Карфаген должен быть разрушен - Ричард Майлз

Как бы то ни было, испанские владения позволяли Барки-дам не только крепить оборону, но и готовиться к нападению на римлян, чтобы восстановить военный престиж карфагенян, о чем они не забывали со времен Гамилькара и поражения в Первой Пунической войне. Потенциальная конфронтация с Римом всегда занимала центральное место в политическом менталитете Баркидов, и это подтверждается как организацией управления испанскими землями, которая нацеливалась на завоевания, так и характером военной подготовки и военных трофеев. Похоже, возрождение прежней карфагенской империи в Центральном Средиземноморье стало важнейшей стратегической целью после объявления войны{806}.

Римляне, со своей стороны, подрубили на корню надежды на сохранение статус-кво, аннексировав Сардинию, и их агрессивная, экспансионистская политика произвела соответствующее впечатление на карфагенян. Представляется сомнительным, чтобы они искренне беспокоились за судьбу жителей Сагунта, если так долго не могли принять решение об оказании им помощи. Возобновление интереса римлян к Южной Испании в 220 году вызывалось, вероятно, не столько желанием защитить союзников, сколько озабоченностью возросшим влиянием в регионе Баркидов{807}. Захват Сагунта предоставил «ястребам» в римском сенате возможность настоять на развязывании войны, в победоносном завершении которой они были абсолютно уверены. Даже сенаторы-оппозиционеры были больше озабочены не тем, как предотвратить войну, а тем, чтобы Риму не приклеили ярлык агрессора[280]. Последнее римское посольство, приезжавшее в Карфаген, преднамеренно выдвинуло такие условия, которые заведомо были неприемлемы для Совета старейшин{808}. Война между двумя державами стала неизбежна{809}.

Глава 10.

НАКАЗ ЮПИТЕРА

Армия Ганнибала

События, последовавшие после драматической сцены объявления войны, уже были более прозаическими. Римляне еще не могли пойти в наступление, поскольку войска не были готовы. У Ганнибала, правда, уже созрели планы военной кампании, и его стратегия непременно удивила бы противника. Всю зиму его армия провела в Новом Карфагене, а иберийские контингенты он отправил отдыхать. Значительные силы — 13 850 пехотинцев, 1200 всадников и 870 балеарских пращников — Ганнибал перебросил в Северную Африку для «защиты» Карфагена, а возможно, и для того, чтобы задобрить Совет старейшин. Взамен он получил столько же африканских войск для своей армии в Испании. Оборонять Испанию Ганнибал доверил брату Гасдрубалу, обеспечив его пешими воинами, пращниками и придав ему двадцать одного боевого слона. Они предназначались не только для того, чтобы защитить полуостров от возможного нападения римлян, но и для поддержания лояльности испанских племен, которые могли воспользоваться его длительным отсутствием{810}.

Сухопутный маршрут передвижения в Италию гарантировал Ганнибалу преимущество непредсказуемости действий. Естественно, римские военачальники должны были предвидеть, что он может напасть первым, но им и в голову не могло прийти, что Ганнибал поведет армию в Италию через Альпы. Консулами в 218 году были Публий Корнелий Сципион и Тиберий Семпроний Лонг. План военных действий римлян был чрезвычайно прост. Сципион, имея 22 000 пехотинцев и 2200 всадников, должен отправиться в Испанию и там навязать войну Ганнибалу. Лонгу с армией численностью 27 000 человек и флотилией из 160 квинквирем и 20 более легких судов предстояло вторгнуться в Африку. В римском сенате наверняка рассчитывали на то, что их коллеги в Карфагене, как это случалось в прошлом, при первых признаках реальной угрозы поспешат договариваться о мире. Однако в данном случае нервы у карфагенян оказались железными, а Ганнибал вовсе не собирался сражаться с римлянами в Испании.

Историки давно пытаются разгадать истинные мотивы, заставившие Ганнибала идти в Италию по суше. Путь дальний и тяжелый, опасности могут встретиться на каждом шагу. Надо было преодолеть два самых высоких хребта Европы — Пиренеи и Альпы, пройти по землям, занятым враждебными племенами, которые вряд ли проявят гостеприимство. Уже одних этих трудностей более чем достаточно для того, чтобы поколебать решимость даже самой натренированной профессиональной армии. Однако как только Ганнибал набрал 12 000 испанских рекрутов, упиравшихся и не желавших служить, и достаточное войско слонов, экспедиция на пределе человеческих возможностей стартовала.

Хотя сухопутное странствие и давало Ганнибалу определенные преимущества, это было чрезвычайно рискованное предприятие, вынужденное в силу отсутствия иных альтернатив и напоминавшее пиратский рейд. Карфаген, возможно, и правил морями более трехсот лет, но после сокрушительного поражения в Первой Пунической войне Западное Средиземноморье превратилось в вотчину римлян. На самом Ганнибале отразились произошедшие перемены: он прославился как сухопутный полководец. В начале Второй Пунической войны флот пунийцев в Испании состоял из тридцати семи квинквирем и трирем. Сципион и Лонг имели в три раза больше кораблей. Кроме того, римляне контролировали многие базы и большую часть побережья, вдоль которого должны были идти любые суда, направлявшиеся из Испании в Италию{811}. Для Ганнибала перебрасывать армию в Италию морем, а не сушей было бы гораздо рискованнее. Ему ничего не оставалось, как вести войска через Испанию и Галлию, по Пиренеям и Альпам.

А какой же армией он располагал? Полибий, описывая войска Ганнибала, презрительно заметил: «Карфагеняне, отстаивая свою свободу, полагались на мужество наемников, а римляне — на свою доблесть и помощь союзников… Италики обычно превосходили финикийцев и африканцев физической силой и личной отвагой»{812}. В действительности, конечно, армия Ганнибала вовсе не была сбродом неполноценных людей, и сам Полибий признает высочайший профессионализм командования. Старшими военачальниками были представители карфагенской элиты, а также нумидийские и ливийские командиры. При Ганнибале образовался узкий круг главных советников в основном из клана Баркидов, включая его двух братьев Магона и Гасдрубала и племянника Ганнона{813}. Полибий упоминает еще двух помощников, не членов семьи, но тоже пользовавшихся полным доверием полководца: Ганнибала Мономаха и Магона Самнита. Хотя именно Ганнибал прославился как выдающийся полководец, военные успехи ему обеспечивали талантливые соратники, которые сами были блистательными военачальниками{814}.

Набранная в основном из рекрутов и наемников армия Ганнибала мало чем отличалась от обычных военных формирований эллинистического мира. Ядро экспедиционных сил составляли многоопытные войска, сражавшиеся вместе с ним в Испании не один год. Тяжеловооруженная пехота состояла главным образом из ливийцев, выходцев из районов Северной Африки, подвластных Карфагену. Они обладали исключительной выносливостью и ловкостью и шли в бой, подобно римским легионерам, вооруженные обычно большими овальными или продолговатыми щитами, режущими и колющими мечами и метательными копьями. В пехоте служило и немало уроженцев Испании. Племена Иберийского полуострова предоставили Ганнибалу по меньшей мере 8000 пехотинцев и 2000 всадников. Значительную часть контингента составляли иберийские рекруты из южных районов Испании, покоренных Баркидами за последние двадцать лет. Хотя многие иберийские племена и присягнули на верность Ганнибалу и его предшественнику Гасдрубалу, их преданность была сомнительной. В 218 году вербовщиков Ганнибала, набиравших рекрутов для войны с Римом, захватили и чуть не поколотили оретаны и карпетаны, обозленные чрезмерными требованиями баркидского военачальника{815}.

Иберийские пехотинцы не имели доспехов поверх национальных белых льняных туник с пурпурной каймой, лишь кожаные шапочки защищали их от ударов. Они были вооружены большими овальными щитами, метательными копьями и мечами. Обычно они пускали в ход убийственную фалькату — изогнутый и заточенный с обеих сторон до самого острия меч, позволявший одновременно рассекать и пронзать противника. Кроме иберийцев, в армии Ганнибала оказалось небольшое число их более диких собратьев — кельтиберов в черных плащах и твердокаменных лузитанов, однако им надо было платить, так как они еще не были покорены Баркидами. Конечно, армия Ганнибала не могла обойтись без особого отряда наемников — искусных пращников с Балеарских островов, их насчитывалось не менее тысячи. Всадниками были в основном нумидийцы из двух царств, соседей Карфагена, связанных с ним договорами об альянсе. Нумидийцы славились как превосходные наездники, скакавшие на своих крохотных пони без седел, удил и уздечек. Их конница была лучшей в армии Ганнибала, и от ее действий не раз зависел исход сражений{816}.