Новая Жизнь 4 - Виталий Хонихоев

— Не надо нас рубить! — поднимает руки здоровяк, который с ног до головы в татуировках. Его тесак глухо лязгает об асфальт.

— Она в подвале — тут же торопливо добавляет второй, стоящий рядом: — ничего с ней не случилось! То есть… ээ… пристегнули мы ее к батарее, но она сама попросила!

— Так. — говорю я, понимая, что «она» в план не входила. Что еще за самодеятельность? Кимико сейчас на студии, в павильоне «Зимние цветы Хоккайдо», снимает клип или аудио записывает… или Тэтсуо сумел найти способ ее сюда привезти и к батарее пристегнуть? С одной стороны, было бы прикольно и как я сам об этом не подумал? Не просто символическое спасение путем отнятия контракта, а самое настоящее — с заложницей и прочим антуражом «барышни в беде». Но — не подумал, не попросил у Шики на полчаса Кимико, не объяснил ей самой, решил сюрприз сделать. Неужели Кимико сама догадалась и с Тэтсуо за моей спиной договорилась? Буду удивлен. В кармане тренькает телефон. Лезу в карман и достаю гаджет. «Да где вы, черт возьми?!» — от Тэтсуо. Странно.

— Да что тут происходит, черт возьми?! — из здания выходят две девушки. Сразу бросается в глаза контраст — одна в школьной форме, но мятой и изорванной, на лице — синяк, синяки на бедрах и шее… контрастом — уложенные волосы. Вторая — в кожанке и с банданой на голове.

— Это я должна спрашивать! — выкрикивает Сора, глядя на двоих девушек. Тут же рядом со школьницей появляется Косум, поддерживает ее и быстро осматривает. Школьница отбивается от ее рук.

— Это не наша — делает вывод Косум: — я нашу знаю… видела. Это какая-то другая девчонка.

— Да что вы говорите… — шипит Сора: — а то мне сразу не видно! Кто эта девушка и что вы тут с ней делали, извращенцы?! — она делает два шага вперед и кладет руку на рукоять меча, нависая над здоровенным татуированным самоанцем, который все еще стоит на коленях.

— Да… мы… мы ничего и не делали! — голосит самоанец: — она сама попросила!

— Ну да… — сощуривает глаза Сора и тычет самоанца ногой: — и рубашку сама разорвала и синяк на лице поставила?

— Нет, рубашку и юбку ей Маленькая Та порвала — поясняет самоанец: — и синяк поставила. Марика просила, чтобы как ее насиловать начнем…

— Что?! Ах вы уроды! — Сора прописывает самоанцу пинок в ухо, смачно так, с разворотом всем корпусом и здоровяк падает набок. А я вот только сейчас осознаю, что это не те дроиды. На четвертый день Зоркий Глаз увидел, что у тюрьмы нет стены. Срываюсь с места, чтобы встать рядом с ней, подстраховать… краем глаза вижу, как Сомчай быстро успокаивает мотоциклистов, без стеснения давая им почувствовать свое физическое превосходство.

С места сорвалась и Косум, народ от нее только так во все стороны отлетает, кто-то уже корчится на земле, фирменный удар Охотницы за Фамильными Драгоценностями — в пах. Прощай колокольчики.

— Стойте! Вы чего творите! — между самоанцем и Сорой вклинивается жертва насилия, раскинув руки и загородив своего насильника: — ему же больно!

— Это Стокгольмский синдром — говорю я Соре, которая бросает на меня вопросительный взгляд: — она в стрессе. У нее ПТСД. Ее держали тут несколько дней и насиловали, пытали и издевались. Психика не выдержала.

— Бедная девочка — говорит Сора: — но сейчас все будет в порядке, мы выручим тебя и …

— Да пошла ты, shalava! — выдыхает «бедная девочка»: — ты зачем Большому в ухо с ноги зарядила? У него и так сотрясение в прошлом году было, а ты тут со своими ножищами! Как ты, дорогой? — она наклоняется над самоанцем и тот издает тихий стон.

— Больно, да? Где больно? Вот тут? А вы чего замерли как столбы соляные? — поднимает она на нас взгляд: — вызовите «скорую» уже! Ему же плохо!

— Марика! Да нормально мне, только голова кружится… — садится на землю самоанец: — не надо «скорую»… я уколов боюсь.

— Бедный мой… — девушка обнимает самоанца за шею. Крепко так обнимает, глаза у него выпучиваются, но он терпит.

— Это… точно Стокгольмский синдром? — поднимает бровь Сора: — как-то… уж очень они близки.

— Поверь мне — киваю я: — в минуты сильнейших психологических потрясений все так и происходит. Жертва привязывается к своему мучителю и насильнику…

— Маленькая! — командует девушка: — ступай, принеси мой портфель, у меня там влажные салфетки есть, компресс ему сделаем. Третий! Забери деньги у Широ, и… здравствуйте Широ-сан!

— И тебе привет, Марика-тян — кивает стоящий неподалеку Широ: — твой папа волнуется. И подружка твоя тоже.

— Папа потерпит. — фыркает Марика: — и Натсуми-тян тоже. Деньги принесли?

— Марика-тян, ты же знаешь, что твои требования абсурдны. Я бы на месте твоего отца тебе по жопе надавал и домой увез. И если бы не… уважаемая Сора-сан, сидеть тебе сейчас в машине с надранной задницей.

— Ты только обещаешь, Широ-сан. Сколько?

— Четыре миллиона. Это максимум. Отдайте деньги своим… уважаемым партнерам и поехали уже отсюда… — вздыхает Широ: — давайте не будем делать из этого сцены больше чем следовало бы… и так нас уже телевидение снимает.

— Третий — забери деньги. А ты, дылда — держи свои руки подальше от Большого! — обращается она к Соре: — вот не дай бог у него что в голове лопнуло, и он дебилом останется, я тебя из-под земли достану и такое с тобой сделаю, что ты и в аду жалеть будешь!

— Марика… — стонет самоанец: — ну не надо так… пожалуйста, ты же видишь…

— А ты заткнись! — тычет его девушка: — ничего не умеешь толком, ни подраться, ни