Натянутый лук - К. Паркер

— Выглядит отлично.

— А ты собираешься что-нибудь прикреплять к спине? — поинтересовался парнишка.

Лордан отрицательно покачал головой.

— Это всего лишь мусор для войны. Сам ясень — что означает, что он сделан из ясеня, и еще плоский лук, что означает, что он вырезан ровно, как прямоугольник, без изгибов в обратном направлении. Вполне сойдет для правительства, нет смысла стараться сделать лучше.

— Изгиб в обратном направлении — это когда ты его нагреваешь? — спросил мальчик.

— Верно, распариваешь дерево, пока не размякнет, и оно застывает в этом положении. — Лордан зевнул. — Все для увеличения продолжительности воздействия, которому мы можем подвергнуть лук, пока он не сломается. Самые лучшие луки, с укрепленными животами и спинами, настолько сильно согнуты, что, когда убираешь веревку, они выглядят как подкова, а когда связываешь и гнешь, они могут выгнуться наизнанку.

— Ясно, — ответил мальчик. — А ты когда-нибудь делал такой?

Лордан кивнул.

— Однажды, много лет назад, я создал самый лучший лук, он тянул на сто футов, но стрелял, как будто был в два раза сильнее. И его нельзя было сломать, он только гнулся и гнулся. С тех пор такого не получалось, а жаль.

— Он у тебя?

— Нет, я сделал его для брата, а когда попытался сделать еще лучше для себя, то ничего у меня не вышло, он переломился, а больше у меня не было такого сорта рога. У меня получаются отличные луки, но вот стрелок я посредственный, в то время как мой брат — первоклассный лучник. Ну ладно, как там наш лук? Еще два дюйма, и достаточно.

Когда лук был готов, Лордан приладил к нему пеньковую веревку подходящей длины, и они вышли во двор, чтобы пострелять. Мальчик нырнул в заросли и вернулся, покачиваясь под тяжестью соломенной мишени, которую он подвесил на цепь, прикрепленную к колу. Как только он ушел с дороги, Лордан, стоявший в двадцати ярдах, быстро прицелился и выстрелил. Стрела, острая, как шило, в форме листочка, прошла сквозь солому, как будто это были всего лишь облака над холмом.

— Неплохо, — сказал Лордан. — Немного отдает в плечо, но это поправимо. После стрельбы наложим пчелиный воск, и дело с концом.

Он отошел на пятьдесят ярдов и выпустил из лука одну за другой оставшиеся стрелы, часть из них попала на фут ниже цели, другие — на фут левее. Следующая попытка оказалась удачнее, большинство стрел попали в центр мишени. Из третьей дюжины большинство стрел не попали в центр, некоторые даже оказались за пределами внешнего кольца.

— Можно я попробую? — спросил мальчик. Лордан отрицательно покачал головой.

— Это восьмидесятифутовый лук, ты поранишься, даже если только попытаешься прицелиться. А он еще считается легким. Принеси мне стрелы, а я пока отойду на семьдесят пять ярдов.

С такого расстояния стрелы едва задевали мишень, а одна пролетела сквозь ветви дерева, через живую изгородь и упала в яблоневом саду. Лордан выругался.

— Надо бы пойти и найти ее, — сказал он, вставая между луком и веревкой, и начал сгибать его, пока не смог снять веревку с верхней зазубрины на луке. — Давай-ка посмотрим, сильно ли он искривился… Полдюйма. Могло быть и хуже.

Парнишка заметил, что лук больше не был прямым, теперь он слегка изогнулся.

— Когда из него как следует постреляют, будет примерно три четверти дюйма, из-за этого вес снизится почти до восьмидесяти. Ничего не поделаешь.

Улетевшую стрелу нашли в саду, она попала в дерево и сломалась. Лордан внимательно осмотрел стрелу, решил, что повреждение смертельно, и пальцами согнул ее в месте разлома, снимая наконечник.

— Дело для тебя на завтра, — сказал он. — Выкрути сломанное древко из гнезда, оставь часть с выемкой на конце лука. Я достану пчелиный воск, мы нанесем пару слоев на лук, и к утру он будет как новенький.

Мальчик заметил, что на внутренней стороне руки Лордана наливается лиловый синяк, а на указательном пальце, в том месте, где он придерживает стрелу перед тем, как ее отпустить, появилась небольшая ранка. Казалось, Лордан ничего не заметил; так женщина не обращает внимания на царапины, оставленные любимой кошкой.

Если он станет хорошим стрелком, то, наверное, тоже будет весь покрыт синяками и ссадинами, размышлял мальчик.

Они смазали лук горячим воском с добавлением масла и подвесили сушиться на веревке; потом мальчик снова начал строгать посох, а Лордан занялся новым пеньком. Следующий час прошел в молчании, пока парнишка не закончил работу и не принес струг, чтобы заточить его.

— А тебя не волнует, — спросил он, — что ты делаешь оружие, которым люди убивают друг друга?

Лордан отрицательно покачал головой.

— Ни капельки. По сравнению с тем, чем я раньше зарабатывал на пропитание, такая работа — детские шалости. Впрочем, и то, что я делал, меня не особенно смущало, я больше беспокоился о том, останусь ли живым к концу следующей битвы.

— А до того, — настаивал мальчик, — когда ты был в армии, ты не переживал из-за этого?

— Иногда. Не часто, по той же причине. — Бардас взял струг и попробовал острие подушечкой большого пальца. — И с каждым разом меня это волновало все меньше и меньше. Кроме того, в армии все не совсем так, как ты себе представляешь. Там очень скучно, иногда скука разбавляется смертельным ужасом. Но чем больше ты делаешь что-то, тем легче тебе становится сделать что-нибудь, что еще хуже, все происходит постепенно, понимаешь? Каждый раз — еще полдюйма, а ты даже не сознаешь, что с тобой происходит, пока в какой-то момент не чувствуешь, что больше не можешь. И тогда ты ломаешься.

— Дядя Горгас, какой сюрприз. Я думала, вы больше не придете.

Горгас присел на кровать и постарался сдержать подкатывающую тошноту. Ему приходилось бывать в разных омерзительных местах, но запах здесь был просто невыносим.

— Я никогда такого не говорил, — возразил он. — А даже если и говорил, то только потому, что ты вывела меня из себя. Кстати, тебе нравится так жить?

Исъют усмехнулась.

— Нет, — ответила она. — Думаю, здесь отвратительно, а вы?

Горгас вздохнул.

— Придется сказать надзирателям, чтобы убрали здесь, хочешь ты или нет. Это как минимум вредно для здоровья.

— Но, дядя, — ответила она с ноткой обиды в голосе, — ведь я того и добиваюсь. Я могу подхватить какую-нибудь ужасную болезнь и умереть, тогда больше не буду вам мешать, ясно? Я просто стараюсь быть милой.

Горгас поднял руку.

— Только не сегодня. Я не в настроении. Я преследовал алебардщиков из Шастела по горам и долам, ездил к твоей матери. Даже и не могу вспомнить, когда спал в последний раз, и как только закончу дела, сразу поеду в горы, чтобы поймать своего братца Бардаса и привезти его сюда. Так что не начинай, ладно?