Величие Вавилона. История древней цивилизации Междуречья - Генри Саггс

Отдельные древние города, даже в период расцвета Ассирийской империи, пользовались значительной автономией, которую царь, обычно желая обуздать, все же был вынужден признавать. Как возникали или расширялись такие права (за пределами собственно Ассирии), изложено в нескольких письмах, написанных в 731 г. до н. э. Тиглатпаласару III. Два автора, чиновники в Вавилонии, оказались в очень сложной ситуации. Они столкнулись с бунтом, столицу – Вавилон – захватили бунтовщики, а в пределах досягаемости не было существенных ассирийских сил. В одном письме они доложили царю о принятых мерах. По их словам, они заняли место у городских ворот, чтобы начать переговоры с вавилонянами, засевшими внутри. Очевидно, они попытались вызвать раскол между мятежными халдейскими лидерами и коренными вавилонянами. В этом отношении, как, впрочем, и в других, вся сцена удивительно напоминает попытку переговоров между Рабсаком и обитателями Иерусалима (4 Цар., 18: 26 и далее). «Почему вы ведете себя враждебно к нам? – вскричал ассирийский чиновник. – Привилегии вашего города уже определены в грамоте». Надо полагать, он имел в виду, что в обмен на сотрудничество готов признать все их традиционные местные права. Другое письмо описывает подобные переговоры во время того же кризиса в другом месте. В нем автор конкретно обещал людям, занявшим город лидеров повстанцев: «Я освобожу от принудительного труда и дани всех арамейцев, которые дезертируют».

В древних городах местное управление обычно находилось в руках старейшин или их совета под руководством хазанну, чиновника, о котором уже говорилось в связи с городом Тирка в старовавилонском периоде. Этого чиновника нередко для удобства восприятия современным читателем называют мэром, хотя в Ассирии его статус был, вероятнее всего, не только гражданским, но и религиозным. Хазанну в совете старейшин в таком городе, как Ашшур, мог быть постоянным источником тревоги для царя, и это, вероятно, являлось причиной некоторых изменений в столичном городе. Это также могло являться причиной существования в некоторых крупных городах, помимо хазанну, другого чиновника, титул которого назывался «человек города». Эта должность не была столь древней, как хазанну, которая существовала уже в начале 2-го тысячелетия до н. э. и не имела религиозного значения. Можно предположить, что должность была специально создана ассирийскими царями, чтобы служить противовесом хазанну и быть на страже царских интересов в городе. Соответствующий метод установления некоторого царского контроля в могущественных храмовых корпорациях был использован в Вавилонии несколько позже. Как уже отмечалось, разные цари давали поддерживающим их городам ценные привилегии в отношении освобождения от налогов, и существование грамот, содержащих такие привилегии, часто сбивало с толку следующих правителей. Однако, в отличие от Вавилонии, где городские земли тянулись на 50, а иногда и на 80 километров от черты города, официальные пределы юрисдикции ассирийского города были довольно ограниченны. Власть хазанну тоже ограничивалась городскими стенами. Таким образом, в самой Ассирии в качестве последнего средства центральное правительство всегда могло держать в страхе проблемный город, окружив его войсками, а если необходимо, и перерезав жизненно важные для него торговые пути. Известны случаи, когда это действительно происходило. В одном из писем хазанну Ашшура пишет царю, жалуясь, что два шейха племени иту разбили лагерь со своими людьми в канну перед великим городом Ашшуром и мешают нормальной жизни города:

«Царю, нашему господину, твой слуга Мутаккил-Ашшур, помощник жреца, и твой слуга Иштар-наид, хазанну. Да пребудет всегда благополучие с царем, моим господином. Да благословят царя, моего господина, бог Ашшур и храм Эшарра.

Бибийя, предводитель людей иту, и Тардиту-Ашшур, предводитель людей иту, оба расположились в канну Ашшура перед Великими воротами и вместе едят и пьют вино. Они мешают выходу из города. Я направил к ним своих людей, но они задержали их и наложили на них руки...Я бессилен против них».

Ашшур, один из древнейших городов, был одним из тех, кто требовал для себя особых привилегий, а войска иту, как нам известно из многочисленных ссылок в других письмах и прочих документов, использовались царем для полицейской работы, чтобы справиться с непокорными городами. Поэтому хазанну вряд ли был настолько наивен, чтобы считать, что шейхи иту расположились у городских ворот по чистой случайности.

Города, относительно недавно вошедшие в состав Ассирийской империи, не представляли столь больших административных трудностей для центрального правительства. Часто исконный местный царек сотрудничал с Ассирией, а если даже покорение города было связано с подавлением вооруженного сопротивления, правитель вполне мог быть возвращен на свое место, но теперь как агент Ассирии – «Господин города». Его обязанности с точки зрения Ассирии в основном были связаны со сбором дани, которая была наложена на город. Кроме того, он отвечал за поддержание порядка и для этой цели имел в своем распоряжении небольшой гарнизон. Хотя, когда ассирийская армия действовала в районе города, командование этим гарнизоном, судя по всему, возвращалось к ассирийским военным. В общем, можно сказать, что если такая ограниченная автономия рушилась в результате непокорности горожан или ненадежности их правителя, город передавался в подчинение губернатора провинции, в которой он находился. В некоторых случаях, вероятно, города с таким прошлым отдавались под управление «человека над городом» (ассирийский назначенец), который подчинялся царю, а не местному губернатору.

Три главные задачи были священными для ассирийской администрации – обеспечение связи, сбор налогов и поддержание порядка. О системе связи уже шла речь, хотя и без подробностей, которые еще предстоит узнать из ассирийских документов. Что касается налогообложения, ему уделяется значительное влияние и в Ветхом Завете, и в ассирийских царских анналах. Следует отметить, что список дани, который приводили ассирийские цари в своих надписях, во многих случаях дает искаженную картину действительного налогового бремени на простого горожанина, жителя Ассирийской державы. Для этого существует несколько причин: во-первых, в некоторых случаях цифры завышались из соображений царского престижа. Во-вторых, обычно нигде не указывается размер и уровень благосостояния населения, которое должно выплатить дань. В-третьих, перечисленные товары во многих случаях не являются, строго говоря, данью, а скорее добычей, которая хотя и была, безусловно, бременем, но разовым. Действительное влияние налогообложения будет понятнее при сравнении требований ассирийских правителей от своих подданных с аналогичными требованиями других правителей Древнего мира. Для такого сравнения прекрасно подходят сведения из Ветхого Завета.

В Библии есть несколько упоминаний о дани или налогах, большинство из них относится ко времени правления Соломона – то есть к несколько более раннему периоду, чем мы рассматриваем, – и цифры могут быть вздутыми. Понятно, что размер годового дохода во время правления Соломона в 666 талантов золотом (3 Цар., 20: 4) подозрительно похож на достоверный. Достоин ли он доверия и как рассчитан – непонятно. Можно утверждать, что эта цифра, если она рассчитывалась по записям одного конкретного года, включила все доходы от экспедиции в Офир – 420 талантов, которые следовало растянуть на три года (3 Цар., 9: 26 – 28, 10: 22), или, возможно, один из единовременных платежей в размере 120 талантов или от Хирама из Тира (3 Цар., 9: 14), или от царицы Савской (3 Цар., 10: 10). Против этой гипотезы тот факт, что библейский рассказ утверждает, что 666 талантов Соломонова дохода – это «сверх того, что получаемо было от разносчиков товаров и от торговли купцов, и от всех царей Аравийских и от областных начальников» (3 Цар., 10: 15). Поэтому автор принимает библейское число как имеющее правильный порядок, даже если оно являлось максимумом, который редко достигался (если когда-нибудь достигался вообще). Интересно оценить, каким при этом было налоговое бремя на среднего израильтянина. Несмотря на утверждение 3 Цар., 9: 22 о том, что «сынов же Израилевых Соломон не делал работниками», часть этого дохода, безусловно, поступала от работорговли, поскольку библейские тексты свидетельствуют, что Соломон получал колесницы и лошадей из Египта в обмен на израильских рабов. Древняя Палестина производила очень мало других товаров, кроме разве что меди из израильской зоны Синайского полуострова, пригодных для экспорта. Остальная часть царского дохода поступала от принудительного труда и прямого налогообложения. Об этом довольно подробно говорится в Книгах Царств. Рискованно пытаться точно оценить размер населения, на которое ложилось это налоговое бремя, но некоторые намеки даются количеством еды для храмового празднества, упомянутым в 3 Цар., 8: 63 – 65. Очень похожий храмовый праздник, длившийся, как и при Соломоне, неделю, проводился при закладке Ашшурназирпалом ассирийской столицы Калах, и в недавно обнаруженных текстах об этом праздновании количество овец и скота составляло примерно 1/10 часть того, что упомянуто в Библии. Ассирийская надпись утверждает, что на празднике Ашшурназирпала присутствовало 70 тысяч человек, так что, если соблюдать пропорциональность, на храмовом празднике Соломона число присутствующих должно было составить около 700 тысяч. Эта оценка неплохо согласуется с библейским утверждением (3 Цар., 13 – 15), что призванных на трудовую повинность у Соломона было 180 тысяч человек. Последняя цифра рассчитывалась следующим образом: двое взрослых здоровых трудоспособных мужчин из средней семьи в восемь человек, значит, общая численность населения – около 720 тысяч человек. Итак, принимая во внимание библейские данные и предполагая, что их порядок верен, максимальный царский годовой доход в Израиле составлял 666 талантов золотом с населения около 700 тысяч человек, то есть почти талант золотом на тысячу человек населения. Иными словами, при грубом раскладе – 4 мины серебра (более 2 кг) на семью. Почти вся эта сумма шла прямо или косвенно от принудительного труда. Если данные о доходах Соломона верны и население Палестины существенно не уменьшилось за следующие два века, сказанное выше означает значительно более тяжелое ежегодное бремя на страну, чем объединенные платежи Менаима из Северного царства Тиглатпаласару III (тысяча талантов серебром) и Езекии из Южного царства (300 талантов серебром и 30 талантов золотом), что составляет примерно 1/4 мины серебром на семью. Даже если данные о доходах Соломона неверны или если в период правления Соломона золото было дешевле в переводе на серебро, чем позднее, доходы Соломона, выраженные в серебре, все равно следует разделить на три, прежде чем его поборы с народа Палестины будут сравнимыми с весьма умеренными поборами ассирийских царей. Понятно, что сравнение в этом случае не вполне корректно, поскольку доходы Соломона в значительной степени тратились на строительство в Палестине, и «налогоплательщики», которые в конечном счете сделали эти работы возможными, могли испытывать какое-то удовлетворение. А дань, выплачиваемая Ассирии, оседала в ней безвозвратно. Тем не менее сравнение тяжести бремени на обычного горожанина вполне допустимо. Есть и другие факты, указывающие на то, что ассирийское налогообложение было менее обременительным для палестинского населения, чем поборы Соломона. Налоговое бремя во времена Соломона было настолько тяжелым, что после его смерти северные племена специально обратились к его преемнику относительно снижения выплат (3 Цар., 12: 4) и, получив отказ, взбунтовались. В то же время условия, предложенные ассирийским командующим, осадившим Иерусалим во времена Езекии, были настолько соблазнительными, что городским властям пришлось принимать специальные меры, чтобы ассирийское предложение не было услышано простыми людьми (4 Цар., 18: 26 – 36).