Подсадная невеста - Элен Бронтэ

– Надеюсь, что не ошибаетесь. Она покинула меня в величайшем раздражении, но успела высказаться насчет непостоянства некоторых джентльменов, а также их слепоты, мешающей им разглядеть истинные ценности… Полагаю, я свободен теперь от покровительства этой леди, и объявление о нашей помолвке не помешает вам устраивать вашу судьбу так, как вам заблагорассудится.

Мередит хотела было сказать виконту, что устройство ее судьбы никак не зависит от слухов о ее возможном браке со Стенфордом, но ее больше интересовали его дальнейшие действия.

– Теперь, когда вы завершили свои дела в Бате, вы уедете или останетесь здесь? Вашим друзьям не хотелось бы лишиться вашего общества так скоро.

– Тогда я останусь, мисс Бартон, – улыбнулся виконт.

Вечером во время чаепития с Грэхемами Мередит пересказала своим друзьям то, что услышала от Стенфорда. Джессика, полулежавшая на софе, с облегчением вздохнула. Ей хотелось, чтобы Мередит отныне проводила дни беззаботно и счастливо, раз уж ей представилась такая возможность, и мрачная фигура леди Сэйерс была совершенно излишней на этом безоблачном горизонте.

Стивен высказался вполне определенно.

– Ему давно следовало так поступить. Меня не оставляют подозрения, что сперва образ леди Сэйерс казался Гилу гораздо более привлекательным, чем он теперь хочет показать. Возможно, он даже рассматривал ее как свою будущую спутницу, иначе не позволил бы красивой вдове думать, что она имеет исключительное право проводить время в его обществе.

Прав был Стивен или нет – друзьям не суждено было узнать, виконт не раскрыл эту тайну, как Грэхем ни пытался добиться от него правдивого ответа на свои подозрения.

Леди Сэйерс не покинула Бат, поражение, возможно и даже наверняка, не первое, не лишило ее надежды устроить выгодно свою судьбу. Тем более что на курорт прибывали все новые и новые любители целебной воды и изысканных развлечений, среди которых были и состоятельные, и титулованные особы, а кое-кому удавалось сочетать в себе оба этих достоинства.

Миссис Кирни уверяла теперь, что леди Сэйерс непременно выйдет замуж до начала августа, но в качестве ее счастливого избранника назывался то один джентльмен, то другой. Мисс Рут настаивала, что это будет ее новый поклонник – совсем молодой человек, наследник большого состояния, едва ли не впервые вырвавшийся из рук своих опекунов и намеренный проводить время в удовольствиях. Леди Сэйерс была не меньше, чем на шесть лет старше этого юноши, но ни ее, ни сплетниц эта разница не смущала, так как молодой человек, пусть и происходил из семьи фабрикантов с Севера Америки, собирался вести жизнь джентльмена и проявлял явные признаки влюбленности в прелестную вдову.

Виконт Стенфорд часто виделся со своими друзьями и был так же внимателен к Мередит, как и прежде. Тетушка Кэролайн пересказывала Мередит и Джессике новости, услышанные от подруг, – в городе все уверены, что виконт и мисс Бартон вскоре обручатся, и Мередит просто не могла не считаться теперь хорошенькой, раз уж ей удалось заполучить такого замечательного кавалера.

Сама мисс Бартон отчасти была с этим согласна. По настоянию тетушки и Джессики она сменила почти весь гардероб, позволила своим локонам свободно обрамлять лицо, гладкие прически были позабыты, как надеялась миссис Спрингвуд, навсегда. Обильный стол тетушки прибавил Мередит несколько фунтов там, где их не хватало, и окрасил бледные щеки нежным румянцем. Она выглядела теперь здоровой девушкой двадцати пяти лет, которой не нужно стесняться своего возраста.

В начале апреля приехала матушка Стивена с Алисией и мисс Хаммонд, и увеличившаяся компания стала часто выезжать за город, компенсируя завтраками на траве и обедами в «Серебряном олене» невозможность участвовать в городских развлечениях из-за траура мисс Хаммонд.

Мередит нашла мисс Элизабет весьма жалкой. Бедняжка сильно исхудала, ее бледность еще больше подчеркивали черные платья, а постоянно припухшие от слез глаза словно бы полиняли и казались невыразительными.

Сочувствие к осиротевшей девушке не сделало Мередит чересчур доброжелательной к ней, она прекрасно помнила, какой дерзкой была с ней юная леди в прошлом году. Миссис Спрингвуд тотчас приняла старшую миссис Грэхем в число своих подруг, Джессика опекала мисс Хаммонд, и только Алисия скучала и обижалась на требование матери проводить больше времени дома. Девочка не могла дождаться наступления следующего лета, когда должен был состояться ее дебют в свете. А пока она вынуждена была читать книги, так как чувствовала расположение к шитью еще меньше, чем к чтению. Мередит поделилась с мисс Алисией несколькими своими романами, подходящими возрасту мисс Грэхем, а мистер Уэйнхилл любезно подарил девочке экземпляр своего драгоценного сборника.

Кто в последующие недели удивил Мередит более всего, так это мистер Уэйнхилл. Много позже, поразмыслив, она поняла, что его поведение было вполне предсказуемым, если принять во внимание его романтические настроения.

Бледная и худая, мисс Хаммонд просто не могла не обратить на себя его внимание своим несчастным видом. Когда Мередит услышала, как он впервые спрашивает мисс Элизабет, любит ли она немецкую поэзию, девушка подумала, что это обычный вопрос, заданный из вежливости или, быть может, из желания отвлечь бедняжку.

Но раз от разу мистера Уэйнхилла стали чаще замечать в обществе мисс Хаммонд, увлеченно декламирующим или указывающим ей на какие-то строки в своей книге. И мисс Элизабет почти не смотрела на виконта Стенфорда, что тоже можно было счесть обнадеживающим признаком.

– Похоже, эта бедная сиротка отвечает всем его представлениям о предмете своей страсти, – заметила как-то Мередит в разговоре с подругой. – Мисс Хаммонд бледна и несчастна, а именно так описывают девушек его любимые поэты.

– Ты думаешь, он полюбит ее? – Джессика с сомнением покачала головой. – Воображаемая и подлинная страсть ведь не одно и то же. Его поэты в своих стихах и поэмах могли восхищаться возвышенными красавицами, подобными Офелии, но женились они на полных белокурых немецких девушках.

– Боюсь, от Джереми ускользнула эта двойственность германской души, – хихикнула Мередит. – Он принимает за чистую монету все, что написано ими, и мисс Элизабет в своем нынешнем виде как нельзя более соответствует придуманному им образу идеальной возлюбленной.

– Но, когда она перестанет так бурно выражать свое горе и вернется к своим прежним формам, для него это станет неприятным сюрпризом.

– Надеюсь, к тому времени они успеют пожениться, и он обретет именно такую жену, каких выбирали его кумиры. Мне кажется, его внимание льстит ей, а его стихи и в самом деле способны отвлечь от настоящих утрат ради воображаемых горестей.