Возвращение - Геннадий Ищенко

— Кто-нибудь еще пострадал?

— Нет. Жена с детьми была в отъезде, а шофера он оставил в машине. Соседи были дома, но обрушения стен не произошло. В квартире Щелокова возник пожар, пока его потушили, все выгорело.

— Неприятный сюрприз Леониду Ильичу перед самым съездом.

— Скоро у него будет еще один сюрприз. Разработка Павлова почти закончена.

— С этим будьте особенно осторожны, — сказал Машеров. — Управляющий делами ЦК — это фигура. Тем более что он уже не первый.

— Я своим людям верю, — сказал полковник. — Все будет тихо. Обычное пищевое отравление. Он большой любитель маринованных грибов, которые в семье больше никто не ест. Способ подсунуть ему нужное уже разработан. Там сложная подстановка, поэтому до съезда не успеем.

— И не надо. Большой срочности нет. Главное, управиться не позже лета. Есть что-то еще?

— Есть, но я не уверен, что это нужно использовать.

— Рассказывай, подумаем вместе.

— В тетрадках есть одна интересная запись. Вы могли на нее не обратить внимания. Я, во всяком случае, обратил не сразу. Мы в первую очередь прорабатываем шестидесятые и семидесятые годы, а запись относится к ноябрю восемьдесят седьмого.

— И что там такого интересного?

— Двадцать седьмого ноября восемьдесят седьмого года Военной коллегией Верховного суда СССР был приговорён к расстрелу генерал-майор ГРУ Дмитрий Федорович Поляков. Формулировка — за измену родине.

— Припоминаю. Но ты прав, я особого внимания не обратил. Все это еще очень нескоро.

— А я решил уточнить у нашего лейтенанта. В тетрадке только событие и дата. А когда сделали запрос, получили это.

Полковник передал Машерову исписанный тетрадный лист.

— Ну не сволочь? — сказал Петр Миронович. — Практически всю нашу агентуру в Штатах сдал!

— Вы дальше читайте, — сказал Юркович. — Там много чего написано. Правда, не все он еще успел сделать. Вот я и думаю, как эту информацию подбросить Ивашутину.

— А где сейчас Поляков?

— Меньше года, как назначен военным атташе в Бирме.

— Ты же сам хотел оставить всю кадровую информацию нам, а делиться только наукой и катастрофами. И под каким соусом тогда это преподнести начальнику ГРУ? Через три дня я еду на съезд и буду просвещать Брежнева. Уж до Ивашутина эта информация все равно дойдет. Петр Иванович не дурак и сразу сложит два плюс два. Ясное дело, что мы всех водим за нос и знаем гораздо больше того, чем делимся. И долго мы тогда сохраним контроль над объектом?

— Вы могли бы с ним договориться. Эта информация — огромная услуга. Я на месте Ивашутина сделал бы так, чтобы Поляков из Бирмы вообще не вернулся. У него достаточно спецов, которые эту падлу там выпотрошат и зароют под какой-нибудь пальмой. И концы подчистят так, чтобы ни у кого не возникло вопросов. А всю информацию по своему ведомству он получит от вас. Я думаю, он не станет ни с кем делиться. Если у нас отберут объект, он останется в проигрыше. Что-то он, конечно, получит, но что и из чьих рук? Если подружиться с его ведомством… Я наводил о нем справки у наших военных. Отзывы в основном положительные.

— Подготовь мне не каракули лейтенанта, а нормальную бумагу, а там посмотрим. Надо сначала разыграть свою партию на съезде, а потом уже решим, стоит ли рисковать. Отделку объекта закончили?

— Научный центр готов, на днях будем завозить оборудование. А общежитие полностью закончим через неделю. Потом сразу же завозим весь персонал. Топить пока придется электричеством.

— Для меня главное, чтобы центр через неделю работал.

— Леонид Ильич, мне нужно, чтобы вы мне уделили немного своего времени.

— Это очень срочно, Петр Миронович? — спросил Брежнев. — Перенести никак нельзя? Если честно, я немного устал и хотел бы отдохнуть. Сколько времени займет ваш вопрос?

— Трудно сказать, — ответил Машеров. — Чтобы доложить, мне хватит десяти минут. Просто у вас неизбежно возникнут вопросы. Но в любом случае в полчаса уложимся. Только вопрос не из тех, которые можно обсуждать на ходу и при охране.

— Даже так? Шура, узнайте в секретариате, где можно уединиться на полчаса.

— Сейчас все сделаем, Леонид Ильич, — ответил Александр Рябенко — начальник личной охраны Брежнева.

Через несколько минут они сидели вдвоем в небольшой комнате для заседаний.

— Я хотел поставить вас в известность о работе одного секретного объекта в республике, который я курирую лично. С год назад нам стало известно об уникальных способностях одного старика. Информация была бредовой, поэтому поначалу в нее никто не поверил.

— Ну-ну, — заинтересовался Брежнев. — И что же умеет ваш дед, если его курирует первый секретарь ЦК?

— Я курирую не его, а научный центр, который построен в селе, — усмехнулся Машеров. — Старика изучают полсотни медиков и ученых, а село взято под охрану республиканским Комитетом.

— Считайте, что вы меня заинтересовали, — сказал Брежнев. — Теперь давайте ближе к делу.

— Можно и ближе, — согласился Машеров. — Как бы в такое ни было трудно поверить, но старик предсказывает будущее. Причем четко и конкретно с местами и датами.

— И что он вам конкретно предсказал?

— Вот, пожалуйста. Это протоколы научной комиссии. Здесь все его предсказания за восемь месяцев. Раньше просто не вели учет. Абсолютно все сбылось, причем в указанные дни. Наиболее точно он предсказывает масштабные природные катастрофы, крупные аварии с жертвами и разрушениями определяются на более короткие сроки. Еще за меньшее время он сообщал о всякого рода политических потрясениях в мире. Чтобы точно установить страну, старика пришлось изрядно подучить географии. Теперь он сразу безошибочно говорит, о какой стране идет речь. Проверить правдивость того, что я говорю, легко.

— И как же? — спросил Брежнев.

— На последней странице есть предсказание сильного землетрясения, которое двадцать шестого апреля примерно в половине шестого утра почти полностью сотрет с лица Земли центральную часть Ташкента. Ждать уже недолго.

— А больше здесь ничего нет?

— А зачем? — спросил Машеров. — Вы же мне не верите, так какой смысл приносить остальное. Да и не было там ничего существенного на апрель. В мае что-то было по Нигерии и в конце июня еще должен быть военных переворот в Аргентине. Прошу отнестись к тому, что я вам сказал со всей серьезностью. Я не человек со стороны и от попытки мистификации ничего не выигрываю, наоборот, теряю авторитет.

— И не боитесь, что у вас этого деда заберут?

— Абсолютно не боюсь, — улыбнулся Машеров. — Когда стариком заинтересовались по-настоящему, его привезли в Минск и дали отличную квартиру. Он был доволен, но дар предвидения как отрезало. Его отправили в Бешенковичи — это центр района, в котором находится село, — результат тот же самый. Стоило его вернуть в село, все опять заработало. Поэтому нет никакого смысла его забирать, а информация я вам готов предоставлять всю. Естественно, когда вы сами убедитесь в ее истинности.

— Значит, подождем до двадцать шестого, — сказал Брежнев. — Ваши бумаги я забираю.

— Конечно, Леонид Ильич, — кивнул Машеров. — Эти материалы приготовлены для вас.

— Кто еще в курсе вашего проекта?

— Очень узкий круг лиц. Ученые центра, несколько руководящих работников в Комитете и МВД, правительство республики и пара моих доверенных людей, через которых я отслеживаю ситуацию. Правительство пришлось ввести в курс дела, чтобы утвердить объемы финансирования.

— Много! — поморщился Брежнев.

— Все дали подписку о неразглашении, — пожал плечами Машеров. — Информация фильтруется, полный доступ к ней имеют всего пять человек.

На следующий день в перерыве съезда Брежнев подошел к беседующим Суслову и Мазурову.

— Кирилл Трофимович, вас можно буквально на пару минут? У меня к вам будет один вопрос. Вы ведь хорошо знаете Машерова?

— Естественно, Леонид Ильич. Мы много проработали вместе. А с чем связан вопрос? Вы его не хотите, случайно вытащить в столицу?

— А если бы хотел? — спросил Брежнев. — Есть возражения?

— Я думаю, что это несвоевременно, — сказал Мазуров. — Он прекрасный партийный руководитель и хозяйственник, но на месте первого секретаря проработал слишком мало, да и заменить его пока некем. Лет через пять — другое дело.

— Он не склонен к фантазиям?

— Машеров? — удивился вопросу Мазуров. — Вот уж кого бы заподозрил в этом в самую последнюю очередь. У него очень трезвая голова. Так что, если вам о нем что-нибудь наболтали, не верьте.

— Спасибо, Кирилл Трофимович, — кивнул Брежнев. — Вы мне помогли.

— Черт! — выругался мужчина. — Почему так мало фонарей?

— В центре их больше, — с небольшим акцентом ответил его спутник. — Через пару часов совсем рассветет…