Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев

– Я её люблю. И что здесь такого? Пообещай мне в случае своего восшествия на престол лишить её титула и отдать мне в жёны. И тогда я открою тебе все тайны. Прямо сейчас.

Патрикий не верил своим ушам.

– Почему ты раньше молчал об этом? – спросил он, выдержав паузу.

– Потому, что я ждал удобного случая оказаться с тобою наедине. Куда мне было спешить?

– И ты её сильно любишь?

– Безумно.

– Давно?

– Давно.

Иоанн погрузился в мысли. Уж слишком всё походило на очень глупую провокацию. Но стоит ли ему здесь бояться глупцов, если он их даже в Константинополе не боялся? Бросив два взгляда по сторонам, патрикий спросил:

– У этой красавицы есть любовник, кроме Рагнара?

– Конечно. И не один. Их, может быть, пять. Но лишь одного из них Феофано любит. И она хочет сделать его царём. Я призван отстаивать лишь его интересы. Моя задача – следить за тем, чтоб твои поступки не наносили ущерба им. Пока ты спасаешь Империю от вторжения, я должен тебе во всём помогать. А как только ты устремишься прямою дорогой к скипетру, я обязан буду сразу тебя убить, чтоб троном завладел тот, кого Феофано бешено любит. Но он, взяв трон, женится на ней. Это мне не очень подходит. Я предпочёл бы, чтобы царём стал ты и отдал её мне в жёны.

– Это была идея царицы – отправить тебя со мною на Русь?

– Не знаю, чья это была идея. Но логофет, давая мне поручение, исполнял желания Феофано.

– Лев Диакон передал мне её письмо. В нём было предупреждение.

– Да? О чём?

– О том, что в степи меня поджидает враг.

– Не исключено, что Игнатий Нарфик – он тоже, кстати, её поклонник, ей сообщил о каком-то заговоре. Должно быть, его шпионы что-то разнюхали. А каков был стиль этого письма?

– Кромешно-туманный, – растерянно произнёс патрикий, пытаясь что-то припомнить.

– Ну, значит, сведения не точны.

Задумчиво съев ещё один кусок мяса, патрикий задал вопрос:

– Ты помнишь Равула?

– Равула? Чёрного всадника?

– Да. Он – враг Святослава. Смертельный, непримиримый враг. И он находился в Константинополе в те же дни, что и я. За мной там следили, и, сделав некие выводы, наняли этого человека меня убить. Шпионы царицы об этом как-то прознали. Но от кого исходит угроза, не докопались.

– Конечно, от мусульман, – перебил Георгий Арианит, – шпионов султана в Константинополе и в самом дворце – не меньше, чем царских. Этот Равул, должно быть, служит посредником между ними и этим… как его… ну, Джафаром, который в Киеве!

Калокир кивнул.

– Вероятно. Не знаешь ли ты купца по имени Авраам? Хазарина?

– Нет, не знаю.

– А проститутку Мари?

– Не имею чести. Я в первый раз это имя слышу.

Костёр погас. Дружинники притащили на мыс вторую ладью. Столкнув её в Днепр и сбросив якорь с неё, они побрели за третьей. Лев и Настася болтали всё оживлённее.

– Ну, так что, патрикий? Ты хочешь знать, кого Феофано любит? – спросил Георгий.

– Да. Говори.

– Сперва дай мне слово, что она станет моей женою, как только ты коронуешься!

– Нет, не дам, – сказал Иоанн. Ему вдруг стало смешно. Ну что за нелепость? Продемонстрировать этому недалёкому человеку – скорее всего, шпиону царицы, свой интерес к мышиной возне, затеянной ею? Его, чёрт возьми, зовут пока ещё вроде бы Иоанн Калокир, а не Никифор Эротик!

Протяжный свист, донесшийся из степи, заставил всех вздрогнуть.

– Это Всеслав! – крикнула Настася и поднялась. Воины, оставив ладью, бросились к мыску, заваленному товарами. Соскочивший с камня Всеслав бежал со всех ног туда же. Возле товаров отдельной грудой лежали двести щитов. Дружинники, похватав их, быстро построились перед мысом плечом к плечу, и, глядя на степь, застыли. Мечи висели на поясах у них.

Подбежав, Всеслав велел десяти бойцам стоять возле золота, а Мальку – взять лук и скрыться за строем. Приказ был тут же исполнен. Настася, Лев, Георгий и Калокир отошли к товарам. Всеслав взял щит и встал на два шага впереди строя.

– Что там, Всеслав? – вполголоса спросил Хват.

– Смерть наша.

Обогнув холм, к берегу галопом выехал верховой. Все сразу его узнали. То был один из разведчиков. Он едва держался в седле, обхватив руками шею коня. Конь мученически хрипел и исходил пеной. Изо рта всадника лилась кровь. Подскакав к дружине, взмыленный конь застыл. Он был близок к смерти. Всадник, свалившись, уткнулся лицом в траву. У него в спине торчала стрела. По белой рубахе, прилипшей к телу, медленно расползалось красное.

– Ага, вот как они его, – негромко проговорил Всеслав, подойдя к упавшему. Наклонившись, взял его руку. Это была уже рука трупа.

Когда Всеслав распрямился, он увидал с обеих сторон бугра несколько сот всадников на степных конях. Всадники одеты были, как персы. Из-за холма к ним целыми вереницами подъезжали новые. Но ни те, ни другие дальше не двигались. Они молча глядели на русский строй. Судя по всему, для них неожиданным было то, что Всеслав успел подготовиться к встрече с ними.

– О, Господи, кто они? – прошептал патрикий, отлично знавший ответ на этот вопрос.

– Степные кочевники. Печенеги, – сказал Георгий. Невесело усмехнувшись, прибавил, – молись, патрикий!

– Настасенька, влезь в ладью и забейся в трюм, – приказал Всеслав, не отводя взгляда от степняков. Настася, бледнея, сделала было шаг к Иоанну, но тот взглянул на неё так строго, что она горестно опустила голову, а затем вошла в воду и выполнила приказ купца. Печенеги стали переговариваться. Два всадника, отделившись от остальных, проехали полпути до русских бойцов и остановились.

– Всеслав, здорова! – по-русски крикнул один из них – высокий и толстый, в лёгких доспехах. На голове у него поблескивал шлем с поднятым забралом и назатыльником. Конь под всадником был чубарый.

– А, Енчугей! – отвечал Всеслав так же громко, – опять набрал ты себе отряд? А хватит ли у Челдая золота и камней драгоценных, чтоб тебя снять с цепи ещё раз?

– А у тебя, Всеслав, хватит золота, чтоб купить сейчас свою жизнь? – спросил печенег.

– А кто её продаёт?

– Она у меня в руках!

– Да? Ну, так возьми её! – предложил купец.

– Послушай, Всеслав! – заорал кочевник, посовещавшись со своим спутником, – у тебя – две сотни бойцов, у меня – пятьсот, и все конные! Если мы пришпорим сейчас коней – боюсь, что от вас останутся куски мяса!

– А может, ты не того боишься? – спросил Всеслав, на два пальца вытянув меч из ножен. Прятавшийся за строем Малёк вынул из колчана стрелу, вложил её в тетиву и встал на одно колено. Лук был у него короткий, с двойным изгибом. Кованый наконечник стрелы на солнце блестел, но между Всеславом и Хватом было пространство малое. Очень малое. Они знали, как нужно встать. Енчугей, тем временем,