Дорога в Гарвард и обратно - Лана Барсукова

ноут. Думала, может, что с электричеством. Может, не надо было выключать? Потом я снова включила. А там уже все! Не открываются вообще никак!

– Твою ж мать! – взревел Сергей Игнатьевич. – Все! Сиди жди.

– Чего? – спросила Оксана.

Вместо ответа она услышала гудки.

Сергею Игнатьевичу было не до сантиментов, он уже набирал другой номер.

– Гоша, добрый день! – сказал он довольно настойчиво.

– Вообще-то у меня четыре часа ночи, – раздался заспанный голос.

– Четыре часа – это утро.

– У вас, может, и утро, а у меня глухая ночь. Это если по ощущениям судить.

– Мне на твои ощущения насрать! – закричал Сергей Игнатьевич. – Быстро встать и бегом к Оксане! У нее что-то с ноутбуком. Спаси те файлы, что ты ей недавно делал.

– А что там? – Гоша изо всех сил изобразил озабоченность.

– Говорит, что мигнули на прощание, а теперь не открываются. Черт! Что это могло быть?

– Скорее всего, вирусы. У нее там клоповник. Я хотел ей защиту поставить, но она уперлась, говорит, что там какой-то «Сталинград» стоит. А он даже не лицензированный, самопал, короче. Просто поделка какого-то любителя.

Сергей Игнатьевич не перебивал.

Это вдохновило Гошу.

– Я ей говорю, давай Касперского лучше поставим. Это же наше, отечественное. Можно сказать, бренд. А она вцепилась в свой «Сталинград», а он, видать, не справился. Вирусы проникли и порвали ее файлы, как Тузик грелку. – Гоша понял, что голос его стал слишком радостным, и продолжил трагически: – Вот так всегда. Женщина – дура, а страдают безвинные файлы.

На том конце раздался мутный звук. Гоша понял, что Сергей Игнатьевич стонет в знак согласия.

– Ладно, спи.

– Какой тут спи, такое расстройство…

Гудки известили Гошу, что спектакль закончен и можно расслабиться.

Он снова лег в постель, но уснуть не мог. Радость распирала его, накатывая тугими бодрящими волнами. В этих волнах плескались совершенно бледный Эдик и Зара баклажанового отлива. И все это было совершенно гармонично и правильно. Они вместе сделали то, что сделали. И не факт, подумал он, что справились бы без подкрепления в виде белорусских драников.

Как сложно устроен мир, какие в нем тонкие настройки! Раньше он этого не замечал. О сложности мира ему поведал Матис, а о тонкости и хрупкости – Вуки. И что бы он делал без них?

На этой мысли Гоша уснул. Потому что каким бы сложным ни был мир, а физиология молодого человека от этого не меняется.

Глава 48. Предложение о работе

Пока Влад стучал по клавишам, Надя гремела кастрюлями и жужжала блендером. И это не раздражало Влада. Наоборот, звуковые обертоны, доносящиеся с кухни, гармонизировали его состояние. Теперь он не просто творил, но для кого-то. Не для абстрактного человечества, а для любимой женщины, которая напоминала о своем существовании работающим блендером.

Казалось, что и Надежда обрела в эти дни полный душевный покой. Погрузившись в мир блинчиков и биточков, она производила впечатление довольной жизнью женщины. Она не ходила на работу, не зарабатывала деньги. Влад никак это не комментировал.

Еще в период их телефонного романа Влад замечал, что тема профессиональной деятельности для Нади болезненна. Она скрывала, впрочем, не очень умело, что ее гнетет вынужденное безделье. Постепенно, по кусочкам он сложил смутное представление о ее неудавшейся карьере. Если он правильно понял, когда-то Надя работала преподавателем чего-то экономического на какой-то душной кафедре, потом там что-то произошло, и она уволилась. Он никогда не расспрашивал, не выведывал подробности и старался при ней не хвалить женщин-профессионалов. Более того, как бы вскользь упоминал, что в Америке ценят домохозяек как массу покоя общества. Надя кивала, отшучивалась и не шла на откровенность.

По следам, которые она оставляла в цифровом пространстве, он понял, что она отчаянно пытается вернуться на рынок труда. Но безуспешно. Работу легко найти трем категориям: классным специалистам, родственникам больших людей и откровенно нуждающимся, которые ни от чего не отказываются. Надя не принадлежала ни к одной из этих групп. Она не вызывала ажиотажа среди работодателей и не настолько нуждалась, чтобы соглашаться на любое предложение. Ситуация словно подморозилась, но Влад чувствовал, что под тонким слоем льда плещется Надина боль о своей профессиональной нереализованности. Проще говоря, ей хотелось вернуться к студентам. Влад не лез с пустыми утешениями. Он знал, что преподавание – это тот же наркотик. Лекция – спектакль. Аудитория – магнитное поле. Студенты – доноры энергии. Надя, которая всего этого лишилась, переживала болезненную ломку, хотя и старалась не подавать вида. Грохот посуды на кухне имел не истеричный, а вполне себе мелодичный характер.

Влад ее не трогал, понимая, что отношения взрослого человека с работой – это очень личное.

Как-то вечером, когда они смотрели сериал «Доктор Хаус», Надин телефон ожил.

– Кто там? Остановить сериал? – спросил Влад.

– Неизвестный номер. Нет, ты смотри. – Влад понял, что Надя уже устала от кинематографических фантазий на медицинские темы. – Я догоню. – Это означало «я пойму».

Она ушла на кухню, чтобы не мешать Владу.

Доктор Хаус опять спас пациента, предварительно оскорбив его, а Надя все не возвращалась. Наконец она зашла в комнату и встала между Владом и доктором Хаусом. Стало понятно, что на сегодня с сериалом покончено. Вид у нее был взволнованный и обрадованный одновременно. «Или карбонат доела, или хорошо поговорила», – подумал Влад.

– Что там? – спросил он неопределенно. Это «там» могло означать все что угодно. От обстановки в мире до содержимого холодильника.

– Там идиоты, – сказала Надя совершенно беззлобно.

– Где там? – решил уточнить Влад.

– В Физтехе.

Физтех был самым крутым учебным заведением страны, куда попадали молодые люди с мозгами, значительно превосходящими средний уровень. Влад сам закончил Физтех и сильно сомневался, что именно там самая высокая концентрация идиотов.

– Почему ты так решила?

– Потому что они зовут меня преподавать. – Надя светилась.

Влад знал, что у Нади экономическое образование.

– Надеюсь, ядерную физику? – невинно спросил он.

– Почти. – Надя светилась все сильнее. Так светят лампочки перед тем, как перегореть. – Понимаешь, там гениальные дети, они все знают про… разные сложные вещи. А потом кто-то из них берет кредит под сумасшедшие проценты. Или инвестирует слишком агрессивно и прогорает. Понимаешь?

– Пока нет. Во всем мире кто-то берет кредиты и кто-то прогорает на фондовом рынке. И что?

– Им нужна элементарная финансовая грамотность. – Надя выдержала эффектную паузу и выложила свой козырь: – Меня пригласили туда работать!

– Поднимать их финансовую грамотность? – ошалел Влад. – Ты это серьезно?

Но Надя уже металась по комнате, как будто опаздывала на работу.

– Так о чем вы договорились? – спросил он.

– О том, что я завтра приеду знакомиться и вообще.

– Ничего не понимаю. Как они на тебя вышли?

– Скорее, я на них вышла. У них было объявление о вакансии, я послала резюме. Как-то так.

Влад понял, что сегодняшнее жужжание блендера было прощальным. С завтрашнего дня он начнет варить себе сосиски в скучной маленькой кастрюльке. Прислушиваясь к себе, Влад уловил печальную песнь, совсем не сочетаемую с