Лучший из лучших - Смит Уилбур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше он не сказал ни слова – ни ночью, ни на следующий день. На закате, когда жара в крошечной комнатке с железными стенами немного спала, Пикеринг открыл глаза. Он ужасно исхудал: тонкие кости лба и скул просвечивали сквозь прозрачную кожу, глаза почернели и запали.
Родс наклонился над ним, приложив ухо к сухим побелевшим губам. Шепот был едва слышен – легкий, как шорох опавшего листочка. Джордан не уловил слов, но Родс зажмурился, словно от невыносимой боли.
– Да, – прошептал он почти так же тихо, как умирающий. – Да, Пиклинг, я знаю.
Родс открыл глаза – в них блестели слезы. Его лицо пошло багровыми пятнами.
– Джордан, он умер, – всхлипнул Родс и прижал руку к груди, точно пытаясь удержать разрывающееся сердце.
Нарочито медленно он наклонился и поцеловал разбитые мертвые губы.
Зуга подумал, что голос почудился ему во сне – нежный, тихий и в то же время дрожащий, полный мольбы. Зуга проснулся, но голос все еще звучал; вдобавок в окно у изголовья осторожно постучали.
– Иду, – так же тихо ответил Зуга, не спрашивая, кто это, – и так ясно.
Он торопливо оделся в полной темноте, инстинктивно чувствуя, что нельзя зажигать свечу, взял сапоги и вышел на веранду.
Зуга бросил взгляд на луну – уже за полночь – и повернулся к темной сгорбленной фигуре, прижавшейся к стене.
– Вы одна? – испуганным шепотом спросил он.
– Да. – В голосе явственно звучали боль и отчаяние.
– Вам не следовало приходить – тем более одной, миссис Сент-Джон.
– Мне некуда больше идти.
– Где Мунго? Где ваш муж?
– Он попал в беду, с ним произошло ужасное несчастье.
– Где он?
– Я оставила его за перекрестком дороги, ведущей к Кейптауну. – Она осеклась и шумно выдохнула: – Он ранен, очень серьезно ранен!
Луиза повысила голос – того и гляди разбудит весь дом. Зуга взял ее за руку, чтобы успокоить, и женщина мгновенно прижалась к нему. Ошарашенный прикосновением, Зуга не посмел отстраниться.
– Я боюсь, Зуга! Боюсь, что он умрет! – Она впервые назвала его по имени.
– Что стряслось?
– О господи! – Луиза разрыдалась, прижимаясь к нему, и Зуга понял, что дело плохо.
Обняв Луизу за талию, он повел ее на кухню, усадил на жесткий деревянный стул и зажег свечу. Увидев лицо женщины, Зуга остолбенел: бледная, дрожащая, волосы растрепаны, на щеке грязь, глаза покраснели и налились кровью.
Он налил в чашку густого, как сироп, кофе и плеснул туда бренди.
– Выпейте!
Луиза поперхнулась крепкой черной жижей, но отчасти пришла в себя.
– Я не хотела пускать его, пыталась остановить. Мне это осточертело! Я сказала ему, что с меня хватит, надоело врать и притворяться. Постоянный позор, жизнь в бегах…
– Ничего не понимаю! – резко заявил Зуга.
Луиза глубоко вздохнула:
– Сегодня вечером Мунго должен был встретиться с одним человеком, который обещал принести алмазы – на сто тысяч фунтов. Мунго заплатил бы за них всего две тысячи.
Лицо Зуги окаменело. Он уселся напротив Луизы и посмотрел ей в глаза. Выражение его лица испугало женщину.
– Господи, Зуга! Я знаю! Думаете, мне это нравилось? Я слишком долго мирилась с обманом, но Мунго пообещал, что это в последний раз!
– Продолжайте! – велел Зуга.
– У Мунго не было двух тысяч. Мы остались без гроша, с несколькими фунтами в кармане.
Зуга не выдержал:
– А как же кредит на полмиллиона фунтов стерлингов?
– Подделка, – тихо ответила она.
– И что случилось?
– У Мунго не было денег заплатить за алмазы, и я знала, что он собирается сделать. Клянусь, я пыталась остановить его!
– Верю.
– Он договорился о встрече сегодня вечером, возле дороги на Кейптаун.
– Вы знаете имя человека, с которым должен был встретиться Мунго?
– Кажется, да. – Она провела рукой по лицу. – Он цветной, гриква, Генри… нет, Хендрик… как же его?
– Хендрик Наайман?
– Да, точно, Наайман.
– Это ловушка для нелегальных скупщиков алмазов.
– Ловушка полиции?
– Да.
– Господи, все еще хуже, чем я думала!
– Что произошло? – спросил Зуга.
– Мунго оставил меня на перекрестке и поехал на встречу один. Сказал, что ему потребуется защита, и взял пистолет. Он поехал на моей лошади, на Метеоре. Потом я услышала выстрелы. – Луиза отхлебнула кофе и закашлялась от горького вкуса. – Он вернулся. Его ранили, и Метеора тоже. Они не в состоянии ехать дальше. Зуга, они оба серьезно пострадали! Я спрятала их у дороги и помчалась к вам.
– Мунго убил его? – резко спросил Зуга.
– Не знаю. Мунго сказал, что тот, другой, выстрелил первым и ему пришлось защищаться.
– Мунго попытался взять его на мушку и забрать алмазы, не заплатив, – догадался Зуга. – Однако Наайман – опасная личность.
– В пистолете Мунго было четыре гильзы, но я не знаю, что случилось с полицейским. Я только знаю, что Мунго удалось уйти, хотя он серьезно ранен.
– Передохните пока здесь, – велел Зуга.
Сцепив руки за спиной, он принялся расхаживать по кухне, бесшумно ступая босыми ногами.
Луиза Сент-Джон наблюдала за ним с беспокойством, почти испуганно. Зуга остановился:
– Вы не хуже меня знаете, что следует сделать. Ваш муж – нелегальный скупщик алмазов, вор и, возможно, убийца.
– А еще он ваш друг, – прямо заявила Луиза. – И к тому же серьезно ранен.
Зуга нахмурился и опять принялся ходить из угла в угол, бормоча себе под нос. Луиза нервничала, заламывая пальцы.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Я помогу вам вытащить его.
– Майор Баллантайн!.. Зуга!
Он насупился, и Луиза умолкла.
– Не будем терять время на болтовню. Нам понадобятся бинты, настойка опия, еда… – Зуга перечислял необходимое, загибая пальцы. – Вам нельзя ехать в таком виде. Полиция будет искать женщину. Старая одежда Джордана вполне подойдет вам по размеру: бриджи, кепка, куртка…
Зуга вел на поводу мула, запряженного в повозку с тюками сена.
Луиза лежала между тюками, держа один наготове, чтобы закрыться им, если повозку остановят. Под обшитыми железом колесами хрустел песок, ночная роса прибила пыль. Фонарь, подвешенный на повозке, покачивался в такт движению.
Они миновали последний дом и подъехали к кладбищу. Сзади донесся приглушенный стук копыт, и Луиза едва успела накрыться приготовленным тюком. Из темноты показалась небольшая группа всадников. В круге света, отбрасываемого фонарем, стало видно, что все мужчины вооружены. Зуга сгорбился и опустил подбородок, скрывая лицо под низко натянутой шерстяной шапкой. Один из всадников осадил лошадь.
– Эй, ты! Никого сегодня на дороге не видел?
– Никого! – ответил Зуга на местном наречии.
Гортанные звуки успокоили всадника. Он развернул лошадь и помчался догонять товарищей.
Стук копыт затих в отдалении, и Зуга негромко сказал:
– Значит, Наайману удалось уйти и рассказать, что произошло. Если он не умрет от ран, то Мунго не убийца.
– Господи, лишь бы он не умер! – прошептала Луиза.
– Кроме того, это означает, что вам нельзя уходить ни по дороге в Кейптаун, ни по дороге в Трансвааль – их будут патрулировать.
– Тогда куда же нам идти?
– На вашем месте я бы пошел на север, в Куруман. Там есть миссия, которой руководит мой дед, доктор Моффат. Он даст вам приют, к тому же Мунго понадобится медицинская помощь. Когда он окрепнет, попробуйте добраться до немецких или португальских владений и уехать через бухту Людериц или через Лоренсу-Маркиш.
Они надолго замолчали. Зуга шагал рядом с мулом, Луиза выползла из укрытия и уселась на козлах. Наконец она нарушила молчание:
– Как мне надоело бегать! Америка, Канада, Австралия, – похоже, не осталось ни одного континента, куда мы могли бы податься.
– Вы всегда можете вернуться во Францию, – сказал Зуга. – К сыновьям.
Луиза вздернула подбородок:
– Почему вы так решили?
– Когда мы с Мунго познакомились, он рассказал мне, что у него трое сыновей, а жена – знатная француженка.