Предполагается, что Наблюдатели — беспристрастные судьи; обычно это офицеры политической службы или дипломаты, но сами мы ни разу не посылали непрофессионала, когда от нас требовалось послать Наблюдателя, так что и от них ожидаем того же самого. Скорее всего, этот Наблюдатель на самом деле окажется из какого-нибудь разведывательного или военного управления, которые в высшей степени заинтересованы в наших методах и попытаются извлечь из нашего расследования максимум необходимой им информации. Капитан, вам ведь приходилось бывать Наблюдателем, не так ли?

Все глаза устремились на Ган Ро Чина, который со вздохом кивнул.

— Да, Святой. Дважды. Естественно, никто из них не согласился бы, чтобы нашим Наблюдателем было духовное лицо, поскольку разве мог бы кто-нибудь из вас принять решение в пользу Миколя?

Его слова, похоже, потрясли всех.

— А вы, капитан, могли бы так поступить? — спросила Криша с недоверием в голосе.

— Могу, и именно так я и поступил в одном из этих двух случаев, — ответил Чин, наслаждаясь выражениями их лиц. — Моя присяга и моя честь требовали этого, невзирая на личную неприязнь. Одна особенно ловкая корпорация Биржи, жаждавшая заполучить один новый и довольно неприятный мир ради некоторых уникальных товаров, которые можно было бы там производить, потратила уйму времени и денег на создание чуждой местной невидимой формы жизни, которая медленно и методично истребляла улей миколианцев — так они называют свои политическо-родовые группы. Это был блестящий по коварству план, особенно омерзительный по способу действия, единственным мотивом которого была чистая жадность — проклятие Биржи и ее культуры. Мое присутствие и статус позволили миколианским агентам на Бирже собрать доказательства, а на самой планете я смог наблюдать исключительно хитроумную ловушку, которая снабдила меня достаточными доказательствами для того, чтобы признать обвинения миколианцев обоснованными. Это был пусть и очень неприятный, но все-таки опыт.