Прямой эфир из морга. 30 сложных дел, прошедших через скальпель судмедэксперта - Мишель Сапане
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь опция «перед уходом из дома».
Как утверждает друг Магали (вот только можно ли ему верить?), они уже пообедали в тот момент, «когда по телевизору начался футбольный матч». Вот косвенное доказательство: что осталось в желудке Магали?
Установление времени наступления смерти на основании последнего приема пищи – это целая программа! В телесериалах судмедэксперт изучает содержимое желудка и немедленно определяет не только меню, но и период между временем приема пищи и временем наступления смерти. С точностью до минуты или почти. В результате чего на судебных процессах с участием присяжных заседателей попавшие под влияние таких сериалов адвокаты рассчитывают на то же самое, и иногда считают судмедэксперта полным бездарем, если тот не может им предоставить точные данные.
В действительности, когда речь идет о настоящей смерти, все гораздо сложнее. На самом деле, как уже было сказано выше[35], лучше всех в этой области разбираются анестезиологи. Это может показаться странным, ведь они не занимаются мертвыми, что, впрочем, не мешает злым языкам утверждать, что анестезия – это та же смерть (иногда настоящая). Но занимаясь живыми, анестезиологи сталкиваются порой с осложнениями, когда погружают в сон пациентов с более или менее полным желудком. В силу ряда причин они изучали вопрос содержимого желудка и того, что происходит с этим содержимым.
Чтобы продвинуться дальше в расследовании, я обобщаю то, что мне известно о последнем приеме пищи: каждый съел три сэндвича из цельнозернового хлеба, сыра, салями и помидоров. Настоящий пир. Вся эта еда сопровождалась стаканом яблочно-клубничного сока в случае Магали и неустановленным количеством пива в случае Пола. Магали ходила за сэндвичами в небольшой магазин, который находился рядом с домом. Нам известно точное время покупки и приблизительное время обеда.
Подобное меню дает не очень точное представление об особенностях гастрономии по ту сторону Ла-Манша – по крайней мере, если судить по моим детским воспоминаниям. В то время обед скорее состоял из тушеной курицы с мятным соусом и зеленым горошком. Но существенное преимущество заключается в том, что такой обед имеет интернациональный характер. Следовательно, у французского судмедэксперта будут уже некоторые идеи по поводу того, что стало с пищевыми продуктами, входившими в этот обед. Есть углеводы (цельнозерновой хлеб) и жиры (салями и сыр) – с точки зрения судебной медицины эти продукты не являются нейтральными. Жиры будут замедлять процесс пищеварения и опорожнения желудка. А обед действительно довольно плотный.
Если смерть произошла в интервле между обедом и уходом Пола, то при вскрытии должны обнаружиться еще почти непереваренные продукты.
Между тем судмедэксперт, исследовавший содержимое желудка Магали, отметил незначительное количество коричневой жидкости с непереваренными кусочками кожицы помидоров. Больше ничего не было – ни следов салями, ни остатков сыра. С учетом времени обеда смерть наступила уже после ухода Пола. На этот раз последний прием пищи сыграл важную роль в расследовании.
Мне остается представить мою версию следователю. Условия, при которых обнаружили тело Магали, вызвали обоснованное подозрение. На основании проведенных судебно-медицинских процедур сомнения развеялись, и был сделан вывод о смерти в результате несчастного случая – утопления. Но коронеру, собиравшему улики, следовало бы уточнить в своем отчете, что утопление произошло уже после поражения электрическим током. Такое уточнение позволило бы избежать дальнейших вопросов.
Пораженная электрическим током, Магали падает и больше не может контролировать свои движения. Как только ее голова оказывается под водой, наступает утопление.
Бетюнские палачи
Июнь 2009 года. Вот уже три месяца, как в продажу поступила моя книга Chroniques d’un médecin légiste («Будни судмедэксперта»). Неожиданно я получаю трогательное письмо от двух семей из департамента Па-де-Кале. К письму прилагается ксерокопия статьи из газеты France-Soir («Франс-суар») от 31 марта. «Хроника происшествий: Судмедэксперты „забывали“ зашивать трупы в университетской больнице города Ланса». 27 июня проводится молчаливая демонстрация, в которой участвуют многие депутаты. В статье уточняется позиция прокурора Республики города Бетюна: «На сегодняшний день установлено, что было не зашито только одно тело. Речь идет о Бетти Л. Но в этом нет состава уголовного преступления». Я понимаю, что семьи испытывают моральные страдания. Я снова беру в руки журнал Journal de Médecine Légale Droit Médical («Вестник судебной медицины и медицинского права») и нахожу там все выходившие в 1996–1997 годы статьи Мишеля Пенно, где речь идет об уголовно-правовой охране трупов. Все верно: очень маловероятно, что судебное разбирательство в уголовной юрисдикции будет эффективным.
Август 2009 года. О скандале в морге Ланса пишут в газете Le Monde («Ле Монд»): на протяжении нескольких лет тела после вскрытий не зашивались ни судмедэкспертами, ни врачами, ни работниками морга. Шокирующая практика. Усугублять необходимое насилие над телом в ходе вскрытия еще и погружением в гроб останков без приведения в достойный вид, как будто гроб – это мусорный контейнер… Эта публикация вызывает резонанс в кругах судебной медицины. Мы уверены, что упомянутые в газетной статье факты имеют исключительный характер, но журналистка не вдается в подробности – это настоящая атака на судмедэкспертов и практику судебно-медицинских вскрытий, осуществляющихся в условиях полного отсутствия нормативно-правовой базы и юридической защиты.
Со мной все понятно – моя совесть чиста: мы так не делали никогда. Когда я начинал свою карьеру в 1980-е годы, то сразу же после завершения вскрытия работники морга брались за иглы и зашивали тело. Для них приведение тела в достойный вид было делом чести. Иногда задача была непростой, когда нужно было восстановить лицо, обезображенное сильным ударом, и даже невозможной, если лицо полностью разрушалось, как, например, в случае выстрела в упор из охотничьего ружья.
Такое отношение является частью надлежащей практики и общечеловеческим долгом, о котором напоминает кодекс медицинской деонтологии (статья R.4127-2 кодекса общественного здравоохранения): «Человека следует уважать и после его смерти». В комментариях уточняется следующее: «необходимо действовать в рамках уважения к телу умершего человека и достойно обращаться с ним, особенно в случае проведения патологоанатомического вскрытия». Мои коллеги из разных университетов планируют вступить в общественную дискуссию
