История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другой известный в то время любитель музыки, барон Александр Иванович Черкасов, стал героем городского фольклора по другому поводу. Черкасов имел постоянное разрешение приезжать в Царское Село, где в императорском дворце его всегда ожидала комната с музыкальными инструментами и разложенными на столах нотами. Окна комнаты выходили в парк, но, как казалось меломану, деревья закрывали ему вид на природу. Черкасов позволил себе их срубить. Такое бесцеремонное вмешательство в её хозяйство Екатерине не понравилось, и она решила проучить барона. Во время его отсутствия Екатерина вошла в комнату Черкасова, расстроила все инструменты и перемешала ноты. Черкасов был вне себя от негодования и, ничего не понимая, пошел жаловаться императрице. Екатерина рассмеялась и проговорила: «Теперь вы понимаете, что досадно видеть беспорядок в любимых вещах, и научитесь быть осмотрительным».
Музыку и театр в екатерининские времена любили. Концерты и театральные представления следовали один за другим. Это был мир, в который с удовольствием погружалась не только императрица, но и все приглашённые. Рассказывают, что Дидро, будучи личным гостем Екатерины, иногда сидел в театре с закрытыми глазами. «Я хочу, – любил говорить он, – слиться душой с душами действующих лиц, а для этого мне глаза не нужны, на них действует мир вещественный, а для меня театр – мир отвлечённый».
В Петербурге часто гастролировали иностранные исполнители. Однажды приехала знаменитая певица Габриели. Согласно преданиям, она запросила за свои выступления пять тысяч дукатов. Екатерина, едва сдерживаясь, воскликнула: «Я своим фельдмаршалам плачу меньше». – «Пусть, ваше императорское величество, ваши фельдмаршалы вам и поют», – будто бы отпарировала Габриели. Екатерина вынуждена была согласиться.
Устраивались в Петербурге праздники и для простого народа. Правда, не все они заканчивались благополучно. По одному из преданий, в 1778 году такой народный праздник организовал известный богач Прокопий Акинфович Демидов. Если верить фольклору, праздник стал «причиною смерти более пятисот человек», которые пали жертвами непомерной выпивки. Это вызвало неудовольствие императрицы, однако не более того. Демидов был так богат, что Екатерина однажды проговорилась: «Мы можем поссориться со всей Европой, но только не с Демидовым».
Екатерина любила шутку, терпимо относилась к чудачествам и мистификациям сановников своего двора, и сама нередко в них участвовала. Пыляев рассказывает, как однажды императрица, соскучившись по графу Строганову, приказала Зубову атаковать дачу графа на Чёрной речке и, взяв его в плен, привезти к ней. По преданию, Зубов приплыл со своими егерями в лодках, но был встречен вооруженными людьми Строганова, ожидавшими вблизи укреплённой усадьбы графа. Оказывается, Строганов заранее узнал о намерениях императрицы и принял заблаговременно меры. Зубов вместе со своими молодцами был посажен на мель и взят в плен. Строганов по этому случаю устроил грандиозный пир и только затем уже, хитростью, был завлечён в лодку Зубова и доставлен к императрице.
Вместе с тем к моде и нововведениям Екатерина относилась с осторожностью. Известно, что мода на очки прижилась в России не сразу. Обладатели очков вызывали подозрение, за стеклами окуляров можно было скрыть презрение к собеседнику, невнимательность к разговору, да мало ли что ещё. Лорнеты появились только при Александре I и то только потому, что сам император был близорук. Да и терпели их потому, что они прикрывали глаза временно, только при надобности. А официальный указ, разрешающий носить очки, вышел при Николае I. И то он касался только «слабовидящих офицеров». Екатерина же боролась с очками. Сохранилось предание о том, что она, чтобы отучить щёголей от новомодной напасти, велела водрузить очки на морды лошадей. Смотрите, мол, на кого вы похожи.
Если верить легендам, до сих пор известным среди жителей острова Резвый, Екатерина не была чужда увлечениям магическими обрядами. На острове сохранился старинный кирпичный дом, в башню которого, по местным преданиям, приходила Екатерина в пасмурные петербургские вечера. Отсюда она подавала условные знаки графу Орлову, приезжавшему во дворец на противоположном берегу Екатерингофки. Здесь они совершали магические таинства для «приготовления философского камня».
В 30 километрах от Петербурга, на левом берегу Невы, Екатерина II приобрела принадлежавшую Неплюеву мызу и подарила её любимому своему внуку Александру, будущему императору Александру I. Согласно старинному преданию, Пеллой эта местность была названа ещё Петром I в честь одноименного пролива на Ладожском озере между двумя маленькими островками. Но есть и другое предание. Будто бы имение это названо Екатериной II в честь древней столицы Македонии Пеллы, где родился великий полководец Древнего мира Александр Македонский. Этому легко поверить, если вспомнить амбициозный Греческий проект Екатерины, о котором мы уже упоминали.
По свидетельству современников, «дворец в Пелле состоял из нескольких отдельно стоявших строений или павильонов, в одном из которых жила государыня, в другом помещался её двор. Между ними стоял огромный дворец. По сторонам дворца шли службы, кухни, оранжереи, сараи и т. д. – все эти постройки были соединены галереями, арками, колоннадами, так что при въезде составляли как бы одно огромное здание». При Павле I всё это разобрали, а строительный материал использовали при возведении Михайловского замка. Случайно уцелела одна колоннада с башенкой, бывшая, по преданию, конюшней или птичьим двором. Развалины старинного замка овеяны суеверными преданиями. Здесь, среди деревьев старого парка, мелькает призрак молодой женщины с ребёнком на руках, слышатся стоны и крики, а по ночам на вершине башни появляется убитый горем старик. По преданиям, «это бродят жертвы властолюбия и необузданных страстей великолепного князя Тавриды. Старожилы уверяли, что здесь будто бы томилась первое время со своим ребёнком несчастная княжна Тараканова».
Распространение подобных легенд среди простолюдинов было в моде. Примерно то же самое говорили о развалинах Стрельнинского дворца, который ко времени царствования Екатерины II пришел в запустение. Путешественники любили останавливаться по дороге в Петергоф у этих развалин, чтобы послушать собственные голоса, возвращённые из дворцовых развалин в виде мистического эха. Правда, местные легенды утверждали, что это никакое не эхо, а шум, производимый живущими в развалинах духами.
Пожалуй, при Екатерине II впервые героями петербургского городского фольклора наряду с родовитыми дворянами и вельможными сановниками становятся купцы, промышленники и вообще деловые люди – предприниматели. В царствование Екатерины II славились миллионными состояниями Шемякин, Лукин, Походяшин, Логинов, Яковлев, Горохов. Купец Горохов в Петербурге был настолько популярен, что местные жители отвергли официальное название своей улицы – Адмиралтейская и стали называть её Гороховой. Название прижилось и со временем стало официальным. По преданию, именно купец Горохов выстроил ещё в 1756 году на этой улице первый каменный дом.
На левом берегу Мойки, на углу Никольской улицы, согласно преданию, петербургский купец Поцелуев в собственном доме открыл трактир с лукавым названием, образованным от собственной фамилии – «Поцелуй». Есть, впрочем, легенда о том, что фамилия владельца кабака вовсе не Поцелуев, а этимология названия питейного заведения происходит от слова «целовальник», как звали в России продавцов в казённых винных лавках. Они будто бы целовали крест, обещая честно выполнять свои обязанности.
Так или иначе, но безымянный деревянный пешеходный мостик напротив трактира действительно прозвали Поцелуевым, сначала в народе, а потом и официально. Но городской фольклор, никак не желая мириться с таким прозаическим объяснением названия самого популярного в Петербурге моста, вот уже два столетия пытается по-своему его истолковать. По одной легенде, мост служил местом прощаний в те времена, когда граница города проходила по реке Мойке. По другой – Поцелуев мост в старину служил местом свиданий влюблённых. По третьей – причиной появления такого названия был старый «обычай целоваться с проезжающими и проходящими через мост всякий раз независимо от степени близости и родства». По четвёртой – это название объясняется тем, что в давние времена у влюблённых существовал обычай: при переходе через мост целоваться, чтобы, как они говорили при этом друг другу, никогда не расставаться, потому что «и мост не разводится». Пятая легенда утверждает, что рядом с мостом находилась тюрьма и что на этом мосту арестованные расставались с родными и близкими. И, наконец, по шестой из известных нам легенд, мост назван Поцелуевым оттого, что он ведёт к воротам Флотского экипажа и здесь, на мосту, моряки прощались со своими подругами.
